Наша колонна выскочила из селения и через километр остановилась за кладбищем. Опять безжалостными пинками разведчики вытолкали контрабасов из машин и построили их в одну неровную шеренгу. Швабу начал расспрашивать с какого они подразделения. Оказались с третьего батальона, а пожилой контрактник, попутав спьяну всё на свете, стал искренне возмущаться – Чего мол…, нельзя что ли съездить на рынок и купить себе что-нибудь….?
Красная пелена гнева и ненависти затмила мой взор – Ублюдки, тупые твари. Они даже не понимают, что сейчас им спасли как минимум здоровье. Ведь прежде чем обменять их бы избивали каждый день, требуя послать своим близким письмо с паническими просьбами собрать приличный выкуп. А так как это, блядь, нищета и убогость, то их бы просто потом грохнули…
Я коротко размахнулся и сильно ударил контрактника в челюсть, тот нелепо взмахнув руками, улетел в грязь. Второго ударил в солнечное сплетение и он послушно согнулся, а потом медленно опустился на колени в грязную колею. Но я уже тряс третьего за грудки так сильно, что его голова моталась как у тряпичной куклы. Потеряв равновесие, сам поскользнулся и вместе с солдатом упал на дорогу, что привело меня ещё в большее бешенство. Вскочил на ноги и кинулся на шеренгу пьяных солдат и стал их молотить направо и налево, но мой гнев довольно быстро улетучился и через полминуты я отошёл в сторону, брезгливо отряхивая руку от соплей и крови. Разведчики тоже, в свою очередь, слегка поколотили эту пьянь и по команде командира посадили контрактников в кузов, а по приезду на КП полка всех их кинули в яму под арест.
Вечером ко мне в кунг заявился печальный капитан Кунашев и стал жаловаться на то, что он не может справиться с батареей. Я сидел, молча слушая эти стенания, а Кунашев, принимая моё молчание за сочувствие, всё больше и больше выворачивал свою душу. Честно говоря, никогда не лежала у меня душа к нему: ещё с того конфликта в ПТБ в Екатеринбурге. Будучи помощником командира третьего батальона по артиллерии, он тоже не блистал. Если помощники по артиллерии первого батальона принимали активное участие в боевых действиях батальона, то Кунашев никуда не лез и тихонечко жил в тени более активного и сильного Беляева. Сразу вспомнилось, что один раз я захотел поручить ему пристрелять ТЭЦ на его участке 240мм миномётами и уничтожить располагавшихся там боевиков, и как Кунашев тогда ловко увильнул от этого и мне пришлось безрезультатно долбить толстые стены ТЭЦ нашими слабыми снарядами. Ну, а выпить он был далеко не дурак. Тут он был первым. Мне надоело слушать капитана и я его прервал.
– Послушай, Слава, что я тебе скажу, а понравиться тебе это или не понравиться – мне всё равно. По моему мнению, мнению начальника артиллерии полка, одного Беляева было достаточно чтобы руководить огнём в батальоне. Ты же не обременял себя делами батареи и теперь, когда сильного Беляева нет – иди и командуй батареей. Ты теперь несёшь ответственность за неё вместе с командиром батальона – вот и иди к комбату и плачься ему. Шагом марш, товарищ капитан и утром мне доложите о принятых мерах.
Кунашев скорчил кислую рожу и недовольный моим решением ушёл из кунга. Напьётся, наверно, от обиды и не хрена делать не будет, ну ладно завтра его ещё раз «сотрясу»
Накаркал. Утром 11.02. вдруг выясняется, что половина пьяных в яме с третьей миномётной батареи и один из автомобилей «Урал» тоже оттуда. Только сплюнул от злости, как в ЦБУ заваливает хмурый Кунашев.
– Товарищ подполковник, разрешите доложить о ЧП в батарее.
– Если, товарищ капитан, о пьяном водителе и о его вчерашнем вояже в Алхан-Калу, то я знаю.
– Нет, товарищ подполковник – хуже. Ночью два пьяных контрактника, рядовые Сулейманов и Гейнц, стали выяснять отношения друг с другом и Сулейманов выстрелил из автомата Гейнцу в ногу. Испугался содеянного и выстрелил себе в живот. Оба в тяжёлом состоянии: у одного простреляна голень с раздроблением кости, а Сулейманов не выживет.
С горечью махнул рукой: – Идите, Кунашев, и работайте. Не получается – идите к командиру батальона и работайте вместе. А то совсем не солидно будет, если приедет начальник артиллерии и всем начистит рожи, а капитан чистенький и беленький в сторонке будет стоять. Иди, Слава….
В 9 часов стали строить полк, а в 11 часов прилетели члены комиссии и в течение получаса приняли полк, где надо расписались. После чего наградили орденами и медалями солдат, офицеров и прапорщиков из первого указа Президента и улетели. Целый день грузились и он прошёл в беспрерывной суматохе.
