Главного не написал – уже второй день чувствую себя много лучше, даже порой ощущаю, что почти здоров, отошел. Господи, совсем другой мир.
Ближе к обеду решил съездить на Кузнецкий мост, а потом немножко прогуляться по городу. Пора перестать жрать мясо, которое я снова впустил в себя из-за нездоровья, а переходить на хороший, почти вегетарианский продукт. На Кузнецком мосту магазин индийских продуктов, где я изредка отовариваюсь деликатесами вроде пельменей с грибами, соевого сухого молока и соевого же фарша для голубцов. Набрал целый рюкзак индийского разнообразия, чтобы вечером не увлекаться противопоказанными мне плюшками и ватрушками. Утром немножко испугали цифры сахара. Если пока не умираю, то надо за собой следить.
В Москве совершенно не зимняя погода, асфальт мокрый, снег уже весь стаял, температура до +4, атмосферное давление качается в своих крайних значениях, словно пьяный корабль.
Не самый легкий рюкзак не стал мне помехой сделать большое кольцо – до Лубянки, потом по Никольской до Красной площади. Полюбовался на каток, о котором много слышал, какими-то новогодними ветряками возле роскошного ЦУМа и ярмаркой с блинами и глинтвейном возле ГУМа. Народа на Красной площади было довольно много, все «фоткались» на фоне Спасской башни, катка, где часовой билет для взрослого стоит 400 рублей, на фоне Мавзолея В.И. Ленина. Мавзолей без привычного торжественного караула выглядит непривычно. Здесь опять недальновидность власти. Кем были бы сейчас наши олигархи и наши властители, если бы в свое время Ленин кое-что не разворошил?
После Красной площади шел вдоль Александровского сада. Тут с одной стороны безобразные, похожие на бараки строения торгового центра на Манежной площади, с другой – отвратительное безвкусие того канала, изображающего реку Неглинку, который выкопали во время превращения самой красивой и большой площади Европы, где могло собраться народное вече, способное сместить власть. Бронзовые и каменные вазы, нелепая, не имеющая никакой художественной ценности скульптура из бронзы. Через десяток лет после появления всех этих «художеств» еще отчетливее стало не только антихудожественное существо этого «новодела», но и главная задача произведенной работы – вколотить в этот разгул как можно больше денег. Как можно больше дорогой бронзы, как можно больше цельного гранита и мрамора. Ну, вкус малообразованного Лужкова понятен, но ведь рядом был Кремль! Неужели самая высокая власть не обратила внимания, что творили у нее под носом? Вспомнился Сталин, который вряд ли позволил бы в Москве что-то подобное.
12, 13, 14 января, воскресенье, понедельник, вторник. Нет работы – нет и жизни. Собственно, последние дни занимался тем, что дочитывал верстку Дневника за 2012 год. Дочитал, но надо будет делать несколько серьезных вставок, связанных с поездками. В Испании и Португалии, например, размагнитил свои записи. Радио и телевидение практически замолкли, будто вся политическая элита договорилась: попразднуем, а потому уже начнем снова действовать. Умер несколько дней назад бывший премьер-министр и военный деятель Ариэль Шарон. Он восемь лет лежал в коме. Вчера похоронили. В связи с этим по «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов довольно много о нем говорил. Человек, видимо, действительно был крупный. Мир определенно мелеет.
От Семена Резника получил письмо. Это ответ на мое, где я пишу о его книге про дело Бейлиса. Вот отрывок: «Я очень тронут и взволнован Вашей реакцией на книгу. Вы приняли ее эмоционально, близко к сердцу, такая реакция автору в сто раз дороже любой самой похвальной рецензии. Ни о каких «долгах» говорить не приходится. Вам 78 (и дай Бог еще столько же!), мне тоже перевалило за 75, и груз лет становится все ощутимее. Работаю медленнее, хотя объем работы, наверное, на порядок меньше Вашего. Но не ропщу, особенно когда вспоминаю, что я уже пережил всех своих героев, включая таких «долгожителей», как Мечников и Короленко. Давно собираюсь Вас поблагодарить за книгу Евгения Сидорова, которую мне переслал наш общий друг Марк. Книга мне очень симпатична, я прошу Вас поблагодарить автора. Знакомы мы с ним не были, но читать мне Сидорова приходилось, и я всегда относился к нему с большим пиететом, ибо сочетание таланта и глубокой порядочности встречается не часто. Хотелось бы послать ему в ответ что-то свое, но адреса у меня нет, не возражаете ли, если я прибегну к Вашему посредничеству? Все-таки я закончил книгу об академике Ухтомском. Вот кто был по-настоящему православный человек – не потому что крест носил, а потому что жил, дышал, мыслил в контексте православия, совершенно не замутненного, староверческого. А жизнь при этом посвятил поиску материальной (физиологической) основы религиозного верования! Первые три главы напечатаны в декабрьском номере интернет-журнала «Семь искусств», это только затравка, совсем небольшая, если урвете 15 минут».
Урву, если не забуду. В связи с Ухтомским вспомнил сегодняшний в интернете снимок Чаплина с недавно освобожденными девами из Pussy Riot. Как-то все слишком быстро находят общий язык, здесь, видимо, другое ощущение христианства.
