нскую внешность. Но я продолжал играть благодушно настроенного офицера, хотя внутренне был напряжён.
Через двадцать минут неспешной езды показалась высотка, на которой располагалась КНП первой миномётной батареи и командира батальона, а с высотки как раз спускался старший лейтенант Каюмов. Колонна остановилась, а я весь подобравшись, крикнул офицеру.
– Каюмов, иди сюда. Этот солдат с твоей батареи?
Старший офицер батареи неторопливо подошёл к ПРП, мимолётно глянул на контрактника и отрицательно качнул головой: – Не…, я его не знаю.
Солдат дёрнулся из люка, но я уже развернувшись в замахе, успел ударить прикладом того в плечо. От сильного и неожиданного удара нерусский вылетел из люка и слетел с машины на мокрую землю. Я тоже мгновенно выскочил из своего люка, потеряв при этом шапку и передёрнув затвор автомата, спрыгнул с машины прямо на лазутчика, окончательно завалив его в грязь.
– Колись сука….. Кто тебя послал? С какой задачей? Откуда шёл? Говори сволочь – пристрелю. – Заорал на него, приставив автомат к его голове.
– Я свой…, я свой…. Не надо стрелять…, – гримаса сильного испуга исказила лицо небритого мужика. Он вскинул глаза на меня, но увидев мой жёсткий взгляд, отшатнул и истошно заревел, – я свой, я свой. Я с батареи….
Обильные слёзы тридцатилетнего мужика потекли по грязным щекам, оставляя светлые дорожки на лице. Я чуть отвёл ствол от головы стоявшего на коленях мужика и вопросительно посмотрел на Каюмова.
– Каюмов, так он твой или не твой в конце-концов?
Старший офицер ещё раз глянул на задержанного, уже более внимательно и решительно произнёс: – Нет – это не мой. Что, я своих солдат не знаю? – Уже почти обиженно произнёс он.
Я чуть довернул ствол и выстрелил у нерусского над ухом и заорал на него страшным голосом: – Тебе конец, душара. Если сейчас не скажешь, кто твой полевой командир – я тебе пулю в башку вгоню.
– Товарищ подполковник, я всё вам скажу, только больше не стреляйте…, – взвизгнул от страха подозреваемый.
– Ну вот, другой разговор. Говори, только смотри не ври, – уже другим тоном произнёс я, обрадованный, что мой психологический прессинг так быстро сработал.
Победно взглянул на собравшихся вокруг меня офицеров, солдат и довольный произнёс: – Учитесь пионеры, пока я живой…
– Борис Геннадьевич, что тут происходит? – Из-за моей спины появился командир, со своими телохранителями Нуриком и Тимуром.
Слегка пнул ногой стоявшего на коленях и продолжавшего безутешно рыдать духа: – Вот, товарищ полковник, боевика словил. Что интересно – всё знает. Знает командование миномётной батарее, знает другие данные. А сейчас был готов перейти наш передний край, но я его разоблачил, «расколол» и он теперь готов всё рассказать.
Командир со всё возрастающим удивлением смотрел то на меня, то на задержанного, но молчал, только переминался с ноги на ногу.
Я снова снисходительно пнул боевика ногой: – Говори, кто твой командир и с какой целью ты оказался на командном пункте?
Задержанный уже не ревел, а лишь всхлипывал, размазывая слёзы и сопли по лицу: – Старший лейтенант Каюмов и я без разрешения ездил к своему земляку…
Перематерившись с досады, крякнул и с силой ударил его по голове, вновь мгновенно заведясь: – Да ты что, шутить тут вздумал? А ну снимай бушлат. Я сейчас тебе сначала ногу прострелю, чтобы тебе мозги прочистить.
Боевик снова зарыдал и стал послушно стаскивать с себя бушлат. Скинув его с плеч, он залепетал совсем что-то по-нерусски и окончательно потерял контроль над собой. Допрашивать его в этом состоянии было невозможно. Мы топтались вокруг него, пережидая приступ истерики. А я решил про себя: как только он более-менее успокоится связать и отправить его к особистам. Пусть там с ним сами разбираются.
