Такой же неудачей закончился и штурм диспансера подразделениями ВВ, боевики крепко держали оборону. До темноты опять долбили высоту, а с наступлением сумерек двинулись обратно, но уже другой дорогой – вдоль обороны первого батальона. Передний край полка был растянут до предела. И мотострелки уже не могли держать сплошной линией оборону. Мы ехали вдоль переднего края первого батальона и я с горечью смотрел на хилую оборону. Стоит в голом поле одинокое БМП, как правило около него закопанная наполовину палатка и восемь-десять чумазых солдат, которые держат четыреста метров переднего края. Если бы боевики знали в каком мы находились положение, то они бы с лёгкостью могли прорывать оборону, уничтожая наших уставших и измотанных солдат. Какая-то сраная Чечня, а войск наскрести государство не может. Довели армию «до ручки». Перед нашим отбытием Шпанагель отправил крепкую группу для поисков погибшего офицера и солдат, но уже поздно вечером мы узнали, что поиски прошли безрезультатно. В полку уже стояли две машины «Буратино». Я обошёл их: на базе шасси танка Т-72, были установлены 24 направляющие с мощными зарядами, которые обладали эффектом, как мне объяснили, вакуумного снаряда и также уничтожали противника созданием избыточного давления. Что ж, завтра мы их посмотрим в действии.
Вечером мои офицеры снова накрыли стол. Мы были все вымотаны и уставшие, но хорошая порция коньяка взбодрила нас и мы повеселели, считая, что завтра сумеем взять высоту. Но всё испортил Чистяков, презрительно отозвавшись о ранениях Осипенко и Лимонова, а я не выдержал и в резкой форме отчитал офицера. Вечер был окончательно испорчен и мы легли спать.
* * *
27 декабря встали и выехали рано. Двинулись опять вдоль переднего края первого батальона и я в очередной раз неприятно был поражён нашей жидкой обороной. «Буратино» сразу отстало и появилось около КНП только в 9 часов. У нас всё было готово и специалисты установок сразу же отправились на рекогносцировку места, откуда они будут вести огонь. И только решили с этим вопросом как появились штурмовики и вакуумными бомбами стали окучивать высоту, в это время «Буратино» выскочили на свои огневые позиции, быстро развернулись и уже через три минуты позвучал первый выстрел. Я навёл большой прибор на стреляющие машины и успел заметить, как с направляющих вылетели две длинные ракеты, перевёл прибор на высоту и поразился мощности разрывов. Багровые сполохи и такие же белые кольца сжатого от взрыва воздуха. Да, не хило сейчас там духам. Раз за разом звучали выстрелы и разрывы смещались по всей площади позиций боевиков. Слева и чуть впереди КНП послышались странные вопли и мерные удары, а когда я выглянул из окопа, то разглядел командира первого батальона, который стоя на броне «заводил» солдат перед атакой. Он мерно бил себя в разгрузку автоматом и ритмично кричал «Гуга, гуга, гуга….». Солдаты заворожено смотрели на своего командира и, ударяя себя автоматами, глухо вторили «Гуга, гуга, гуга…».
БМП первой роты и разведчиков рванули вперёд. Ну, сегодня мы должны взять высоту. И точно пехота и разведчики спешились почти у самой высоты и их цепи устремились по склону к вершине. «Буратино» закончили обрабатывать высоту пять минут назад и у боевиков было достаточно времени, чтобы занять позиции и открыть огонь. Но высота хранила молчание и ни единого выстрела не прозвучала по атакующим.
Все мы, замерев, наблюдали как пехота и разведчики поднявшись по склонам высоты, оказались на вершине и скрылись за её обратными скатами. Едва слышные автоматные и пулемётные очереди донеслись до нас и так же внезапно прекратились, как и начались. Командир стал нервно запрашивать командира батальона о причинах стрельбы, потом выслушал и с облегчением положил наушники.
– Товарищ генерал-майор, командир батальона доложил: на высоте боевиков не обнаружил, позиции оставлены, а сами боевики садились на два КАМАЗа. КАМАЗы ушли благополучно, а «Нива» с четырьмя боевиками была уничтожена.
– Что ж получается, «Буратино» по пустому месту била. Жалко, так бы сейчас там наваляли трупов боевиков, – послышался голос одного из офицеров 245 полка, которого тут же оборвал полковник Ткач.
– О чём жалеешь, майор? Это хорошо, что они увидев «Буратино» и поняв бесперспективность обороны убрались, а не наделали нам новых трупов.
Малофеев, глядевший до этого молча на высоту, начал энергично отдавать распоряжения: – Так…, всё…, я здесь больше не могу находиться и помчался на высоту. Никитин передай командиру батальона, чтобы расширялся.
