….После обеда пошёл к сапёрам договориться насчёт бани. Тут же помылся и вернулся к себе. С задержанным чеченцем разобрались, вернули ему все вещи и пропустили через свои порядки в Дуба-Юрт. День закончился спокойно.
* * *
Сегодня утром на совещание довели о происшествии в третьем батальоне: ночью с батальона пропал автомобиль Урал с водителем. Так что полк живёт, живёт бурно и своей жизнью…
После совещания ко мне подошёл Сан Саныч и рассказал о том, что по его данным в районе нп. Зоны в гору Бандук проложена специально расширенная дорога, где довольно часто появляются автомобили. Посмотрели по карте и уточнили, где эта дорога проходит, после чего подготовил данные по двум целям и через несколько минут нанёс два мощных огневых налёта.
В 3ей миномётной батареи, куда пришёл позже, в принципе всё было уже нормально и на обратной дороге зашёл к командиру батальона. Комбат, чувствуя себя не правым в последнем разговоре со мной, пригласил посидеть. И уходя от командира батальона через час, я был доволен, что у нас возникла обоюдная приязнь друг к другу.
Только зашёл в штаб, как мне оперативный дежурный протянул телефонную трубку. Звонил генерал Шпанагель и спрашивал по какой причине в дивизии болтаются старшие лейтенанты Вотчал, Банченко и Каюмов. Насчёт Каюмова особо не распространялся, а вот насчёт дезертиров-офицеров не стал скрывать ни обстоятельств, по которым данные офицеры самовольно убыли из полка, ни своё негативное мнение по этому вопросу. Генерал возмутился и пообещал разобраться с ними. В свою очередь генерал рассказал, что Семёнов тут ходит и всем рассказывает, как он был ранен в ноги и контужен чеченской миной. Я посмеялся в ответ над безудержной фантазией Константина Ивановича и ответил начальнику артиллерии округа, что если Семёнов и дальше будет нести этот бред, то мне придётся рассказать всю правду о его отъезде с полка.
….– Боря, – за мой стол после совещания сел Арзу Резванов, – пришёл к тебе за помощью.
– Чего случилось, Арзу? По моему, ты всегда справлялся сам со своими проблемами.
– Да тут дело касается, в том числе и твоих подчинённых.
– Ну, тогда давай рассказывай…
– Да я сам бы справился. Да есть в первой миномётной батареи замполитом капитан Гринёв…
– Так это твой подчинённый. Я то причём?
– Ну, мой то мой, но вдвоём мы его быстрее заломаем. Короче, у меня есть сведения, что данный капитан саботирует распоряжения как командира батальона, так и мои. Что-то крутит с продуктами, посылает солдат батарее мародёрничать в Дуба-Юрт. Ведёт себя независимо, и справиться с ним мы не можем.
– Арзу, если он себя ведёт независимо, значит не всё так просто, как ты рассказываешь. Ты сейчас высказал только свою точку зрения и мне вот так лезть и оказывать тебе помощь не понятно в чём не с руки. Вот у тебя есть объяснительные бойцов, которых он посылает в Дуба-Юрт? Вот видишь нет. Нет, наверно, и бумаг подтверждающих, что он крутит продуктами? А кстати, какие продукты? Ведь батарея питается с батальонного ПХД.
– Ну, Боря, есть данные…., – Арзу заёрзал на табуретке.
– Арзу, давай так: ты собираешь конкретные данные, подтверждённые хорошими бумагами. Я со своей стороны тоже попытаюсь влезть в обстановку в батарее. Мне тоже не совсем нравится, что там происходит после уезда Мустаева. И тогда, если всё это подтвердится, то вытащим его на аттестационную комиссию и с позором отправим в Екатеринбург. Думаю, что так будет правильней.
* * *
Позавчера (26.02.) на совещании было принято решение, о том чтобы силами 1ой мср и разведывательной роты прочесать весь Дуба-Юрт и выйти на южную окраину селения и закрепиться около моста через реку Шароаргун. А вчера (27.02.) в 10 часов утра первая рота и разведчики развернулись в цепь и начали прочёсывание села. В течение часа всё шло нормально, но потом пришло сообщение, что один военнослужащий нарвался на растяжку: обстоятельства и степень ранения пока неизвестны. С разведчиками корректировщиком шёл Кравченко и после сообщения о раненом, тоже вышел на связь и попросил прислать к нему ПРП. Перед прочёсыванием я как всегда поставил ему задачу по поиску продуктов, особенно солёных помидор – очень уж хочется солёного и домашнего. Послал ему ПРП с Гутником и солдатами.
Отослав Гутника, я задумался над обстановкой в первой миномётной батареи, куда перед началом прочёсывания прошёлся на огневые позиции батарее. Офицеры батареи после разговора со мной недвусмысленно послали меня на хер. Хорошо, что я сдержался, но осадок остался неприятный. Какое то решение надо по офицерам принимать.
…. Командиры взводов батареи угрюмо стояли напротив меня, самого замполита не было, он находился в штабе полка у замполита, решая свои проблемы. Над землёй стелился густой и влажный туман, внося в наш предстоящий разговор дополнительную напряжённость.
Пытаясь разрядит напряжённость, я начал с шутливого замечания: – Чего носы повесили? Не часто к вам начальник артиллерии приходит, так вы его с радостью должны встречать…
– А с чего веселиться? – Шутливого тона офицеры не приняли и первым «завёлся» СОБ. – Вы что наши проблемы решите?
