– Назад. Оба. – Я рявкнул на офицеров, увидев как они открыли дверь. Дождавшись, когда они сели, продолжил, – Чистяков, идёшь и извиняешься перед женщинами. Это приказ. Я уже извинился за себя, и за вас тоже. Но всё равно идёте и ещё раз извиняетесь. Я готов был перед ними лезгинку танцевать – лишь бы они всё приготовили. И они приняли моё извинение, и сейчас готовят банкет. Вы тоже извиняетесь и контролируете подготовку, а если возникнет необходимость, оказываете любую помощь. Задача ясна?
Увидев утвердительные кивки, я схватил ценные подарки и помчался к машине, где меня уже нетерпеливо ждал командир полка.
На огневых позициях дивизионов личный состав был уже построен, а перед строем стояли столы, на которые я тут же выложил ценные подарки. Не бог весть что, но на столы положил десять новых камуфлированных комплектов обмундирования, штук десять тельняшек, два фонарика и другие мелочи, необходимые в повседневной жизни.
– Равняйсь, Смирно…! – Дальше всё пошло по накатанной колее. Доклад командиру полка, поздравление с Днём Артиллерии и зачитка праздничного приказа. Особенно внимательно артиллеристы слушали часть приказа о поощрении: присвоение очередных воинских званий солдатам и сержантов, представление к государственным наградам части офицеров. В частности: командира второго дивизиона к ордену «Мужества», а Семёнова к медаль-ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени. Вручили и ценные подарки. В конце церемонии артиллеристы прошли торжественным маршем перед командиром полка.
Вернувшись на командный пункт, я полностью окунулся в подготовку самого банкета и в 19 часов вечера, уставший, но довольный сидел в пустой палатке офицерской столовой и удовлетворённо оглядывал хорошо накрытые столы. Из второй палатки, которая была пристыкована к самой столовой и где находилось кухонное оборудование, доносились голоса поварих и другого обслуживающего персонала. Ни Надежда Петровна, ни Лена не захотели присутствовать на банкете.
– Борис Геннадьевич, а осадок всё-таки остался…, – и сейчас они тоже уставшие, но довольные, сидели за своим столом и в своём кругу, отмечая наш праздник. Я тоже налил себе грамм пятьдесят водки и в одиночестве «хлопнул» свою порцию, закусывая, засмеялся, вспомнив как принимал решение на проведение праздника….
– Товарищ полковник, – мы сидели в салоне у командира и он внимательно слушал мои предложения по проведению Дня Артиллерии, – решил провести банкет на огневой позиции дивизионов, чтобы максимально охватить офицеров-артиллеристов. Развернём и состыкуем две большие палатки, где соберутся все приглашённые. На базе двух дивизионных ПХД подготовим и накроем столы. Протянем туда связь с оперативным дежурным и узлом связи, чтобы вы имели возможность оттуда руководить жизнью полка.
Выжидающе уставился на командира, которому явно не нравился мой план: он хмурился и о чём-то размышлял.
– Кого ты хочешь пригласить? – прозвучал вопрос.
Я перечислил всех, кого считал нужным пригласить и услышал удивлённый возглас Никитина: – Борис Геннадьевич, ты что половину полка хочешь напоить?
– Так, товарищ полковник…., – я развёл руками и решил продолжить дальше доклад, но командир прервал меня.
– Товарищ подполковник, а теперь слушай моё видение проведения вечера, – командир пристукнул кулаком по столу и продолжил, – вечер проводим в офицерской столовой – здесь, на командном пункте. Приглашаются только первые лица полка и подразделений. Приглашённых должно быть не более тридцати человек. Список мне представишь завтра.
Вот этот-то список и был один из трудных этапов в подготовке. Я просидел практически всю ночь, ломая голову над этой проблемой, и в конце-концов на стол командира лёг список из сорока приглашённых: – Товарищ полковник, меньше не получается….
И теперь я сидел и удовлетворённо смотрел на накрытые столы. Среди артиллеристов праздник решено было разбить на два дня. На банкете будут присутствовать командиры дивизионов, а на огневых позициях начальники штабов несут дежурства. Основной упор сегодня на дежурные батареи, они будут праздновать завтра с начальниками штабов.
Полог палатки распахнулся и во внутрь зашёл командир полка, также удовлетворённо осмотрел столы: – Ну что, Борис Геннадьевич, вечер пройдёт нормально?
– Всё будет нормально, товарищ полковник, – и действительно вечер прошёл хорошо. Я сидел во главе стола и принимал поздравления от гостей, которые соревновались в оригинальности спичей. Особенно мне понравилось поздравление начальника разведки полка и начальника службы РЭБ дивизии подполковника Щипкова.
Они стояли перед моим столом и что-то прятали за спиной: – Товарищ подполковник, мы поздравляем Вас с Днём Артиллерии, а в Вашем лице и всех остальных артиллеристов с вашим профессиональным праздником. Боря, для тебя лично, зная твоё пристрастие, мы приготовили особый подарок. Долго его искали, но всё-таки нашли.
Под дружный смех присутствующих из-за спины они достали трёхлитровую банку консервированных помидоров.
– Ого! Вот это подарок! – Я радостно крутил в руках стеклянную банку и любовался видом сочных, красных помидор, переложенных листиками хрена и веточками укропа, а внизу банки белели ядреные дольки чеснока. Помидорный рассол оказался тоже моего любимого вкуса, когда я под радостный рёв гостей открыл банку и начал пить большими глотками ароматную, солёную жидкость прямо из банки.
