Спать хотелось неимоверно, глаза слипались и я только не падал с табурета. Если бы у меня под рукой были спички, то наверно сейчас и попробовал вставить их в глаза. Усилием воли я прогонял сон и на каких-то тридцать-сорок секунд был в состоянии слушать командира полка, потом вновь проваливался в небытиё. Чёрт побери, что такое? Не пойму? Вновь и вновь тёр лицо и, сосредоточив внимание, пытался слушать командира, но внимание через несколько секунд вновь рассеивалось и я опять «уходил в себя». Как добрался до кунга, уже не помнил и очень удивился, когда в четыре часа утра меня разбудил часовой: – Товарищ подполковник, вы просили разбудить, чтобы пойти на дежурство…
* * *
Вчера я не поехал на КНП, а отправил вместо себя Ржанова, сам же решил подежурить на ЦБУ и поработать над документами, заодно поразмыслить над сложившейся ситуацией с артиллерией, да и передохнуть немного. Но в девять часов позвонили с огневой позиции второго дивизиона и доложили, что прибыл с проверкой начальник штаба артиллерии группировки и вызывает меня к себе. Перематерился, поняв, что отдохнуть не придётся, взял автомат с кунга и пешком отправился на огневую позицию. День, как и вчерашний, стоял солнечный и несмотря на то что на дворе был конец января, по всем признаком «катило» – скоро весна. Весна, настанет тепло, сухо, полезет зелёная травка и воевать станет веселее. Пока шёл, настроение вновь поднялось и я изменил своё решение слегка поскандалить с начальником штаба группировки. К командиру дивизиона и к начальнику штаба дивизиона я заходить не стал, а направился к крайнему орудию, около которого столпилось человек десять, в том числе начальник штаба и командир дивизиона. Начальника штаба артиллерии группировки я лично не знал и очень удивился, увидев вместо ожидаемого полковника, ну подполковника в крайнем случае, майора лет двадцать восемь-тридцать.
– Что ж они постарше не нашли? – Остановился и с любопытством стал наблюдать за деятельным и активным майором, который заметил меня, но не подал виду, ожидая, что я подойду и представлюсь. Понаблюдав за суетой вокруг майора, я поманил пальцем Пиратова и Язева, которые тут же подскочили ко мне. Следом за ними вальяжно подошёл и майор.
– Пиратов, это кто у тебя тут на огневой позиции крутится? – Не обращая внимания на майора, несколько в повышенном тоне задал вопрос своим офицерам.
– Это начальник штаба артиллерии группировки майор Савенков, Борис Геннадьевич, – поспешил объяснить виноватым голосом Анатолий Ильич, как бы извиняясь за моё поведение.
– А документы ты у него проверял? – Продолжал обострять обстановку, не обращая внимания на возмущённые гримасы незнакомого офицера.
– Да нет, – смутился командир дивизиона, – он пришёл и сказал…
Вперёд вышел майор и возмущённо заявил: – Товарищ подполковник, я начальник штаба группировки, майор Савенков и это я вас сюда вызвал.
– Язев, сходи и свяжись со старпомом, он сейчас на КНП; пусть полковника Сухарева спросит – кого он к нам присылал, – начальник штаба ушёл в землянку, а я повернулся к майору и стал его «учить», – товарищ майор: во-первых – это я пришёл сюда сам с проверкой дивизионов. Во-вторых, если вы тот, за кого себя выдаёте, то вы должны были явиться в штаб полка и представиться командиру полка и объяснить цель прибытия. А в третьих: ваши документы…, – я протянул руку и через минуту рассматривал удостоверение личности, потом закрыл документ и похлопывая удостоверением о ладонь, начал дальше отчитывать офицера, – вы действительно майор Савенков, но в вашем удостоверении личности написано, что вы командир дивизиона в/ч 34567, но не начальник штаба артиллерии группировки, поэтому попрошу вас удалиться с расположения моих огневых позиций…
– Товарищ подполковник, – прервал меня Савенков, – меня прислал сюда полковник Сухарев для проверки выверки прицельных приспособлений, так как вы уже несколько раз ошиблись при ведении огня.
– Товарищ майор, прерывать старших по воинскому званию неприлично – это в четвёртых. А в пятых, – продолжал я гнуть свою линию и внутренне усмехаться, глядя как всё больше и больше закипает майор, – если с документами не того, то «бумажечку» какую-нибудь со штаба привезти….
Мы оба потихоньку заводились и неизвестно, куда бы это нас завело, но в это время появился Язев и подтвердил полномочия Савенкова.
– Ну что ж, товарищ майор, – резко сменил я тон и добавил в голос доброжелательности, – все недоразумения сняты, но на будущее попрошу, когда вы соберётесь к нам полк или кто-то другой, будьте добры сначала ко мне прийти или к командиру полка.
Я потёр сильно руки друг об друга: – Цель прибытия?
Майор всё ещё обиженный, зыркнул на меня глазами, но пересилил себя: – Штаб артиллерии считает, что последние неприятности связаны с тем, что у вас не выверены прицельные приспособления…
– Здорово, – удивился я, а мои офицеры возмущённо фыркнули, – у нас отклонений и разбросов снарядов нет. Залпы ложатся ровненько. И дело здесь не в прицельных приспособлениях. Причин здесь достаточно много.
– Мне приказано проверить выверку прицельных приспособлениях во втором дивизионе с составлением акта.
– Во, как. Ты что ли сам будешь проверять?
– Да.
– У меня другое предложение: ты проверяешь знание выверки у моих командиров взводов и они под твоим контролем делают выверку, а то потом скажешь, что они не знают, как выверку делать.
