Все довольно засмеялись, глядя на озадаченное лицо Семёнова, не ожидавшего такого решения. Я тоже был не рад такому повороту события. К Рыжову относился настороженно, не доверяя ему, но связь в дивизионе он организовал отменную, которая работала всегда чётко и бесперебойно. Конечно, старшему лейтенанту надо расти, но приход вместо него Васильева качества связи не повысило, а только ухудшило.
Также приняли решение и о возбуждении уголовного дела против начальника службы ГСМ, который продал 6 тонн горючего. Пока шло заседание аттестационной комиссии, пришло сообщение, что на ТПУ пришла колонна с пополнением. Решили оставить их ночевать там, а завтра доставить их на КП полка и здесь распределить по подразделениям.
После обеда, не выдержав нарастающего напряжения от ожидания проверки, подошёл к начальнику ракетных войск и артиллерии и прямо спросил: – Товарищ генерал-майор, когда мы поедем смотреть артиллерийские подразделения?
Шпанагель слегка удивился моему напору, потом приобнял за плечи и отвёл в сторону: – Боря, мне Командующий группировки сказал, что артиллерия полка лучшая в группировке. И чего тогда мне ехать и смотреть? Я посмотрел первую миномётную батарею и остался доволен. Так что руководи своей артиллерией, а я тебе мешать не буду.
Вечером, уже на радостях, что проверки не будет, мы с Иваном Волощук устроили небольшой «цирк», накрыли стол, достали спирт, который принёс нам начальник мед. службы и немного выпили. Но просто пить спирт было не интересно. Я достал из-под кровати две ракетницы, вытащил ящик с ракетами и пошло у нас: выпьем стопарик – заряжаем ракетницы и к дверям, распахнём её и с дикими воплями «Ураааа…» шмоляем в тёмное небо ракетами и опять за стол. Пару раз прибегал Мишка Пузыренко, умоляя нас не хулиганить. Мы на полном пьяном серьёзе клялись ему прекратить стрельбу из ракетниц, но как только он отойдёт от моего салона, мы опять распахивали дверь и повторяли свои шалости вновь и вновь.
В очередной раз, увидев в дверях расстроенное лицо Пузыренко, я предложил Ивану пойти на ЦБУ и выбрать цель для огневого налёта. Быстро оделись и разгорячённые спиртом, шумно ввалились на ЦБУ. Чистяков, который дежурил, резко вскинул руку, призывая нас к тишине и принимая сообщение от Гутника по радиостанции.
– Борис Геннадьевич, – Старший помощник положил наушники на стол и потянулся к рабочей карте, – Гутник со спецназовцами видит автоколонну боевиков и передал её координаты. Просит накрыть.
– Ого, далеко они проникли в тыл боевиков, – судя по сообщению, Гутник со спецназом находился почти на окраине Грозного у населённого пункта Андреевская долина, а автомобили боевиков были на выходе из него. Чистяков определил данные по цели и передал координаты на огневые позиции.
– Иван, пошли смотреть, как снаряды упадут, – мы выскочили на улицу и отбежали немного в сторону, откуда можно было наблюдать за разрывами. Сзади нас небо всполыхнулось от дружного залпа, прошелестели высоко в небе снаряды, а ещё через тридцать секунд разорвались в двенадцати километрах от нас, также на мгновения осветив, но уже ту половину неба.
– Ура…, – завопили мы от радости увидев среди мгновенных вспышек разрывов, взметнувшийся в небо багрово-огненный шар пламени.
– Есть! Автомобиль накрыли, – рядом с нами скакал в возбуждение Чистяков.
– Алексей Юльевич, давай туда ещё раз двумя дивизионами долбани, – в азарте отдал распоряжение. Понаблюдав за результатами огневого налёта обоих дивизионов, мы ушли спать.
* * *
С раннего утра землю опять укутал плотный туман, но Гутник со спецназовцами успели вернуться в расположение. Генерал собрал офицеров подразделений и провёл интересное занятие по действию рейдового отряда, а после занятий оставив только первых лиц, сообщил
решение командования – провести инсценировку штурма Грозного: в течение дня будем изображать бурную деятельность, а вечером всеми стволами группировки ударим по вероятным местам скопления боевиков.
После занятия я позвонил во второй дивизион, заказав на вечер баню. Чикин давно хвастал своей новой баней и действительно она оказалась хорошей, не хуже чем у Семёнова. Два просторных, чистых отделения, хорошо держит пар. После помывки Владимир Александрович славно нас накормил и мы с огневой позиции посмотрели, как дивизионы ведут огонь по целям в Грозном. По 6 целям было выпущено 240 снарядов.
* * *
Вчера, отдежурив до завтрака и пользуясь тем, что туман опять укрыл белым и плотным покрывалом землю, а генерал находился в первом батальоне, я до обеда просидел в своём салоне, общаясь с Иваном. Через какое-то время пришли полковник Алабин и подполковник Мастяев, начальник службы РАВ дивизии. Я вскипятил чай, достал кофе и время до обеда пролетело незаметно. Пока сидел с офицерами Чистяков смотался во второй дивизион и договорился на 20 часов насчёт бани для себя и Гутника, отчего у меня слегка испортилось настроение – не нравится мне эта баня так поздно. Но с другой стороны парням тоже надо помыться и посидеть с товарищами в своём кругу.