В 21:00, когда все уже хорошо поддали, мы вывалили на улицу смотреть салют. В ночном небе на километровой высоте, ровной цепочкой расцвели белые клубки дымовых разрывов, а между ними разгорелись факела осветительных снарядов, которые плавно опускались на землю. Ровно через тридцать секунд дивизионы повторили праздничную иллюминацию, под восхищённые крики не только гостей, но всех кто наблюдал фейерверк. Я радовался вместе со всеми и гордился своими артиллеристами. Салют закончился и я поблагодарил Семёнова и Чикина за безукоризненный фейерверк, ещё раз заострив внимание, что больше никто стрелять не будет. Даже если я захочу спьяну пострелять – дивизионы не должны выполнять мой приказ.
Через пятнадцать минут в палатку влетел возбуждённый начальник связи полка, который вышел немного остыть на улице: – Ребята, там 245 полк салют даёт.
Весёлой гурьбой мы вывали обратно из палатки и увидели над холмами, за Красностепновским жалкое подобие фейерверка. Беспорядочно взлетали вверх осветительные снаряды и мины и в таком же хаосе опускались вниз. Справа над Алхан-Калой расцвели гроздья осветительных снарядов 15 го полка, уже лучше чем у 245 полка, но после нашего салюта смотреть, в принципе, было не на чего.
– Сейчас мы покажем им ещё раз настоящий салют. Поучим немного соседей. – Я сорвался с места и ринулся в палатку ЦБУ, совершенно забыв про свой приказ.
– Чистяков, ну-ка отойди, – я отодвинул в сторону Алексея Юльевича, который дежурил и вызвал оба дивизиона, – «Полтава, Самара! На старых установках произвести три залпа праздничного салюта. Я, Лесник 53. Огонь!»
– «Лесник 53. Вы же приказали не выполнять ваш приказ по салютам», – послышалось возражение с первого дивизиона.
– «Полтава, Самара! Я дал такой приказ, я его отменяю. Огонь!»
Радиотелефонист с первого дивизиона, забыв отключиться от связи, кому-то сказал со смехом: – Ну и нарезался начальник артиллерии…., – на что я, впрочем, не обиделся. Три серии впечатляющих воздушных разрывов снова вспыхнули в тёмном небе.
После двенадцати часов гости начали потихоньку расходиться и разъезжаться по своим подразделениям, а после двух часов в палатке остались мы с командиром и рядом с нами стоял майор Гандау. Он был сильно пьян и таращил в усердии глазами, всеми силами стараясь показать, что он хоть и выпивши, но прекрасно держится: не хуже нас. Надо сказать, что я и Никитин оказались единственными, кто были почти трезвыми. Вот мы и решили посидеть вместе с ним за столом, а Гандау прямой как доска торчал около нас. Потом огляделся и, увидев рядом скамейку, решил сесть, но промахнулся, с грохотом упав на спину и высоко задрав ноги вверх. Саня Гандау попытался бодренько вскочить, показывая, что это случайное падение, но чуть приподнявшись, завалился снова, повалив на пол один из столиков.
– Товарищ майор, ну вы и даёте, – Никитин засмеялся, глядя на беспомощные попытки офицера подняться с пола. Наконец Гандау встал и осторожно сел на скамейку. Командир налил себе и мне водки и пододвинул тарелку с закуской, – Товарищ майор, тебе больше не наливаю, а мы с Борис Геннадьевичем выпьем за его праздник.
Сашка согласно мотнул головой, а мы с командиром выпили и закусили. Потом выпили ещё и ещё: никто нас не беспокоил. Но нас беспокоил завтрашний приезд генерала Шпанагеля, который мы и обсуждали. Беспокоили меня и звуки стрельбы одного из дивизионов. С разрешения командира вышел из офицерской столовой и поглядел на огневые позиции: стрелял первый дивизион. Причём, снаряды его разрывались, едва перелетев передний край 15 го полка. Ворвавшись в палатку ЦБУ, я увидел Порпленко и Семёнова, которые с увлечением тыкали пальцем в карту оперативного дежурного и командир дивизиона в азарте диктовал координаты целей в микрофон радиостанции Чистякова, который сейчас должен был дежурить, но его в палатке не было.
Вырвав из рук Семёнова микрофон, я передал команду на огневую позицию: – «Полтава, Стой! Я, Лесник 53»
Выслушав подтверждение приёма моей команды, грозно спросил насупившихся офицеров: – Это куда вы стреляли, товарищи офицеры?
Константин Иванович ещё больше нахмурился и медленно, со значением, произнёс: – Борис Геннадьевич, хоть вы и начальник артиллерии, но я вам больше не советую так бесцеремонно прерывать командира дивизиона, когда он руководит огнём своего дивизиона. Можно и по мордасам получить.
– Прежде чем угрожать своему начальнику, товарищ подполковник, научитесь руководить этим огнём. Доложите о цели, по которой вы вели огонь. – Последние слова произнёс приказным тоном, но Семёнов даже не пошевелился, сверля меня взглядом из-под кустистых бровей. Видя, что атмосфера накаляется, из-за стола поднялся оперативный дежурный майор Медведев и встал так, чтобы сразу же ринуться и разнять нас. Порпленко сердито засопел и пододвинулся ко мне: – Хоть я тебя, Боря, и уважаю, но ты сейчас был капитально неправ. А стреляли мы по позициям боевиков на окраине Алхан-Калы.