Генерал засуетился, схватил автомат и на БМП рванул в сторону высоты. Сообщения от командира батальона поступали обнадёживающие: рота расширялась и теперь полностью контролировала брошенные позиции боевиков. Попытались сходу захватить и район ржавых цистерн, но напоролись на сильный пулемётный огонь и благополучно отошли. Решили потом отбить эти позиции. Через час подвезли трупы погибших накануне солдат и командира взвода лейтенанта Кара. Жалко ребят. А ещё через тридцать минут на санитарном МТЛБ привезли тело Шадуры. Я заглянул в открытый люк: Юрка лежал на спине, без обуви – лишь в грязных носках. Был он какой-то маленький, одежда иссечена пулями, но большой крови видно не было. На голове было отрезано левое ухо и разведчики рассказывали, что под одеждой на теле виднелись следы попыток вырезать у него сердце, но у духов ничего из этого не получилось. Лежал Шадура там, где его и срезало очередью. Вокруг тела были разбросаны окровавленные бинты, которыми смертельно раненый Юрка пытался перевязать себя, пока не умер. День прошёл в мелких стычках с боевиками и без потерь. Ближе к вечеру к нам на КНП с высоты прибыл командир первого батальона и доложил командиру полка: – Товарищ полковник, 1ая рота в течение дня очистила высоту от остатков боевиков и закрепилась на позициях. Оборону роты усилили развед. взводом и подразделениями 2 ой роты…., – Шпанагель докладывал и одновременно показывал командиру на карте боевой порядок закрепившихся подразделений. Закончив докладывать, Алексей не удержался и со смехом, сильно жестикулируя, стал рассказывать, как к нему на высоту примчался Малофеев.
– Товарищ полковник, соскакивает генерал с брони БМП и кричит – А ты майор ту сторону проверил? И не выслушав мой ответ, срывается с места и убегает с одним солдатом в зелёнку. Я пока растерянно крутил головой, чтобы кого-нибудь послать за ним, как он выбегает уже с противоположной стороны и ко мне. – А ты майор вон туда солдат поставил? И тут же убегает обратно в зелёнку, причём, совершенно в другую сторону что показывал. Через минуту выскакивает уже из-за моей спины и орёт – Майор, дай мне магазин, а то у меня в автомате патронов нет. И опять убежал в зелёнку. Смехота да и только. Мне думать надо как роту располагать, а я переживаю как бы этого «бешенного» генерала не подстрелили…
А в вскоре мы убыли обратно в лагерь. Вечером от генерала Малофеева пришло распоряжение: в 9:30, зам. командира полка и начальник артиллерии встречают генерала на месте старого КНП для организации взаимодействия с подразделениями ВВ в ходе зачистки Старых промыслов.
* * *
Сегодня встали в 7 часов и спокойно привели себя в порядок. Никуда не надо было спешить, мчаться сломя голову в темноте по узким, извилистым дорогам. Не спеша позавтракали, собрались и на ПРП поехали на место рандеву с Малофеевым. Рядом со мной на башне сидел Чистяков и что-то весело рассказывал подполковнику Тимохину. Погода была прекрасная, солнце светило во всю, как будто навёрстывая упущенные пасмурные дни, и я с удовольствием разглядывал местность, изредка поглядывая на Чистякова.
Всё вроде бы ничего, но постепенно нарастало раздражение на своего старшего помощника. У нас и так были достаточно прохладные отношения, но в последние дни я уже еле сдерживался. И только то что Чистяков прекрасно проявил себя в прошедших боях, то что будучи раненым продолжал ходить в атаки, сдерживало меня от резкого выговора подчинённому. Вчера, подвыпивший Чистяков, стал уничижительно отзываться о ранениях капитана Осипенко и Лимонова. Я стиснул зубы и промолчал, думая, что Алексей Юрьевич позубоскалит и замолкнет, но когда старпом стал живописно расписывать, как дрожали руки после атаки у нашего авианаводчика, вынужден был резко одёрнуть офицера, но чтобы не портить настроения не стал больше ничего говорить. И сейчас неодобрительно поглядывал на него.
Миновав командный пункт 245 полка и поднявшись в холмы, мы внезапно вошли в густой и непроницаемый для взгляда туман. Машины, снизив скорость, медленно ползли по дороге, и мы начинали нервничать, так как опаздывали на встречу. Но у старого КНП полка генерала Малофеева не было и мы сразу же успокоились. Туман немного рассеялся, сопровождающие нас разведчики быстро развели большой и жаркий костёр, вокруг которого все мы с удовольствием расположились. Посидев немного у костра, я встал и стал лениво бродить по брошенным позициям миномётчиков и танкистов, пиная сапогом валявшиеся консервные банки, мусор и другую мелочь. На душе было спокойно и расслабленно. Со стороны города из тумана изредка доносились выстрелы, но приглушенные белым ватным покрывалом они не казались опасными или угрожающими.
– Борис Геннадьевич, – ко мне подошёл Чистяков и я насторожился. Выглядел майор совсем нездорово, – Борис Геннадьевич, дайте мне ПРП я доеду на нём до санчасти 245 полка. Что-то плохо себя из-за раны чувствую.
Внимательным взглядом окинул офицера и довольно жёстко произнёс: – Бог тебя, Алексей Юльевич, наказал. Вчера смеялся над ранеными своими товарищами, а у них то раны гораздо серьёзнее, чем у тебя. А у тебя что, так, меньше ногтя мизинца осколок, а ты уже раскис. Проще надо быть, – не удержался от назидательного тона и продолжил.
– Иди, Чистяков, терпи. Обсерал вчера своих раненых друзей, теперь тебе нужно терпеть соответственно своей ране. Иди, не порть мне настроение.
Алексей Юльевич повернулся и обиженно захромал к костру. Картина нездоровья подчинённого была ясна. Пока Чистяков ходил в атаки, организм был полностью мобилизован на одну задачу – выжить, выжить при любом раскладе. Но как только напряжение схлынуло, организм расслабился и даже такая рана дала о себе знать. И сейчас, если дать волю слабости, то можно запросто сломаться.