– …Владимир Васильевич, Борис вчера уничтожил двенадцать боевиков и согласно радиоперехвату в одной из групп была уничтожена известная снайперша алжирка французского происхождения.
Я немного потолкался на КНП, убедился в том, что ведение разведки налажено ушёл на КНП ВВэшников, где меня уже ждали. Вчера капитану Беляеву на день рождения передали посылку от отца и он пригласил нескольких офицеров отведать продуктов, оказавшиеся в передачке. За КНП ВВ, в кустах Беляев организовал небольшой костёрчик, положил на небольшие чурбачки доски и на пустом снарядном ящике выставил две бутылки водки и закуску с посылки. На импровизированных скамейках уже сидели офицеры и радостным гомоном встретили моё появление. Все потеснились и я втиснулся между Тимохиным и начальником связи. Все оживлённо перебрасывались словами и шутливо подгоняли Беляева, который заканчивал нехитрую сервировку. Было приятно сидеть среди своих товарищей и свысока поглядывать на чеченца-гантемировца и других ВВэшников, головы которых выглядывали из наблюдательного пункта и завистливыми глазами смотрели в нашу сторону. Меня так и подмывало подняться и сказать им.
– Ну, что – Суки? Вы считаете меня трусом и подлецом, а ведь полк считает совершенно по другому. Смотрите скоты, и заткните свои языки в задницу.
Конечно, я не встал и не сказал, но в очередной раз обвёл взглядом высоту. В четырёх метрах от нас солдат-ВВэшник, раздевшись до нательного белья, весело поигрывая топором, с удовольствием и азартом рубил снарядные ящики на дрова и кидал деревянные обломки во внутрь тут же стоявшей палатки. Сзади нас рычал двигателем танк, выезжая на позицию прямой наводки. Впереди просматривались самоходки первого дивизиона, где крутился Дзигунов, что-то объясняя командирам машин и командиру взвода. И по всему пространству высоту суетилось множество солдат и офицеров всех родов войск и силовых министерств.
– Всё, товарищи офицеры, разбирайте закуску и готовьте кружки, – Беляев начал откручивать с хрустом пробку с бутылки, а остальные потянулись за кружками. Я пододвинулся к ящику и потянулся к открытой стеклянной банке с овощным салатом, который уже пару минут притягивал к себе мой взор – так мне вдруг захотелось домашнего салатика. В этот-то момент и прилетела первая мина. Гулкий разрыв взметнул чёрную землю вперемешку со снегом в тридцати метрах от нас и в разные стороны со свистом разлетелись осколки. Солдаты и офицеры ВВэшники разом попадали на снег и в укрытия и осколки никого не задели. Мы же только пригнули головы, пережидая разлёт смертоносного металла.
– Перелёт, – практически одновременно и вслух прокомментировали мы с Беляевым разрыв 82мм мины.
Солдат, коловший ящики на дрова, на секунду приостановился, а потом с ещё большим напором стал громить зелёные ящики.
Мы опять потянулись с кружками к Марату как сзади, в двадцати метрах грохнул новый разрыв мины и новая порция осколков провизжала над нашими головами.
– Минус – Вилка, – непонятно почему радостно завопили мы с командиром миномётной батареи. – Разбегаемся – сейчас сюда прилетит.
Услышав наше видение дальнейшего развития обстрела, все брызнули в разные стороны от костра. Начали разбегаться и остальные военнослужащие ВВ и у костра остались только я и Беляев, а солдат коловший ящики остановился, стирая пот со лба, с улыбкой наблюдая поднявшуюся суматоху.
Марат лихорадочно хватал с импровизированного стола закуску, но учитывая, что в левой руке за горлышко он и так держал две бутылки водки, это плохо у него получалось. Из правой руки постоянно выпадывала колбаса, хлеб. Он наклонялся за ними хватал, но они упрямо падали из рук. Поняв, что ему всё это не унести, Марат хватанул колбасу и, заорав: – Борис Геннадьевич, уходите, – метнулся в сторону БТР, стоявшего в пятидесяти метрах.
– Успею, Марат, – сам же лихорадочно накладывал из стеклянной банки на хлеб понравившийся мне салат. Ложка стремительно сновала между банкой и большим куском хлеба, и я выкладывал толстым слоем аппетитную массу, а сам про себя считал оставшиеся секунды. Из КНП ВВэшников, от БТРа и из других укрытий неслись крики, тревожные голоса, требующие чтобы я и солдат коловший дрова ушли с опасного места, но я продолжал дурацкое соревнование со смертью, лишь только крикнув солдату, чтобы тот спрятался.
– Аааа…., ерунда.., – весело прокричал в ответ солдат, – промахнутся.
Наконец-то закончил выкладывать ровным и толстым слоем салат на огромный кусок хлеба, метнул взгляд на скалящего зубы в ухмылке солдата и побежал в сторону БТР, понимая, что уже не успеваю уйти от взрыва.
– Аааа…, чёрт…, – резко присел и сжался в комок, закрывая хлеб с салатом своим телом: сзади грохнул разрыв – воздушная волна лишь сильно толкнула меня в напряжённую спину, но я устоял.