После обеда генерал Шпанагель собрал совещание, где приняли решение: в связи с продолжающимся туманом дембелей отправить автоколонной. Все зашевелились и через час на командном пункте собрались дембеля, подогнали машины и наступил час прощания. Со взвода управления начальника артиллерии уходило три человека – старший сержант Палло, механик– водитель ПРП сержант Абакумов, младший сержант Заусольцев. За два месяца боевых действий я успел хорошо узнать солдат и сейчас мне было очень жалко с ними расставаться. Это были испытанные и надёжные солдаты. Вместо них прибыло пополнение, но как-то они мне не глянулись. Особенно настороженно отнесся к заменщику Абакумова – контрактнику Бердюгину. Не хотелось бы, чтобы он запорол моё ПРП.
Мы все собрались в последний раз перед салоном, курящие достали сигареты и закурили, а остальные стояли рядом лишь, обмениваясь незначительными фразами. Всё уже было сказано, обговорено. Я взял свой фотоаппарат и предложил сфотографироваться на память. Все с энтузиазмом согласились и компактно расположились перед прицепом взвода, где несколько раз и щёлкнулись. Так мы и запечатлелись на фотографии – туман, грязь и мелкий дождь. Мокрая массеть и обляпанные грязью мешки вокруг прицепа.
– По машинамммм…, – команда, прозвучавшая в сыром воздухе, прервала затянувшиеся прощание. Все зашевелились, наши дембеля живо подхватили вещмешки и начали занимать места в кузове машин, а через десять минут взревели двигатели и автомобили разбрызгивая жидкую грязь скрылись в тумане уже через сто метров. Ночь увольняемые проведут на ТПУ, а на следующий день если будет лётная погода, то улетят оттуда на вертолёте. Если нет – уйдут колонной.
Расстроенный прощанием я ушёл на ЦБУ, откуда в 16 часов нанёс огневой удар по позициям боевиков в районе нп. Побединское, а в 20 часов пришёл Чистяков и с моего разрешения убыл с Гутником в баню. Проинструктировав, особо предупредил насчёт употребления спиртных напитков и с большой неохотой отпустил его. Не хотелось, чтобы они там сильно выпивали, так как потом они очень долго «реанимировались» или же могли и дальше продолжить пьянку, наплевав на всё. В 22:00 меня сменил на дежурстве Коротких и я ушёл в салон. Немного посидели с Иваном, попили чаю и легли спать. Но заснуть не мог, долго ворочался в постели, всё больше и больше беспокоясь за своих офицеров. Позавчера, в 5 километрах от нас, боевики взяли в плен двух солдат 15 полка. И о их пленение, наши узнали только из радиоперехвата между боевиками. А днём сообщили, что пятеро пьяных контрактников в Моздоке зашли в придорожный магазин и стали требовать от продавщицы водку и закуску, та отказала и её контрабасы расстреляли прямо в магазине. Через час они были задержаны и арестованы.
Поэтому я не спал, тревожно прислушиваясь к каждому выстрелу в округе и надеясь услышать приближающийся гул двигателя ПРП. Но всё было безрезультатно. Проворочавшись в постели до половины второго ночи, я послал на ЦБУ часового, чтобы Коротких по радиостанции передал приказ офицерам немедленно возвращаться обратно. В 2:30 я не выдержал, оделся и сам отправился на ЦБУ.
Лейтенант мирно спал, положив голову на руки, оперативного дежурного в палатке не было, как и часового на входе на командный пункт. Разъярённый всем этим бардаком, выгнал командира взвода, а сам сел за связь. 2ой дивизион чётко доложил: – А они уехали от нас ещё в 22:00, наверное домой.
Вызываю на связь первый дивизион: дежурный по дивизиону бойко докладывает – офицеров штаба артиллерии у нас нет и не было. В гневе, заскрипев зубами, потребовал старшего к телефону.
– Товарищ подполковник, ваши офицеры и ПРП у нас на огневой позиции, – сообщил тот же голос через десять минут.
– Передайте им, чтобы немедленно прибыли к начальнику артиллерии. Это приказ, – я в сердцах бросил трубку на аппарат. Сволочи. Если бы их там не оказалось, я бы поднял свой взвод, взял Ивана, развернулись бы в цепь и прочесали весь маршрут движения, но сделал бы всё чтобы найти их.
…Через сорок минут мои офицеры стояли передо мной сильно поддатые и с удивлением смотрели на разъярённого начальника.
– Сейчас я с вами, товарищи офицеры, разбираться не буду, но утром получите сполна. Всё, идите отдыхайте. – Отправив подчинённых, сам остался дежурить до утра, а утром всё закрутилось. В 6 часов примчался в палатку Шпанагель и озадачил меня связаться с авиацией, выяснить – лётная погода сегодня или нет? Прилетят вертолётчики за дембелями или нет?
С группировки меня заверили – вертолёт МИ-26 прилетит за увольняемыми в 9 часов. Но ни в 9, ни в 10 часов вертолёт не прилетел. Генерал психовал, каждые пять минут связываясь с группировкой, но потом резко принял решение выдвигаться в Моздок на автомобилях. Быстро собрали колонну, прикрытие, в течение пятнадцати минут провели посадку увольняемых на ТПУ и колонна направилась в Моздок через Горагорск.
Как только колонна убыла из лагеря и затихла суматоха, я направился в салон, где застал угрюмо сидящих своих подчинённых, лишь Иван улыбаясь смачно потягивал кофе со здоровенным куском колбасы. При моём появление офицеры встали: Коротких и Гутник резво вскочили, а Чистяков поднялся с кровати медленно и неохотно. Молча сняв обувь, я прошёл к своей кровати. Махнул рукой, разрешая сесть.