Утром 6го марта я проснулся в приподнятом настроении – а как же иначе, если сегодня уезжаю домой. Побрился, черканул несколько строк в свой дневник, сходил на завтрак и терпеливо стал ждать, когда сформируется автомобильная колонна до Моздока. Около кунга построил свой взвод управления и тепло попрощался с ними. Что меня поразило при этом, что бойцы всю ночь не спали, а готовили памятный подарок для меня и на построение вручили копию флажка, который всегда развевался на антенне моего ПРП. Бойцы гордились этим флажком, где на чёрном фоне белой краской были нарисованы пушечные стволы и череп с надетой фашисткой каской. На подаренном экземпляре вдобавок к нарисованному было написано – «Самому лучшему начальнику артиллерии». А внизу ещё одна надпись – «Под этим флагом воевали» и список фамилий офицеров, сержантов и солдат только того состава, который вошёл в Чечню. И ни одной фамилии офицеров и контрактников, кто пришёл к нам потом. Это меня очень растрогало. Попрощавшись со взводом, взял вещи и ушёл к колонне и пока мы не уехали ко мне всё шли и шли офицеры и прапорщики полка прощаться. Я даже не ожидал, что было в полку столько людей, которые посчитали своим долгом прийти и проводить меня домой.
Колонна тронулась и мы отправились в путь, впереди и сзади колонны ехали два БМП разведчиков, сопровождающие и охраняющие нас. День был хороший, ничего не предвещало каких-либо препятствий для того, чтобы прибыть в Моздок вовремя и успеть на электричку до Минеральных Вод. Колонна шла по местам, где не раз приходилось проезжать, воевать и я с радостью и одновременно с грустью смотрел на знакомые места, вспоминал всё что с ними было связано. Всё это проходило мимо меня и оставалось позади, скрытое пылью и прошлым. Впереди только мирная жизнь.
До Моздока оставалось проехать километров тридцать, как нас стопорнули на очередном блок-посту. Зашуганные менты в новом, ещё не обмятом обмундировании, решили проверить БМП разведчиков и сразу же наткнулись на спрятанный видик и телевизор, которые разведчики везли в Моздок, чтобы там их продать и закупить выпивки. Начались разборки и я со всё возрастающим беспокойством стал посматривать на часы. До последней электрички до Мин. Вод оставалось всё меньше и меньше времени и перспектива ночевать непонятно где в Моздоке, меня абсолютно не устраивала.
Подождав ещё немного, я решительно направился к будке ментов, где происходили основные препирательства между старшим колонны, разведчиками и ментами.
– Кто здесь старший? – Обвёл взглядом разгорячённых спором милицейских и наших офицеров.
– Я, капитан Сидоров, – чернявый капитан выжидающе уставился на меня.
– Товарищ капитан, я подполковник Копытов с этой колонны 276 полка. Давай сначала со мной решим вопрос, а потом ты дальше решай вопросы с нашей разведкой. Вообще-то хочу дать тебе один хороший совет по этому поводу: если нашли этот несчастный видик с телевизором – не раздувай скандала. Всё равно ничего им не будет: отпускай их, колонну, а видик и телевизор забери себе. Хоть телевизор смотреть будете здесь.
– А, ко мне то, какой вопрос, товарищ подполковник?
– Слушай, капитан, я здесь воюю уже полгода и сегодня наконец-то еду домой насовсем и хочу успеть на электричку в Моздоке, чтобы уже сегодня вечером лежать в поезде под чистыми простынями и потягивать пивко. Сейчас я забираю любую машину и ты меня пропускаешь…
– Сколько, товарищ подполковник ? Сколько…? Сколько? Полгода вы здесь? – Чуть ли не хором прозвучал вопрос от ментов.
– Да, полгода только воюю, а прибыл с полком ещё раньше, – расстегнул бушлат и достал удостоверение личности, а оттуда справку, где указано сколько провёл я здесь боевых дней и всё это положил на стол перед капитаном Сидоровым.
Менты склонились над моей справкой, потом озадаченно повертели в пальцах и вернули обратно.
– Ну…, ни фига себе. Так что, без перерыва, без отпуска – Полгода вот здесь воевали?
– Ну, не здесь, конечно, – засмеялся и стал застёгивать бушлат, куда обратно спрятал документы, – в октябре брали Горагорский. Слыхали про такой населённый пункт? Потом, ноябрь и декабрь шли по Сунженскому хребту на Грозный. В январе брали Грозный – Старопромысловский район и посёлок Кирово. А февраль и март сейчас блокировали в Аргунском ущелье боевиков, как раз Волчьи ворота…
– Да, товарищ подполковник, хлебанули вы, наверно, военного лиха… Мы тут только пять дней стоим, да в почти мирной обстановке – так и то уже заколебались. И уже сейчас ждём не дождёмся когда наша командировка полутора месячная закончится. Мы тут Ростовских ОМОНовцев меняли, так они от радости чуть не плакали, когда отсюда уезжали. А вы всё-таки воевали.
Капитан Сидоров встал из-за стола и решительно произнёс: – Товарищ подполковник, берите любую машину и езжайте. Доброй вам дороги.
Старший нашей колонны майор Сметанин обрадовано засуетился: – Петровича…, Петровича…, товарищ подполковник, берите… Машину прапорщика Снегирёва. Петрович, отвозишь начальника артиллерии на вокзал в Моздоке и сразу же дуй на склады и оформляй документы, а мы следом подойдём.