–Так я и пришёл ваши проблемы решать. Вот выслушаю и будем решать. Так уж получилось, но вас я как-то упустил из виду, больше времени уделял третьей миномётной батарее, где действительно были серьёзные проблемы. А у вас, считаю, помощник командира батальона по артиллерии на своём месте, не то что капитан Кунашев. Батарея в хорошем техническом состояние, огневые задачи, которые вам ставятся – выполняются. Поэтому и не совался. Но до меня дошли определённые сведения, которые не красят одного из вас. Вот и хотел бы спросить – Какого вы мнения о капитане Гринёве?
– А чем вас не устраивает капитан Гринёв – замполит батареи и именно вас – начальника артиллерии? – Старший офицер батарее не скрывал уже враждебности ко мне, – Что уже «напели» вам? Так вам и скажем – что нормальное отношение офицеров и солдат батареи к работе и к самому Гринёву. Нормальный мужик. А то что он «катит бочку» на штаб батальона так он это тоже правильно делает. Кормят нас как скотов каких-то. А командование батальона зажралось. Что при Шпанагеле хреново было с кормёжкой, так и при этих тоже самое. Сами жрут нормально, пьют каждый день, а нам объедки… Это что – правильно…? Вот Гринёв и борется с ними. Так что, товарищ подполковник, не лезьте в наши дела, а лучше бы наехали на Калинина с его командой..
Старший лейтенант замолчал, а командир второго взвода и взвода управления, которые до этого молчали, сделали полшага вперёд и тоже подтвердили: – Всё что говорил тут Селиванов, мы поддерживаем.
– Ну что ж, как видно разговора не получится. Я вроде бы ещё ничего не сказал отрицательного против вашего замполита, а вы уже так агрессивно настроены против меня…
– Да знаем мы, что вы под замполита копаете…. Сидите там в штабе и ничего не хотите видеть и слышать, да с Калининым и Носковым водку пьёте… И как к вам после этого относится? – Селиванов замолчал и с вызовом посмотрел на меня. Я же подавил в себе внезапную вспышку гнева и так же ровным голосом продолжил.
– Оправдываться перед вами в том, что сижу в штабе и якобы ничего не вижу и не знаю, я не хочу и не буду. Мне не перед кем оправдываться. Разве что перед родителями погибшего разведчика Шароборина, который пошёл со мной в бой и погиб. Но это другой вопрос. Если я буду жить на огневых позициях и знать то, что вы знаете, то мне как начальнику артиллерии полка грош цена будет. Поэтому и живу в штабе, и живу проблемами полка, а не батальона и отдельной миномётной батарее. И пока, слава богу, артиллерия полка успешно справляется с поставленными задачами и если кто-то будет в этот налаженный в том числе и мною процесс вставлять палки то с тех будет очень строгий спрос в том числе и с вас, если что-то у вас произойдёт….
– Да что вы нас пугаете, товарищ подполковник. Да хоть сейчас нас отсюда можете увольнять.. Напугали…, – в запальчивости выкрикнул СОБ.
– Ты ещё мальчишка чтобы начальника артиллерии перебивать. – Я с трудом сдерживал себя, но продолжал говорить спокойным тоном, – уехать отсюда сгоряча, как ты здесь кричишь, это слишком просто. Только когда остынешь, и если ты нормальный мужик, то поймёшь что поступил неправильно – не уехал, а просто сбежал. Будешь всем рассказывать, что здесь плохие командиры, а душе то ты будешь знать – сбежал да и всё. Самого себя невозможно обмануть.
А насчёт Гринёва я завёл разговор потому что у меня есть сведения, которые совсем его не красят, ни как офицера, ни как замполита. Правда, это пока только слова, но мне обещали всё это изложить в письменном виде и если эти бумажки будут у меня в руках и подтвердятся, то я его вытащу на аттестационную комиссию и вполне возможно он отсюда уедет. И уедет с позором.
– Аааа…, товарищ подполковник, так знайте: если Гринёва отсюда уберут, то и меня пусть убирают. Я служить здесь не собираюсь. – Нервно заявил Селиванов, а командиры взводов согласно закивали головами.
– Ладно, ладно, давайте заканчивать разговор, а то мы так далеко зайдём. А ты Селиванов не нервничай и вы товарищи лейтенанты имейте своё мнение и побольше думайте о своей судьбе, а не поддакивайте – иначе попадёте в некрасивое положение. Я ещё раз повторяю – не всё так просто и однозначно. Я буду только рад, если все эти сведения не подтвердятся… А насчёт Калинина, Носкова и то что я с ними водку пью… Так пью. Что вы мне это в упрёк ставите? Вашего нынешнего командира батальона я знаю семь лет и он мой хороший друг. Носкова – зам комбата, я уважаю. И знаете и буду с ними, только не пить – как вы акцент ставите, а при случае выпивать. И плохая еда никак не станет причиной не дружить с ними. Если это правда – то обязательно с ними поговорю и буду настаивать, чтобы всё изменилось в лучшую сторону…
…. – Борис Геннадьевич, прыгай на мою машину, – голос командира отвлёк от грустных размышлений и я начал быстро собираться, а через две минуты я и мой радиотелефонист удобно устраивались на верху командирской КШМ. Только что пришло сообщение о выходе мотострелк