Из-за машин появился командир миномётной батареи и направился к нам.
– Мустаев, тут душара твоим солдатом прикидывается и прекрасно тебя знает, да и твоего СОБа. Как это тебе?
Миномётчик раздвинул собравшихся и глянул на продолжавшего всхлипывать задержанного, который смирился с судьбой и обречённо держал руки на затылке.
– Да это мой контрактник. Неделю назад с пополнением прибыл…
– Как твой солдат? Да ты на его рожу посмотри, он и по-русски еле говорит, а Каюмов вообще не признаёт его. Как это всё понимать? – Мы все с удивлением смотрели на Мустаева, даже задержанный из под локтя с надеждой смотрел на командира батареи.
– Да мой это солдат… Прибыл с пополнением из Тюменской области. Недавно из Грузии приехал, поэтому и плохо по-русски разговаривает.
Каюмов присел перед солдатом на корточки и в полной тишине с минуту рассматривал того, потом выпрямился и забурчал: – Что, я всех солдат что ли должен сразу запоминать. Чёрт его знает – может и наш. Петька, иди сюда.
С высотки мигом слетел разбитной солдат и, глянув на зарёванного нерусского, подтвердил: – Да наш это, товарищ старший лейтенант. Наш…
Я кинул грузину бушлат и накинулся с руганью на миномётчиков: – Каюмов, Мустаев, да вы что тут охренели? Я из-за вас чуть не застрелил своего, чуть грех на душу не взял. Мустаев, что тут у тебя за порядки: солдат запросто уходит в самоволку с огневой позиции, да ещё без оружия. Где, вот, его автомат?
– Нет у него автомата, и ещё у тринадцати солдат их нет, – пробурчал недовольно командир батареи.
Командир полка, я и остальные, сгрудившиеся вокруг нас, с удивлением воззрились на комбата, а Никитин и я почти синхронно воскликнули: – Как нет? А где они?
Ясного ответа мы не получили: лишь из сумбурного, путанного и долгого объяснения Мустаева и Каюмова поняли одно – начальник службы РАВ не выдал оружие увольняемых, которое Мустаев сдал на склад.
– Товарищ старший лейтенант, оружие получить и в шестнадцать часов доложить. А этого балбеса наказать, чтобы знал, как в военное время в самоволку ходить.
Зарёванному, но счастливому солдату сразу же вручили в руки огромную, совковую лопату и поставили на отрывку траншеи, откуда яростно полетели комья мокрой земли. Иной раз показывалась голова и глаза нерусского пристально следили за мной, но стоило только мне глянуть в его сторону, как она пропадала из виду и оттуда начинали вылетать новые, щедрые порции липкой и тяжёлой земли.
До обеда находились на КНП второй роты, обеспечивая выход второго батальона 245 полка на новые позиции. После чего заехали в гости к командиру нашего арт. полка, погостили чуть-чуть и убыли к себе. Даже не обедая, умчался во второй дивизион, быстро помылся в бане прохладной водой, постирал форму и вместе с Чикиным убыл на совещание. Только успел расположиться на своём месте, как в палатку ворвался разъярённый командир полка и затащил за собой двух пьяных сапёров, которых тут же здорово отрепал и вышвырнул из ЦБУ и также разгорячено провёл совещание. Причина нездорового возбуждения командира выяснилась после совещания. Сегодня, когда мы обеспечивали со своего направления выдвижения второго батальона, в том районе заместитель командира 245 полка со своей группой попал в засаду и погиб. А он был одним из близких друзей нашего зама – подполковника Тимохина. Вчера полковник Ткач и его зам приезжали к нам в гости, а сегодня он погиб. 15 полк при штурме моста на перекрёстке дорог у Алхан-Юрта потерял убитыми 15 человек и 43 было ранено. Подорвался на фугасе во время атаки и танк нашего полка. Взрыв был такой сильный, что от танка, кроме башни и решётки над двигателем, ничего не осталось. А через полчаса миномётным обстрелом накрыло ещё нескольких наших танкистов: они после атаки загружали боеприпасы в танк и от разрыва нескольких мин были тяжело ранены 2 солдата и офицер – командир взвода. Командир танкового батальона, когда прибыл на место взрыва танка, от трёх человек экипажа в цинк из патронов сумел собрать лишь несколько фрагментов – большой палец чей-то руки, часть затылочной кости и ещё несколько обрывков. Хоть смерть была мгновенной. Вася Фоменко похоронил эти остатки там же у моста.