Прапорщик побежал выгонять машину к блок-посту, а я предложил капитану Сидорову выйти на улицу.
– Товарищ капитан, у меня есть предложение. Я не давлю на вас: вы можете принять его или отвергнуть, но всё-таки подумайте, как поступить. Ведь не только я один здесь полгода воюю, но и весь полк. Если я от случая к случаю в бой ходил, то разведчики практически каждый день. У нас разведка и первая рота ударные подразделения. И их за этот сраный телевизор и видик даже не осуждаю, и не считаю это «мародёркой». И везут они его не для того чтобы обогатится, а продать, купить водки и выпить….
– А не боитесь, что они нажрутся и чего-нибудь устроят?
– Тебя как зовут?
– Сергей…, Константинович…
– Есть, Сергей Константинович, и такой момент, но провоевав полгода на многие вещи смотришь по другому, так что лучше ты у них забери телевизор и видик для своих ментов, да отпускай их… А?
– Ладно, товарищ подполковник, подумаю, разберёмся. Счастливого пути, вон ваша машина как раз походит, – капитан попрощался со мной, дал команду пропустить машину и через пару минут я мчался в Моздок.
Мы успели проехать километров десять, как прапорщик Снегирёв сидящий рядом со мной, внезапно стукнул себя по лбу ладонью и заматерился.
– Ты чего, Петрович?
– Да маршрутный лист у майора Сметанина забыл взять. Чёрт побери, теперь на каждом блок-посту стопорить начнут, а их тут ещё пять штук.
Да, перспектива поисков ночёвки в Моздоке опять встала передо мной во весь рост. Тем более, что на первом же блок-посту нас решительным взмахом полосатой палочки остановил милицейский сержант весьма серьёзного вида.
– Пошли, Петрович, договариваться, – мы вылезли из машины и я тоже с решительным видом направился к менту.
– Товарищ сержант, давайте быстрей проверяйте документы, а то я на электричку могу опоздать.
Сержант расплылся в улыбке: – Так это про вас передали по телефону, чтобы не останавливали. Давайте, проезжайте, а я дальше номер вашей машины передам, чтобы не останавливали зря.
– Спасибо, сержант и капитану мою благодарность передай.
Дальше всё пошло как по маслу. Мы подъезжали к очередному блок-посту, где увидев нашу машину, сразу же подымали шлагбаум, приветственно махали рукой и мы мчались дальше к очередному блок-посту. Замелькали по бокам дома, заборы, здания промышленного вида и дорога как-то незаметно перешла в городскую улицу. Через пятнадцать минут машина вырулила на чистенькую, очень мирного вида, привокзальную площадь, где в ближайшем киоске в знак благодарности купил прапорщику пять бутылок пива и я остался один.
Дальше всё пошло нормально, тут же сел на электричку и через два часа прибыл в Мин. Воды. У меня были определённые опасения, что вокзал будет битком набит военными и мне придётся с боем покупать билеты на поезд, но открывшиеся картина только порадовала меня. Вокзал был пуст, только на травяном, зелёном газоне в живописных позах валялись два пьянущих контрактника. У кассы нас оказалось всего четверо человек в военном: я, майор особист, присоединившийся ко мне ещё на вокзале Моздока, к моему великому удивлению подполковник Мастяев, начальник службы РАВ нашей дивизии, возвращавшийся из недельной командировки из нашего арт. полка и ещё один майор, с которым несколько раз встречался на учениях на Чебаркульском полигоне. Билеты у нас оказались в одном вагоне, но в разных купе. Быстро разбежались по окрестным магазинчикам и ларькам и через тридцать минут мы сидели у меня в купе за накрытом столом. Водки принципиально не брали, поэтому на столе возвышалось несколько двухлитровых бутылок с неплохим пивом, на салфетках громоздились аппетитными горками порезанная колбаса нескольких сортов, Тут же была и солёная рыба, разломанная курица-гриль, всё ещё пышущая жаром, помидоры, огурцы домашнего соления и много другого вкусного, чего мы были лишены на войне. Минут через десять, как мы начали пиршество в купе зашёл второй мой попутчик и, увидев нас, бросил вещи на вторую полку, после чего поспешно удалился. Вскоре поезд тронулся и, утолив первый голод, мы уже не спеша потягивали пиво, делясь своими личными впечатлениями о войне. Сосед больше не заглядывал и я вспомнил о нём, лишь далеко за полночь, когда ребята стали расходиться по своим купе. Высокий, плотного телосложения мужчина, с кавказской внешностью сиротливо сидел на откидном сиденьи в коридоре и откровенно клевал носом.
– Уважаемый, а что вы не заходите в купе? Заходите и ложитесь на своё место. Стесняетесь что ли?
Мужчина тяжело поднялся и зашёл в купе, я же постоял минут пятнадцать у окна, вглядываясь в освещённые населённые пункты, мирно спящие за окном поезда, потом сходил в туалет и вернулся в купе.
Сосед уже лежал под одеялом, но не спал. Я налил себе пива, отхлебнул хороший глоток: – Вас как зовут? Вот меня зовут Борис. А вас как?
Попутчик поёрзал под одеялом и после некоторого колебания произнёс: – Нурди.