конкретную нишу? Разнообразие видов. Чем больше видовое разнообразие, тем больше у жизни шансов заполнить пустоту. И межвидовая конкуренция — это всего лишь способ, посредством которого Сила ведет наиболее успешную экспансию жизни. Когда борются между собой два каких-то вида, каждый из них отстаивает свое право на существование. Но для Силы, по большому счету, безразлично, какой вид победит, — все равно она не останется внакладе. Представьте кукольника, надевшего на каждую руку по тряпичной кукле. Вроде бы кукла — отдельный персонаж. Куклы могут спорить, драться, даже убивать друг друга. Но под ними все равно скрываются руки кукловода — чувствуете, о чем я? — Сергей внимательно посмотрел на Ольгу, потом взглянул на нас с Викой. — Так же и с Силой: проникая во все сущее, она приобретает ту или иную окраску, те или иные черты. И когда мы видим вечное противостояние народов и религий, мы не должны забывать о том, что в основе этого все та же экспансия жизни. Скажем, белый человек может быть озабочен тем, что другие расы наступают ему на пятки. Он может тем или иным способом отстаивать свое право на существование. Но для Силы это все та же игра в куклы, когда левая рука спорит с правой. Ей не важно, какая из кукол победит, — важно, что жизнь продолжается, что на смену менее эффективным расам приходят более живучие и плодовитые. Поэтому, когда мы отстаиваем какую-то точку зрения — скажем, точку зрения европейской цивилизации, — мы должны понимать всю условность такой позиции.
— Хороша условность! — усмехнулась Вика. — По-моему, очень скоро все это может вылиться в войну цивилизаций. Разве не так?
— Может, конечно. Для нас здесь важно другое: как быть тебе, мне, любому простому человеку, волею судеб оказавшемуся вовлеченным в битву потоков? Как вести себя, какую сторону поддерживать? Как, наконец, выжить в этой битве гигантов? Понимаешь, о чем я?
— Немножко, — неуверенно протянула Вика, явно пытаясь осмыслить нарисованную Сергеем картину. — А как ко всему этому относится Бог?
— Как относится Бог? — Сергей как-то грустно усмехнулся. — Дело в том, Вика, что Бог и есть та Сила, о которой мы говорим. Единый и многоликий, жестокий и милосердный. Всевидящий, всезнающий. Может пощадить одного — и убить миллионы. И наоборот. Перед Его лицом мы ничтожны. Ничтожны настолько, что наше существование даже сложно воспринимать всерьез. Вспомни библейский всемирный потоп — Бог не пощадил погрязшее в грехах человечество. И что-то мне подсказывает, что именно сейчас мы снова подходим к этому рубежу. — Сергей поудобнее устроился в кресле.
— Но я отвлекся, — продолжил он. — Нас в нарисованной картине интересует наше конкретное положение. Какое оно? Незавидное. Мы не можем управлять своей судьбой, нас кидает из стороны в сторону, как щепку в бушующем океане. Как выбраться из этой безысходной ситуации? И возможно ли это хотя бы в принципе? — брови Сергея слегка приподнялись, он пытался подтолкнуть Вику к ответу. В ответ девушка лишь улыбнулась и пожала плечами, ожидая дальнейших объяснений.
— Возможно, Вика. Дело в том, что, при всей жестокости Силы, при всем ее могуществе она настроена на взаимодействие с нами. Более того, она страстно его ищет, пытается всеми возможными способами привлечь к себе наше внимание. Но в большинстве случаев все ее попытки наладить контакт с нами оказываются тщетными. Раз попыталась Сила показать себя, два, три — мы ничего не замечаем. В итоге Сила просто покидает нас, ей надоедает с нами возиться. Знаешь, что при этом происходит? Мы переходим в разряд пушечного мяса. Можно сказать, что Сила, Дух, Бог снимает с себя ответственность за нашу дальнейшую судьбу. С этого времени мы — разменная монета в играх вселенских сил. К сожалению, подавляющее большинство людей находятся именно в этом положении. Вспомни, сколько на твоей памяти было различных катастроф, нелепых и трагичных смертей? Еще можно понять, когда гибнут взрослые, — здесь всегда можно сказать, что Бог покарал их за грехи. Но почему так часто гибнут дети? Да, небольшую часть таких смертей тоже можно списать на Бога — иногда говорят, что Бог, забрав детей так рано, спасает их этим от грехов, которые они должны были совершить в будущем. Но, когда в результате какой-то катастрофы или теракта гибнут сразу десятки детей, этот аргумент вряд ли можно признать уместным. Остается последний, решающий — «на все воля Божья». Но так ли это? — Брови Сергея снова поползли вверх. Вопрос был риторическим, поэтому Вика опять промолчала.
