– Да. Хотел. Прежде всего, сказать тебе «прости». Еще до твоего рождения я обещал вернуться, и я вернулся, чтобы спасти тебя.
– А тебе не кажется, что ты несколько опоздал? Я ведь теперь не твой сын, а «адская тварь». Кажется, так ты меня назвал?
– Опоздал. Но осталось последнее. Очищение огнем! Позволь мне сделать для тебя то, что я должен сделать – позволь спасти твою душу. Позволь вернуть тебя в рай! Но это случится, только если ты добровольно предашь себя огню.
Я усмехнулся и указал взглядом на пристально наблюдавшую за нами Катарину.
– Если она будет со мной, мне не нужен рай!
– Но… вам нельзя быть вместе, она ведь…
– …из вражеского рода? Да. Я знаю.
– Влад, быстрее! Я вижу их! – Голос Катарины заставил меня не мешкая вернуться в седло. Взглянув туда, куда указывал ее пальчик, вначале я ничего не разглядел, кроме какого-то странно белесого поля у стен замка. Затем до меня дошло.
– Лисы? – Их шкуры переливались отраженным светом уходящей луны, и казалось, что в эту теплую весеннюю ночь все поле у замка покрыл снег.
– И их очень много. Но скоро наступит рассвет.
– Тогда они уйдут? – Я прищурился, разглядывая движущийся ковер.
– Нет, они обратятся. – Губ Катарины коснулась невеселая усмешка. – Они не уйдут, пока не получат меня. Влад, может, не стоит рисковать многими жизнями из-за одной? Позволь мне вернуться к себе в имение.
– И не мечтай! – зло рявкнул я, с силой прижимая ее к себе, и протянул руку отцу. – Садись. Прорвемся в замок. Обещаю, тебя никто не станет обращать или убивать. Осада закончится, и ты уйдешь. Бессмертные – не чудовища, способные ради пищи убить божьего человека. Мы просто… другие.
Отец медлил мгновение, а в следующий миг уже сидел на Громе позади меня. Я похлопал жеребца по шее.
Тяжеловато, брат?
Ну, не подведи!
И впился шпорами в его бока. Гром обиженно заржал и сорвался в галоп.
Как мы в ту ночь летели! Гром казался мифическим Пегасом. От его бега сотни, тысячи зверей разбегались в разные стороны, волей-неволей давая нам дорогу. Впрочем, парочка тварей попыталась стащить нас на землю, но болт из арбалета отца Яна и мой меч встретили их серебристые тела, оросив светлое платье Катарины кровавыми каплями. У моста я выхватил рог и несколько раз протрубил.
Только бы открыли ворота! Только бы! Иначе все кончено.
К счастью, одна створка ворот распахнулась прямо перед самым носом коня. Мы влетели во двор, и почти сразу же за нами раздался скрежет и стук. Это слуги торопливо закрывали дверь и задвигали засов. Я спрыгнул с Грома, подхватил Катарину и поставил на камни двора рядом со спешившимся отцом.
Оставшиеся в живых охотники тоже были здесь. Отсалютовав мне, они не подошли, а остались стоять неподалеку от ворот. Что-то взволнованно обсуждая, они бросали на нас настороженные взгляды и жадно прихлебывали из фляжек.
У меня перехватило дыхание от донесшегося терпкого аромата. Я с сожалением коснулся пояса. Моя фляжка осталась где-то в лесу. Жаль…
Первая стадия слабости – голод. Протестуя против обращения в бессмертного, я пытался отказаться от нектара, дарующего силу и жизнь, но… мое восстание бесславно закончилось. Слабость в первые же дни подчинила меня себе. Я не мог пошевелиться, не мог даже дышать, но и умереть я тоже не мог. К тому же кровь в венах становилась огнем и начинала сжигать изнутри невероятной, безумной болью, очень быстро расставляющей все на свои места.
– Влахо? Что произошло? И… что ОНИ здесь делают?
Услышав голос мати, я обернулся. Она приближалась, не отводя взгляда от Катарины и отца Яна.
– Оборотни окружили замок. Мы едва спаслись!
Но мати меня словно не слышала.
– Зачем ты привел их сюда? Ты рискуешь всеми нами, но в первую очередь ты рискуешь жизнью девушки!
– Если попытаешься обескровить это юное дитя, я первым закончу то, что нужно было закончить еще девятнадцать лет назад! – Отец толкнул Катарину себе за спину, и взведенный арбалет уставился острием болта мати в грудь. Кутаясь в длинную черную шаль, она остановилась в паре шагов от нас и вдруг рассмеялась, словно его угроза оказалась остроумной шуткой. Ее хрустальный смех прозвучал одиноко и нелепо и оборвался стоном.
– Мой любимый… Долог же был твой путь домой. У нас вырос сын. – Она смотрела на настороженно молчавшего отца Яна так, словно вокруг них больше никого не было. – Вылитый ты. Что же ты молчишь? Или ты пришел, чтобы убить нас? Только потому, что мы не похожи на то быдло, что ты привык защищать с пеной у рта? Или потому, что наш век дольше века смертных?
– Потому что ты и твари, подобные тебе, должны гореть в геенне огненной за то, что продлеваете свою жалкую жизнь за счет жизни других!
– Пусть так, но если мы живем под этим небом, значит, твоему драгоценному богу было так угодно! Иначе он не создал бы ни нас, ни тех белохвостых, что с удовольствием освежевали бы сейчас тебя, если бы не Влахо!