– Всё…, больше они стрелять не будут, боясь что их уже и так засекли. Сейчас они поспешно уходят с позиции. – Я спокойно поднялся и замахал всем рукой и из всех щелей и укрытий стали безбоязненно вылезать офицеры и солдаты, смеясь и подтрунивая друг над другом, когда они метались в поисках укрытия. Правда, смех быстро прекратился, когда мы вернулись к костру и увидели подёргивающие в агонии ноги солдата ВВшника. Грязная нательная рубаха была густо залита дымящейся кровью, в крови был и снег и остатки ящика. Мина разорвалась как раз посередине – между нашим костром и солдатом, поразив большим осколком бойца в горло. Сейчас его голова под неестественным углом, тоже дёргалась, но как бы отдельно от тела. Ухватившись рукой за горло, солдат несколько раз перекатился через дрова и забился в последних движениях агонии.
Через несколько минут прибежали санитары от санитарного ГАЗ-66, деловито уложили мёртвое тело на носилки и трудолюбиво потащили его к машине. Мы опять расселись около остатков костра, заваленного землёй и снегом от разрыва. Оставшиеся закуска был бесповоротно испорчена и первую кружку водки мы выпили за упокой души солдата. Аккуратно закусив от моего куска хлеба с салатом, мы наполнили водкой кружки и уже выпили за именинника, пожелав ему удачи на войне.
Посидев немного с товарищами, встал и решил прогуляться до первого КНП и посмотреть оттуда на частный сектор. Едва вылез из зелёнки и неспешным шагом прошёл пятьдесят метров по открытому пространству, как был плотно обстрелян из автоматов из частного сектора из-за позиций первой роты. Еле успел метнуться до ближайшего окопа и свалился туда. В окопе никого не было и я устало присел на лежащий здесь ящик. Переждав несколько минут, попытался вылезти, но новый шквал огня заставил отказаться от намерения покинуть окоп.
Набравшись терпения, решил посидеть в окопе не высовываясь и через пятнадцать минут повторить попытку выбраться из ловушки. Облокатился на глинянную стенку окопа и от нечего делать, стал смотреть на верхушку бетонного столба с обрывками скрученных стальных проводов, стоявшего в десяти метрах от окопа и был удивлён, когда в верхушку столба попала пуля. Не очередь, а именно пуля приличного калибра из автомата 7.62, или же из снайперской винтовки. Ещё больше был удивлён, когда практически в ту же самую точку попала вторая пуля.
– Чего там, душаре, что ли делать нечего как по столбу стрелять? – Хотел и дальше поразмышлять и поехидничать над этим, но моё внимание привлекло громкое сопенье и через земляной бруствер с шумом перекатился в окоп старший снайперов Геннадий Петрович.
– Боря, ты как тут? Всё нормально? Я просто увидел, как тебя накрыли и метнулся сюда – вдруг ранен и нуждаешься в помощи? – Полковник едва переведя дух завалил меня вопросами, но увидев мой довольный вид успокоился и сразу же деловито предложил выбираться отсюда.
– Да, погоди Геннадий Петрович. Минут десять подождём и рванём, а то у духов видать с боеприпасами всё нормально – даже по столбам лупят.
Мой товарищ неторопливо достал из разгрузки пачку сигарет, прикурил и задумчиво спросил: – Как это по столбам лупят?
Я мотнул головой на столб: – Да, вон по верхушке столба какой-то дурак пару раз стрельнул. Причём, не меньше 7.62 мм.
Геннадий Петрович задумчиво посмотрел на верхушку столба, потом на меня и мудро усмехнулся: – Боря, как раз тот, кто стрелял по верхушке столба и не дурак, а опытный снайпер. Он по тебе дальность пристреливал. Столб то как раз вровень с окопом стоит. Дальность он пристрелял и как только ты высунешься из окопа – так он тебя как миленького тут и положит. Но с другой стороны тебе повезло, что у тебя есть такой же мудрый товарищ как я. Сейчас мы попробуем этого снайпера и подловить.
Геннадий Петрович достал из нагрудного кармана разгрузки «Моторолу», вызвал дежурную пару снайперов и, объяснив сложившуюся ситуацию, приказал занять им новую позицию. Ещё раз уточнил у меня с какой стороны верхушки я наблюдал попадания пуль.
Десять минут ожидания прошли в неспешной беседе и когда Геннадий Петрович получил доклад по «Мотороле» о занятие позиции дежурной сменой, он аккуратно затушил окурок и буднично произнёс.
– Ну что, Боря, сейчас мы узнаем, есть ли удача на войне или нет? Как выскакиваем из окопа, рвём в разные стороны. Пока снайпер будет принимать решение по кому стрелять – у нас будет пять-десять секунд. Пока прицелится, пока стрельнет – пройдёт ещё пять-десять секунд. Это то время у нас и есть, чтобы уйти от этой подлюки. Только после того как снайпер стрельнет, откроют огонь мои и то только если они его успеют засечь. Видишь как много ЕСЛИ? Так что сейчас мы поиграем в русскую рулетку. Ты готов?
Сумрачно поправил на себе снаряжение и с горечью произнёс: – После того, что произошло с Малофеевым и Шаробориным я даже с радостью поиграю в эту рулетку…
– Боря, ну тебя на х…, – оборвал меня товарищ, – если бы ты был трусом, так бы ты тут и остался в окопе. Никто не пошёл интересоваться – что с тобой и как? Тебе верят и ты должен жить. А теперь приготовиться и пошли.
Полковник резко выдохнул последнее слово и прыгнул на бруствер. Не отстал от него и я. Выскочил наверх и метнулся в сторону кустов, лишь краем глаза отметив, что Геннадий Петрович побежал в другую сторону. Не знаю, стрелял в меня снайпер или нет, но я вломился в кусты, как быстрый и всё сметающий на своём пути бульдозер и в несколько прыжков сум