* * *
С утра догрузились (12.02.) и начали вытягиваться в колонну. Погода была мрачная и мерзкая. Хмурое небо, низкие тучи, хорошо хоть дождь не идёт. И грязь, опять всё кругом размесили и разбили, что даже не хочется слазить с брони. С горем пополам вытянулись и тронулись. 2 километра до выхода на асфальт у старого кладбища заняли часа полтора, потом всё пошло веселее. Миновали Алхан-Калу, проехали Алхан-Юрт и двинулись в сторону Чечен-Аула. Но спокойного марша без приключений не получилось: в этот день, одновременно, несколько полков и отдельных частей меняли месторасположение и дорога была полностью забита войсками. В довершение всего, резко похолодало и мокрый асфальт совершенно внезапно покрылся тонкой плёнкой льда. Тут то и началось настоящее веселье. По широкой дороге, ведущей в Грозный, танки и БМП мотало по всей ширине дорожного полотна и пока встречных потоков не было, всё сводилось лишь к незначительным столкновениям бронированной техники. В основном это были удары в корму впереди идущей машины. Но вот вдалеке показалась колонна 15го полка, которая неслась нам навстречу на большой скорости. Внезапно впереди идущая машина этого полка, на противоположной стороне дороги, резко затормозила – я как раз её миновал и с предостерегающими криками пехоты начала резко тормозить идущая следом БМП, за ней стали тормозить и другие бронированные машины, но гусеницы лишь бессильно царапали лёд на обледеневшем асфальте. Первое БМП сильно ударилось об остановившуюся машину и пехотинцы, как камни из пращи, полетели на землю. Следующее БМП точно также врезалось в неё и её бойцы также повторили «полёт шмеля» в неизвестность. В это время наша колонна стала тормозить и я отвлёкся, командуя своим механиком, чтобы вовремя затормозить и не врезаться в командирскую КШМ, а потом стал энергично махать рукой разведчикам, требуя чтобы они своевременно тормозили. Обошлось без столкновения, наша колонна плавно остановилась и я снова посмотрел на столкнувшиеся БМП 15го полка. Там шла ругань между механиками-водителями, а солдаты; перемазанные в грязи и окровавленные, также матерясь, собирались у своих машин. У одного была сломана рука и он сидел на асфальте, обессилено прислонившись спиной к гусенице БМП, а вокруг него суетился санинструктор, разрезая рукав бушлата. Снова послышались предостерегающие крики, солдаты стали разбегаться в разные стороны от стоявших БМП, а на них с большой скоростью летел танк. Механик-водитель танка пытался тормозить, но все его усилия были бесполезны. Тяжеленную, бронированную машину начало стремительно крутить на дороге по какой-то бессмысленной траектории, благодаря которой она благополучно и улетела в поле, где застряла, сев на днище. Спустя несколько секунд механик дал газу и фонтаны грязи от бешено вращающихся гусениц высоко взлетели над пахотой, а танк грузно осел ещё больше на брюхо на мягкой земле. Наша колонна медленно двинулась вперёд, а навстречу на большой скорости летели новые БМП и танки 15го полка. Все наши солдаты и офицеры, кто сидел на броне махали им руками, кричали, пытаясь показать, что надо снижать скорость, но нас не понимали и продолжали нестись к недалёкой куче бронетехники, куда врезалось всё больше и больше машин. Дорога сделала плавный поворот и он скрыл от нас царящий на дороге военный бардак. Командир учёл горький урок и до поворота на Старые Атаги колонна шла на небольшой скорости и благополучно дошла до ресторана «Голубая устрица», где на поле стала выстраиваться в батальонные колонны, чтобы завтра с утра начать менять 160й танковый полк.
Справа встали несколько колонн первого батальона, потом первый дивизион, рядом с ним рота связи, развед. рота, ПТБ, командный пункт полка, второй дивизион, через двадцать минут подошёл третий батальон и встал слева. Так что мы оказались в центре. Все расслабились, начали бродить между машинами и тут произошло очередное ЧП. Несколько бойцов обнаружив среди машин на поле землянку, скрылись внутри, а через несколько секунд раздался глухой взрыв и из узкого входа землянки выметнулся столб дыма и пыли. Кто был недалеко кинулись к землянке и стали вытаскивать из неё окровавленных солдат. Все трое были в тяжёлом состояние: двое были без сознания и иссечены осколками, третий в сознании и вроде бы осколки его миновали, но у него была оторвана рука, которая болталась лишь на клочке кожи. Прибежала из второго дивизиона фельдшер Наталья Геннадьевна и умело стала оказывать им первую медицинскую помощь; остановила кровотечение и наложила повязки, после чего раненых унесли в полковой медицинский пункт.
Мои солдаты протянули в кунг телефонный провод, перекусили и я лёг спать. Ночь прошла спокойно.
* * *
Утром 13.02. в 7 часов утра полк тронулся с места ночлега. На перекрёстке Чири-Юрт мы с командиром полка пропустили мимо себя первый МСБ и мои дивизионы, которые свернули вправо и пошли на огневые позиции артиллерии 160го полка, а сами с полковником Будановым поехали на цементный завод в их штаб ждать доклады о смене. Разговорились. Буданов стал рассказывать, как они брали вершины гор, когда пришли сюда. В помощь пехоте в горы пошли почти все офицеры штаба полка. Вроде бы вершины взяли без помех, но через несколько часов боевики окружили вершины и попытались сбить пехоту с позиций. Бой длился несколько часов и позиции, хоть и с трудом, но сумели отстоять, но при этом погибло 8 офицеров управления полка.
20 января командир взвода управления начальника артиллерии полка выдвинулся на соседнюю вершину для корректировки, но боевики их обнаружили и начали окружать. Лейтенант приказал солдатам отходить и остался прикрывать отход подчинённых, а потом, убедившись, что солдаты благополучно добрались до пехоты, стал сам отходить, но получил пулю снайпера в затылок. Буданова каждый раз трясло от ненависти, как только он начинал рассказывать про чеченских снайперов, даже не подозревая, что через пару месяцев из-за них сам попадёт в беду и сядет в тюрьму на несколько лет.