Майор возмущённо фыркнул и подозвал к себе лейтенанта Ежова, во взводе которого мы и находились. Задал несколько вопросов и к нашему облегчению лейтенант чётко доложил порядок выверки САУ.
Я отослал Пиратова и Язева заниматься своими делами, а мы с майором остались наблюдать за работой Ежова. Ежов достал контрольный уровень, очистил контрольные площадки… Каждую операцию он делал тщательно и комментировал её, нам оставалось только одобрительно кивать головой. Через полчаса у нас уже были результаты по его взводу: первое орудие по дальности – одно деление прицела, по направлению – 0, второе орудие по направлению -1,5 деления угломера, по дальности – 0.
Майор уже к этому времени «оттаял» и мы уже общались с ним нормально. Когда мы перешли к другому взводу, я предложил – для однообразия, чтобы Ежов сделал выверки и на других орудиях дивизиона, а мы в это время проверим документацию начальника штаба дивизиона, но Савенков отказался и мы ещё три часа проторчали у самоходок, пока не появились результаты по всем орудиям. Выверка не выявила отклонений прицельных приспособлений.
Савенков озадаченно крутил в руках листок бумаги: – Не понимаю, тогда в чём дело?
– И не поймёшь, пока не будешь бывать как на огневых позициях, так и на передке. Что-то я там не видел тебя.
– Да не пускают меня, торчу всё время в штабе. Заколебался я там.
– Ну, а причины. На, смотри, – мы подошли к ближайшему штабелю со снарядами. Я открыл крышку ящика со снарядами, достал оттуда гильзу и наклонил её, демонстрируя, как из гильзы начала сочиться тонкая струйка воды.
– Вот тебе и ещё причина. Снаряды вчера привезли под вечер. Сгрузили. Ночью и рано утром их рассортировали. Солнце пригрело и лёд, который находится внутри гильзы, стал таять.
– Откуда там лёд? – Удивился теперь Савенков.
– Как откуда? Смотри, какой год на гильзе – 62ой. А теперь на ящики посмотри, какие они гнилые. Ими даже печки топить стыдно, они в руках разваливаются – значит, где то на складах, годами и десятилетиями хранились под открытым небом или в худом хранилище. Гляди что с усиленными крышками…, – я повернул гильзу и показал проверяющему миллиметровые зазоры между стенками гильзы и сморщенными от воздействия влаги и времени усиленными крышками.
– А ты спрашиваешь – откуда такие отклонения. Влажный порох, скорость горения меньше – вот тебе и недолёты.
– Слушай, Борис Геннадьевич, я первый раз такое вижу.
Я хмыкнул несколько свысока: – У нас, хорошо ещё если каждый третий осветительный снаряд может осветить ночью местность. Парашюты влажные и не раскрываются. Сами осветительные заряды не воспламеняются, да и много других причин. Ну, так что, будем составлять акт?
– Да нет. Чего тут составлять? Всё ведь нормально.
– Вот как раз и нет, товарищ майор. Раз нормально – значит и составим официальный документ и ещё первый дивизион проверим. Чтобы снять все сомнения и разговоры по выверке орудий в 276 полку, заодно и про снаряды там пропишем.
Во второй половине дня акты были составлены, я накормил начальника штаба обильным обедом с водочкой и тот всем довольный убыл к себе в группировку.
Я ещё немного побыл в дивизионах и в сумерках пришёл на ЦБУ, где меня ждало неприятное известие с высоты. Полчаса тому назад боевики интенсивно обстреляли самоходки на прямой наводке из пулемёта НСВТ. Стреляли разрывными пулями: прямым попаданием пули в голову убит сержант Кожин, рядовые Брызгалов и Махиня тяжело ранены. Несколько пуль попало в другую самоходку, пробили броню и разорвались внутри башни, где осколками посекло все приборы, но в это время расчёт сидел у костра за самоходкой, поэтому никто не пострадал.
Я тяжело вздохнул и открыл тетрадь, куда заносил сведения о потерях в артиллерии: Кожин был восьмым погибшим артиллеристом и ровно пятьдесят человек раненые и больные убыли из состава артиллерии. Из них офицеров и прапорщиков 10 человек. Много, особенно много больных.
Незадолго до совещания я опять принял таблетку цитрамона и к совещанию был «никакой». Чёрт побери, неужели последние два дня я так устаю, что спать хочется зверски? Я практически засыпал, лишь сумел встряхнуться, когда командир полка стал награждать офицеров и прапорщиков медалью «За боевое содружество». Среди награждённых был и я. Было очень приятно, но я опять не помнил, как сумел добраться до своей койки.
* * *
Только собрался идти на завтрак, как поступило сообщение из третьего батальона: группа боевиков в количестве 25 человек, скрытно попыталась пробраться со стороны Алхан-Калы в посёлок Кирово и доставить боевикам продовольствие и боеприпасы, которые они тащили на санках. Но они вылезли на минное поле, где и подорвались на минах. Потеряв два человека убитыми, духи под огнём автоматов и пулемётов седьмой роты стали отходить к реке. Через несколько минут к огню мотострелков подсоединились расчёт зенитчиков ЗУ-23у и третья миномётная батарея. Пометавшись по полю, боевики укрылись за бугром и стали недоступны для стрелкового оружия, лишь миномётная батарея хорошо простреливала навесным огнём всё пространство за бугром. Подготовил огонь второго дивизиона и я по этому бугру, но командир батальона доложил, что с этими духами он сам разберётся.