— Однажды, — продолжил Сергей, — меня заинтересовал такой феномен: я обратил внимание на то, что многие преступники на удивление удачливы. Причем это касается не только блистательных авантюристов, но и самых жестоких убийц и насильников. Им действительно везет — как минимум, какое-то время. И это везение настолько явное, что его нельзя назвать случайностью. Верующий человек в данном случае с уверенностью заявит, что душегубу помогает дьявол, что это происки бесовских сил. Но, на мой взгляд, бесы здесь совершенно ни при чем. И везение преступника основывается исключительно на его личной силе. Вспомните, большинство знаменитых преступников были очень харизматичными людьми. В этом мире все основывается на личной силе. Есть у тебя такая сила — мир крутится вокруг тебя. Нет силы — ты вращаешься вокруг других центров силы. И удача в данном случае является влиянием личной силы человека на протекающие вокруг него цепочки событий: если у тебя есть личная сила, ты выкрутишься из самой сложной ситуации, вытянешь, может, один шанс из тысячи. Нет личной силы — погибнешь. Сильный человек, пусть даже отпетый негодяй, никогда не окажется на борту обреченного на гибель самолета — его личная сила этого не допустит. А какой- нибудь очень хороший человек погибнет, потому что высокие моральные качества, увы, не компенсируют отсутствие личной силы. То же самое и с детьми — у них просто нет личной силы, они слабы. И потому гибнут.
— А что ты понимаешь под личной силой? — вставил я.
— Знаешь, это очень многогранный термин. С одной стороны, личную силу можно рассматривать как уровень накопленной тобой энергии, это ее совершенно необходимый аспект. Под энергией, разумеется, я понимаю не банальные калории. О том, как накапливать энергию, мы еще поговорим. И второй аспект личной силы — это твоя связь с Силой внешней. Я уже привел модель
ветвящегося дерева, где каждая ветка представляет собой некое воплощение Силы. В реальности эти ветки ведут себя как потоки. Какие-то потоки сильные, могучие. Какие-то совсем слабенькие — так, ручейки. Для нас важно то, что человек может подключаться к этим потокам, настраиваться на них. В этом смысле убийце действительно оказывается помощь — тем потоком, к которому он подключен. И когда какой-нибудь сатанист торжественно, с соблюдением некоего ритуала, вручает себя в руки Дьявола, он действительно подключается к соответствующему потоку. Или эгрегору, если тебе нравится именно этот термин. Точно так же можно подключиться и к любому другому потоку — например, к христианскому или исламскому. Дальше человека начинает нести именно этот поток, его Сила. Точнее, ее частное воплощение. А вот куда он его принесет, зависит уже от потока.
— Сергей, я не поняла: потоки, маятники, эгре- горы — это одно и то же? — поинтересовалась Вика.
— Да, если говорить о них как о неких энергетических структурах, воздействующих на нас. Но по своей сути, своему характеру они могут существенно отличаться. Ну, представь: ты дала денег нищей больной старушке. И другой вариант: ты дала денег наркоману на дозу. Действие вроде бы одно, но последствия совершенно разные. Так же и маятники, эгрегоры могут влиять на человека совершенно по-разному. Взять хоть нашу Православную Церковь — это ведь тоже эгрегор, поток, маятник. Одни люди любят Церковь, другие ненавидят. Одни верят в Бога, другие Его столь же рьяно отрицают. Все признаки типичного маятника. Но у меня, например, рука не поднимется поставить маятник Православия на одну доску с маятником того же фашизма, хотя по формальным признакам разницы между ними нет. Зато есть разница по влиянию на душу человека: если Православие очищает душу от тех же энергетических паразитов, то фашизм, напротив, только усиливает их влияние. То есть поток потоку рознь.
— Но ты же говорил, что все потоки — это части одной общей Силы. Разве не так? — спросила Вика.
— Верно, — согласился Сергей. — Тем не менее, в ситуации с потоками есть много тонкостей, которые надо знать. И, каким бы удачливым ни был преступник, в итоге он обычно все равно с лихвой получает свое. Все по пословице — сколько веревочка ни вейся... Дело в том, что, в конечном счете, мироздание устроено очень рационально. И Сила несет в себе два аспекта: созидающий и разрушающий. Их нельзя приравнивать к хорошему и плохому, это неправильно. Эволюционный процесс не может обходиться без разрушения, и смерть является таким же необходимым элементом мира, как и жизнь. Каждый из нас является и созидателем, и разрушителем. Когда мы едим мясо, то как-то не задумываемся о том, что для этого где-то на скотобойне убили корову. Пусть это сделали не мы, но даже тем, что мы едим мясо, мы уже принимаем свою долю греха, свою долю ответственности. Едим — значит, убиваем. И убиваем для того, чтобы есть. Можно ли вменить это нам в вину? В природе нет морали, все определяется простой целесообразностью. Хочу есть — ем. Хочу спать — сплю. Это нормально, все животные живут по этим правилам. Но лишь человек умудряется изуродовать все до неузнаваемости. Так появляются охотники, ради забавы стреляющие по чайкам. Так перед Новым годом в городах срубают верхушки молодых елей и сосенок. Росла красивая сосенка, глядь, наутро уже куцый обрубок — какой-то человек отпраздновал Новый год. Примеров, когда люди убивают и разрушают совершенно бездумно, очень много. Это — ненормально. — Сергей едва заметно вздохнул. — Когда в жизни человека разрушения становится больше, чем созидания, следует наказание. Не в силу некой вселенской морали — в силу законов мироздания. Помните, как падают выставленные в ря