одами озера, изломами гор и почти незаметно постороннему взгляду.
– А потом? – Я прищурилась. Что-то во всей этой истории не давало покоя…
Она широко мне улыбнулась.
– Юношеская любовь редко оказывается той, что способна сокрушить смерть и повернуть вспять время. Изабелла была избалованной богатой наследницей, не привыкшей к жизни в лишениях, а Лучиан славился порывистым, упрямым норовом. Однажды они поссорились, да так сильно, что Изабелла в порыве гнева прокляла тот день и час, когда она решила, что влюблена… Думаю, дальше объяснения не нужны?
– В тот миг колдовство и сработало, – раздался над ухом задумчивый голос Влада, воплощая в слова мою догадку. – Ведь именно таким было условие колдуньи? Изабелла и Лучиан умерли для всего мира, как только признались в ненависти друг к другу… Один лишился горячей крови и стал бессмертным, вторая потеряла красоту и стала оборотнем.
– А ты внимательный, выродок! Умный. Н-да… Только у того, в ком течет кровь перворожденного, мог родиться ты – большая ошибка для всего мира, но… – Матерь сделала знак нашим конвоирам, и двое мужчин шагнули к нам, вставая между мной и Владом, – мне бы пригодился такой доносчик. В обмен на твою жизнь. Решай.
Влад несколько томительных мгновений смотрел на нее и весело рассмеялся:
– Из этого я делаю вывод, что ты не просто меня боишься. Само мое существование – большая заноза в твоей лапе! Но… я тебе для чего-то нужен. И ты предлагаешь мне стать твоим шпионом, прекрасно понимая, каков будет гнев барона, если он узнает. Таким образом, ты будешь держать меня на коротком поводке. Прекрасно придумано, вот только для меня итог один: либо смерть сейчас, либо потом.
Матерь нервно покусала губы.
– Действительно. Что ж, жаль. Тогда приступим. Начинайте! – По ее команде стоявший рядом мужчина заломил мне руку за спину и заставил опуститься перед ней на колени. Ладно! Если нужно для дела… Пропали мои новые джинсы! – Итак! Я объявляю свою волю! Двойник Катарины, сейчас ты примешь власть, а затем полукровка примет смерть. Все должно быть последовательно и символично. Ведь каждый оборотень носит в себе гнев оскорбленной Лучианом Изабеллы.
– Но… я не оборотень! – Я для убедительности подергалась, пытаясь освободить руку из стальной лапы моего конвоира, и, не добившись результата, понесла полнейшую белиберду, даже не зная, на что надеюсь: – Я – человек! Из другой страны! У меня политическая неприкосновенность! И если честно, плевать мне на вашу Изабеллу. Я не хочу каждый месяц становиться лисой! Точнее… я и так каждый месяц превращаюсь в зверя… Это, конечно, другое, но мне хватает! Вы только представьте, во время критических дней еще и шерстью обрастать?! А если блохи?! Кому как, а я – не согласна!
– Тебе понравится. – Великая Матерь поманила другого слугу, молоденького паренька. А когда он подскочил к ней, ногтем, аккуратно, вывела у него на лбу ломаную линию и что-то пробормотала. Паренька тут же скрутило словно в жесточайшем приступе эпилепсии. Я отшатнулась, во все глаза разглядывая, как его кости заходили буграми, захрустели, словно перемалываясь, одежда провалилась под обрастающую белой шерстью кожу, и, мгновение спустя, возле меня скалила зубы здоровенная лиса. – Но у тебя есть выбор, девочка. Классический – укус этого оборотня – или новшество? Я дам тебе особый напиток, который исполнит все твои мечты.
В руках Матери появилась крошечная бутылочка.
– Как интересно! – У меня над ухом раздался знакомый ехидный голос, а секунду спустя из воздуха, в шаге от меня, вылепился и сам наш (не очень живой) знакомец. Анатоль! От непрошеной надежды отчаянно заколотилось сердце. Может, повезет, и меня минует участь превращения в зверя? – Вы что, наловчились из оборотней яд сцеживать? На манер гадюк? А фармацевтам предложить не пробовали? Уже вижу рекламный ход: «Свечи оборотные – принимать во время меланхолии и депрессии». Можете не благодарить! Бабки пополам. Жалко, мне эти свечи воткнуть будет некуда, чтобы хоть зверьком по земле побегать. Эх… Эй! А вы куда? Я же призрак! Я не кусаюсь и яд сцеживать не могу! Эй!
Я не удержалась от тихого истеричного смеха. Нервы. Но зрелище того стоило. Еще бы! Слуги Матери вместе с ней самой шарахнулись от меня так, что едва не попадали с обрыва, когда до них дошел сам факт происхождения невесть откуда взявшегося здесь наглого, местами просвечивающегося насквозь паренька с ужасным смешным акцентом.
– А ты вовремя. – Возле меня тут же оказался Влад. Он сначала протянул мне руку, но заметив, как я сморщилась, пытаясь заставить работать вывернутую дотошным слугой кисть, не стал дожидаться и, обхватив за талию, рывком поднял меня с колен. – И чего бы тебе раньше не появиться, разговорчивый ты наш?
– А тебе не кажется, что ты нагловат даже для вампира? – Анатоль с интересом понаблюдал, как называющая себя Великой Матерью попятилась. Чуть-чуть не дойдя до перехода, ведущего в «райский уголок», она вскинула руки к небу и что-то выразительно затянула на латыни. Наши конвоиры столпились рядом с ней, настороженно поглядывая.