Вечером к себе вызвал командир полка, тут уже сидели Тимохин, начальник разведки полка Шадура. Молча налили мне стакан водки, также молча дождались, когда я её выпью.
– Борис Геннадьевич, давай отомстим за смерть зама полковника Ткач и за наших ребят-танкистов. – Командир взял с моих колен карту и стал её рассматривать, – вот смотри, здесь он и погиб – Солёная балка называется. Давай туда, куда-нибудь долбанём.
Я взял из рук командира карту, прикинул, где там могли располагаться позиции боевиков, потом определил цели около Алхан-Юрта и передал координаты целей и порядок их поражения, а через пять минут мы встали с водкой в руке, услышав слитные залпы дивизионов. Сто снарядов ушли в Солёную балку и сто в центр Алхан-Юрта, где держались боевики.
* * *
Утром 2го декабря начали снимать лагерь и грузиться на машины. Поступил приказ переместиться на новое место. Перемещались командный пункт, мои дивизионы и ТПУ(тыловой пункт управления). Командирам дивизионов я ещё накануне на карте указал место будущих огневых позиций и сейчас бродил по бывшему командному пункту, который кипел как разрушенный муравейник. Всем надоело уже за месяц стояния это место, поэтому все работали с энтузиазмом в предвкушение новых впечатлений. Меня немного беспокоило отсутствие в дивизионе Семёнова, который ещё накануне убыл в госпиталь по своим личным делам и, честно говоря, я не понимал всех этих «шашней», заводимых здесь: для них просто не было времени. Запросив в очередной раз первый дивизион и получив ответ Дзигунова, что командир дивизиона на огневой позиции, руководит погрузкой, я совсем успокоился. В 10 часов командирская машина, моё ПРП и охрана с разведчиками выдвинулись на новое место первыми, решив там дождаться подхода остального командного пункта.
Погода стояла тёплая, солнце хоть и не особо, но чуть-чуть пригревало и своими ласковыми лучами, не скупясь, поливало землю, превращая нашу поездку в приятную прогулку. Новое место под КП полка командиру понравилось: сухое, песчаное, высокое и даже в дождь оно будет без надоевшей грязи. Место под ЦБУ и несколько полковых кунгов выбрали в глубоком песчаном карьере. Я тоже недалеко выбрал место под ВУНу и после этого все вместе направились в гости в ремонтную роту нашего арт. полка. Сам полк вчера переместился на новое место в район Урус-Мартана, но здесь ещё помимо рем. роты осталась и санчасть, но и они завтра уходят. Встретили нас хорошо: в палатке сидел командир роты Мишка Гаджимуратов, и муж с женой – врачи с медицинской роты полка. Ивана Волощук, которого приказом назначили начальником медицинского пункта арт. полка, не было – он повёз труп прапорщика в Ростов (дебильная история: два друга выпили и решили проверить бронежилет. Один одевает, второй стреляет и пуля попадает первому в живот, от чего тот и скончался). Гаджимуратов, как гостеприимный хозяин, накрыл стол и мы немного посидели. Вскоре в палатку зашёл Семёнов, который браво доложил о том, что дивизионы развернулись на огневых позициях, приятно удивив нас всех оперативностью и быстротой перемещения. Командир похвалил Константин Ивановича и налил ему водки, после чего командир дивизиона удалился к себе.