Прислал письмо и мой школьный товарищ Марик Ратц, которого я искал несколько лет. Я об этом уже писал, но Марик прислал мне еще и чудом сохранившиеся отрывки от классной стенной газеты.
Слава Богу, что праздники заканчиваются! Вчера был последний аккорд – Гафурбек, мой новый уборщик, наделал узбекские манты, и я позвал гостей – соседа Мих. Мих. и Владислава Александровича Пронина. Сегодня ходил в банк, снимал деньги для поездки в Гоа, и написал статейку для «Литгазеты». Это мне вчера позвонил Леня Колпаков, просил Поляков. Я – написал следующее.
ОН БЫ РАЗРЕШИЛ…
90 лет назад умер Ленин. По литературе и рассказам очевидцев мы помним его похороны. Январские морозы, костры на площадях, вереницы людей, тянущиеся к Колонному залу. Народную любовь все-таки не обманешь. Она или есть или ее нет. И она всегда подразумевает что-то совершенно необходимое собственной народной судьбе. По большому счету, если бы не Ленин, не получилось бы и «социально-ориентированного государства». О земле, народной грамотности, медицине, образовании и твердой и обязательной и неизменной сословной принадлежности каждого не говорю. Богатые, знатные пострадали, скулеж слышится до сих пор.
В начале 90-х годов по заказу издательства я написал роман о Ленине «Смерть титана», роман от первого лица. Взялся лишь потому, что Ленин в то время был самым оплеванным человеком в стране. Роман – это всегда узнавание подробностей. Был прекрасным экономистом – его «История капитализма в России» и сейчас классика и образец добросовестности для всех высокопоставленных диссертантов. Не методом тыка, а в результате знания и расчета НЭП так резко поднял разрушенное войной и революцией хозяйство страны. Ленинское «Государство и революция» отчетливо показывает, что никаких «честных выборов» быть не может. Выборы – это всегда административный ресурс и всегда победа за классом, стоящим у власти. Сейчас кто-нибудь вскинется и прокричит мне о гонении на церковь. Но патриаршество вновь в России возникло в начале именно ленинского этапа революции. А с остальным я отошлю всех к книге А.Г. Купцова «Миф о гонениях церкви в СССР». В достаточно плотно аргументированной книге есть мысль, что причин этих гонений было две. Или антисоветская, т.е. антигосударственная деятельность, или «деятельность хозяйственная», тоже незаконная.
Смелым человеком Ленин был с юности. Что там студенческие волнения в Казани! Надо было иметь волю и чувствовать за собой силу, чтобы сказать: «Есть такая партия!». Три или четыре раза сидел в тюрьме, уходил от ареста и преследования по зыбкому льду Финского залива; в него – стреляли; ничего, как и Сталин, себе не присвоил. «Под Знаменем Ленина…» Ну что, коммунизм мы, может быть, и не построили, но построили промышленность, развитое промышленное государство, выиграли войну, восстановили страну, дали всем образование, слетали в космос. Не предусмотрели, правда, свободного выезда и «пепси». Но Ленина уже не было, он бы разрешил…
15 января, среда. Что-то около часа уехал в Институт. Сегодня день рождения О.Э. Мандельштама, а вчера по поручению Евгения Сидорова звонила Надежда Васильевна. Собственно, Женя в давнее уже теперь время, когда был ректором, открывал этот памятник и был одним из инициаторов создания мемориальной доски. Женя увидел на сайте Литинститута сообщение, что будет возложение цветов. Правда, не было ни объявлений в здании, ни каких-либо приглашений. Но какое это имеет значение.
По обыкновению, народа было немного – основные хранители этой памяти это все-таки наши сотрудники. Сегодня, как и всегда на день рождения Мандельштама, было холодно и светило солнце. Традиционно были Болычев, Леонов, Зоя Кочеткова, Оксана Лисковая, то есть все, кто в эти дни экзаменов несут вахту. Несколько привычных слов, открывая, сказал Б. Тарасов. Потом очень хорошо говорил о гражданском обществе Сидоров. Именно силами просыпающегося гражданского общества в свое время и был открыт этот памятник. Вспомнили о Павле Нерлере и Сергее Аверинцеве. Я тоже говорил – о заселенности нашего сознания цитатами из Мандельштама и о том, что в этот день нельзя не вспомнить о человеке, который больше всего сделал для памяти о поэте – Надежде Мандельштам. Действительно, женщина была великая. Смирнов читал ранние мандельштамовские стихи.
Ездил в Институт на машине. У меня болит рука, а в автомобиле не открывается дверца со стороны шофера, так что мне приходится лазить к рулю через переднее пассажирское сиденье. Завтра надо ехать на годовую редколлегию в «Наш современник».
Вечером прочел статью Володи Бондаренко, которую он напечатал в «Нашем современнике». Это совсем не тот текст, что он дал для первого тома моего Собрания сочинений. Это непричесанный вариант и статья расширена за счет большого интервью, взятого им у меня лет семь-восемь назад, а также и за счет некоторых других пассажей. Статья оказалась менее выстроенной, но веселее, читабельнее и интереснее предисловия. Я даже думаю, что это одна из лучших статей, написанных обо мне и, может быть, лучшая статья о писателях Володи.