– Для бессмертного! – дотошно поправил его отец Ярослав. В руке слуги Бога снова появился кинжал. Поглядывая на Детей леса, он неспешно подошел к нам. – Вампир – элемент фольклора.
– Ах… Ну да, – хмыкнул призрак. – Тешь себя надеждой. Кстати, а вон те, обрастающие шерстью, тоже фольклор, или все-таки вам уже пора делать ноги? Но вы не думайте, что я предупреждаю вас по доброте душевной! Это я для себя стараюсь! Кое-кто мне обещал помочь, а это будет трудно сделать, если на вас нападут эти милые лю… ого! уже зверьки?!
Осознав, наконец, о чем болтает Анатоль, мы дружно развернулись к Матери и попятились. Ведьма все еще продолжала завывать, а вместо людей у ее ног уже скалили зубы здоровенные белые твари.
– А разве они могут обращаться при свете дня? – Я нервно сглотнула, пытаясь реанимировать мгновенно пересохшее горло. Так! Спокойно! Нас – трое. Ну, пусть будет четверо: Анатоль сойдет за психологическое оружие, но их-то, даже по грубым подсчетам, около двадцати! И любой укус сможет отправить на тот свет Влада и сделать мутантом меня!
А ведь я сама хотела сюда поехать!
Хотела. Сама!
И кого теперь винить? Нет, неправильный вопрос. Кого теперь «мочить»? Жаль, нет вил, а оружие пролетариата – ноутбук – отобрали…
– Да легко! – буркнул отец Ярослав, отвечая на мой вопрос. – Особенно если этого пожелает во-о-он та завывающая на латыни особа…
Словно дожидаясь этих слов, Матерь замолчала и, оглядев застывших у ее ног, истекающих слюной зверей, бросила:
– Они ваши. Святошу и выродка – убить. И если я не смогу получить девчонку живой, я согласна довольствоваться тем, что ее не станет.
От удивления я даже перестала бояться и возмутилась:
– Вас не поймешь! Вы же сами говорили, что я нужна вам для победы в войне. Что я – наследница!
Лицо женщины обезобразила гримаса брезгливости.
– Ты не хочешь победы, значит, ты принесешь нам поражение. Впрочем, поговорим, если выживешь…
Многообещающее начало! Дослушать ее мне не дали. Разноголосое тявканье покатилось на нас вместе с белоснежной волной. Отец Яр что-то крикнул Владу. Тот молча кивнул, закинул меня к себе на плечо и, разбежавшись, прыгнул с обрыва.
Я даже не осознала, что лечу в ртутную бездну озера, а в следующий миг над нами уже сомкнулись ледяные воды. Сначала меня окатило жаром, затем тело затряслось в ознобе. Я поняла, что от дикого холода не могу дышать. Тело словно онемело. Если бы не Влад, вряд ли я смогла бы выплыть из этой ловушки. Одним сильным гребком он вытолкнул нас на поверхность и, придерживая меня, поплыл вперед. Я с наслаждением глотнула воздуха и, повертев головой, сфокусировала взгляд на стремительно уменьшающемся обрыве, с которого, даже сквозь плеск воды и грохот сердца в ушах, доносился визг, лай и какой-то совершенно сумасшедший хриплый хохот.
Позади снова раздался всплеск, и несколько тел одновременно ушли под воду. Мне показалось, или я видела темную одежду священнослужителя?
– Отец Ярослав! – Я затормошила уверенно плывущего к пещере Влада. – Там отец Ярослав! Нам надо его спасти! Они же его убьют!
– Сначала я спасу тебя. – Еще один рывок, и он достиг противоположного берега, почти отвесно поднимавшегося высоко вверх над нами. Затем, удерживая меня одной рукой, Влад, не особо напрягаясь, вскарабкался на каменистую площадку, неподалеку от которой чернел вход в пещеру.
– Стоять сможешь? – Он поставил меня на ноги и, отодвинув на расстояние вытянутой руки, критически оглядел.
– Как же холодно! – Я в ответ простучала зубами, трясясь, словно в приступе лихорадки. И тут мой взгляд привлекла картина. К нам плыл отец Ярослав, но как-то неровно и медленно, а его настигали три белых пятна. – Влад… смотри!
Я указала на погоню. Он прищурился, затем разбежался, оттолкнулся от обрыва, некоторое время парил над зеркалом озера и, наконец, повинуясь земному тяготению, исчез под водой в нескольких гребках от беглеца. В следующую минуту он появился рядом с отцом Ярославом и, придерживая его, поплыл вперед. Лисы еще некоторое время плыли за ними, надеясь догнать, а потом будто наткнулись на стену. Несколько мгновений они хаотично сновали вокруг невидимой преграды, но, поняв бесплодность попыток, повернули назад.
Я смотрела, как Влад, поддерживая священнослужителя, сильными гребками приближается к берегу. Вскоре он уже втаскивал на площадку тяжело дышавшего отца Яра.
– Повезло! – неслышно поаплодировал им появившийся рядом со мной Анатоль. Отец Ярослав вымученно ему улыбнулся:
– Тебе спасибо. Если бы ты не отвлек молитвами внимание взбесившихся зверей, мне пришлось бы туго. Старая ведьма решила отыграться на мне за всех! И это после всего того, что я сделал для этого племени!
– Да не за что. – Анатоль усмехнулся, видимо, что-то вспоминая, и посмотрел на меня. Улыбка сползла с его губ. – Кстати, пещера, где похоронены мои останки, совсем близко отсюда. Не забудьте обо мне, а то, если честно, устал от неопределенности. И здесь чужой, и на небесах пока не нужен…