В ее ласковом взгляде вновь закружились снежинки. Она отвела рукой стрелу арбалета и почти нежно улыбнулась выглядывающей у него из-за плеча Катарине.
– Не бойся, милая. Бессмертные – не чудовища, как говорят о нас святоши. Мы такие же люди, в чем-то счастливее, а в чем-то гораздо несчастнее, чем вы. И нам тоже присущи чувства и слабости. В отличие от графини Мареш, я не буду против вашего союза с Владиславом. Добро пожаловать в семью, Катарина.
Мати обернулась ко мне.
– Ты должен сделать так, чтобы оборотни ушли. Утром они обратятся и станут обычными крестьянами, живущими на землях графини. Как бы я ни хотела, я не смогу удержать мальчиков от желания поохотиться и отомстить за развеянных в прах. К тому же, я уже сообщила барону. Он не станет церемониться. Поверь. – И снова улыбнулась Катарине. – Пойдем, моя дорогая. Я отведу тебя к прислуге на кухню. Они накормят тебя и напоят горячим молоком.
Катарина вопросительно взглянула на меня.
Я кивнул.
– Иди. Ты устала и проголодалась. Ничего не бойся. Я скоро приду…»
Я растерянно уставилась на строчки внизу незавершенной страницы, написанные бабушкой.
«Мари, дорогая, дальше перевод невозможен – листы залиты кровью. Смогла перевести только самые последние записи, но думаю, что история, открывшаяся нам, – уже сенсация! Надеюсь, прочитанное поможет тебе в изучении истории замка. Удачи, родная, и не забывай пытаться выходить на связь, вдруг получится».
Перевод невозможен? Как невозможен? Там же все объяснения! Там все!
Дверь открылась, вновь впуская отца Ярослава. Бросив два кирпичного цвета тюка у дивана, он заглянул в корзину и чуть заметно мне улыбнулся.
– Надеюсь, ужин вам понравился?
Я вернула ему улыбку.
– Спасибо. Пирожки были очень вкусными.
– Тогда я унесу корзину.
– Э-э… – Я бросила взгляд на Влада. – Ты ведь так ничего и не съел…
Он поднял на нас отрешенный взгляд, чуть помедлил, вникая в сказанное, и коротко качнул головой.
– Спасибо, я сыт. А вот воду, пожалуй, оставлю. – Он взял графин с водой и поставил рядом с собой на стол.
– Да, вода – то, что нужно. – Я снова улыбнулась терпеливо ожидающему священнику. Он кивнул, подхватил корзину и вышел.
Глава восемнадцатая
Тебя увидев, я решила – враг.
Но тот мой страх
ты заменил любовью.
Не знала я, что истина в руках,
В губах твоих,
в моей предсмертной боли.
– Зря ты отказался. Пирожки были бесподобными! – притянув к себе оставленный Владом графин, я сделала глоток и вернула графин на стол. Молчание и бесконечный шелест страниц начинали сводить с ума.
Может, попробовать связаться с бабушкой и попросить ее скинуть мне оставшиеся файлы? Ведь каждая фраза в дневнике на вес золота!
Закрыв документ, я нажала на соединение с Интернетом и разочарованно уставилась на замигавший красным значок. Черт! Сеть недоступна!
– Такое бывает. Горы непредсказуемы. – Голос Влада вырвал меня из задумчивого созерцания экрана. – За запоздалое приглашение к ужину спасибо, но я бы все равно не рискнул забрать у тебя пирожки. К тому же ты и сама с ними быстро расправилась.
Я бросила на него смущенный взгляд и виновато улыбнулась.
– Они как-то резво закончились…
– Я заметил. – Он усмехнулся и кивнул на ноутбук. – Все прочитала?
Я вздохнула.
– Листы дневника залиты кровью. Бабушка сказала, что перевод невозможен. Кстати… – Я придвинулась к нему поближе. – А ты не смог бы рассказать мне сам, что тогда произошло?
Он посмотрел мне в глаза и, указав на раскрытую книгу, решительно переменил тему:
– Вот оно! Заклинание перехода, способное оживить казненных и позволить исполниться одному-единственному желанию.
– Всего одному?
Влад внимательно принялся рассматривать пожелтевшие страницы.
– Исполняя желание, камень растворяется, становясь каплями крови.
Заглянув ему через плечо, я нахмурилась, пытаясь разобрать стершиеся от времени завитушки.
– Это что – латынь?
– Заклинания работают, когда их очень редко произносят. Мертвый язык самое лучшее хранилище для магических знаний. – Влад вдруг захлопнул книгу.
– Зачем ты закрыл?! Столько искал, и… – Я растерянно взглянула на него, потом снова на книгу.
– Я его не забуду. – Он поднялся. Прошелся по комнате, остановился у узкого окна и сорвал закрывающую его темную ткань. Лучи заходящего солнца окрасили золотом его лицо. – Нет ничего лучше заката. К сожалению, скоро наступит ночь. Тебе нужно выспаться. Завтра мы выйдем еще затемно.
– Тебе так не терпится попасть в замок? – Я обхватила плечи руками. Отчего-то стало зябко и тревожно. – Влад, а вдруг у нас ничего не получится? Вдруг мы не найдем место, где умерла Катарина? Вдруг не попадем в прошлое? Я не хочу, чтобы в меня вселялась какая-то бессмертная! Безумно звучит! Если честно, я сама не верю в то, что говорю.