Твоя прежняя спальня.
На стене над пустой постелью – рисунок антикварного кресла, который сделала Мисти. С закрытыми глазами на Уэйтенси-Пойнт. Увидев статую, пришедшую, чтоб ее убить. Рисунок забрызган кровью.
Сейчас, стоя спиною к Грейс в ее спальне, которая напротив, Мисти говорит: не вздумайте выкинуть какой-нибудь фортель. Полицейские припарковались у самого дома. Если Мисти через десять минут не спустится, они войдут внутрь, с пистолетами на изготовку.
Грейс восседает на залоснившемся розовом пуфике у своего огромного туалетного столика, ее бутылочки с парфюмом и драгоценности разложены перед ней на стеклянной столешнице. Серебряное карманное зеркальце и расчески.
Сувениры богатства.
И Грейс говорит:
– Tu es ravissante ce soir.[50]
Она говорит:
– Сегодня вечером ты выглядишь восхитительно.
У Мисти появились скулы. Обозначились ключицы. Ее белые костлявые плечи, прямые, как плечики, торчат наружу из платья, в котором она выходила замуж в своей предыдущей жизни. Белый сатин ниспадает складками, платье держится на одной бретельке, оно уже стало велико, хотя Грейс сняла мерки с Мисти всего несколько дней назад. Или недель. Ее лифчик и трусики велики настолько, что Мисти решила их просто не надевать. Она почти такая же тощая, как ее муж, сморщенный скелет, сквозь который машины прокачивают воздух и витамины.
Тощая, как ты.
Ее волосы длиннее, чем были до падения. Ее кожа побелела от долгого пребывания взаперти. У Мисти появилась талия. И ввалились щеки. Теперь у нее всего один подбородок, и шея кажется длинной и жилистой.
Глаза и зубы – огромными.
Перед открытием выставки Мисти позвонила в полицию. Не только детективу Стилтону, Мисти позвонила в береговой патруль и в Федеральное бюро расследований. Мисти сказала, что сегодня вечером «ПОТС» совершит нападение на арт-шоу, которое откроется в гостинице на острове Уэйтенси. Потом Мисти позвонила в пожарное депо. Мисти сказала им, что сегодня вечером, где-то в семь или семь тридцать, на острове случится беда. Пришлите кареты «скорой помощи», сказала Мисти. Потом она позвонила на телевидение и сказала, чтобы присылали новостную бригаду с самым большим, самым мощным передатчиком, какой у них есть. Мисти обзвонила радиостанции. Она позвонила всем, кроме бойскаутов.
В спальне Грейс Уилмот, в этом самом доме с его наследием имен, начертанных на внутренней стороне парадной двери, Мисти говорит Грейс о том, что ее план провален. Пожарные и полиция. Телевизионные камеры. Мисти пригласила весь мир, и весь мир увидит открытие выставки.
И, вдевая сережку в ухо, Грейс смотрит на Мисти, отраженную в зеркале, и говорит:
– Ну конечно, ты всех обзвонила, но ты звонила им в последний раз.
Мисти говорит: что значит «в последний раз»?
– И нам правда очень жаль, что ты так сделала, – говорит Грейс.
Она приглаживает волосы ладонями своих корявых рук и говорит:
– Из-за тебя похоронный звон всего лишь станет чуть громче, чем нужно.
Мисти говорит, не будет никакого похоронного звона. Мисти говорит, что украла дневник.
И за ее спиной голос говорит:
– Мисти, милочка, нельзя украсть то, что и так твое.
Голос у нее за спиной. Мужской голос. Это Хэрроу, Гарри, Питеров отец.
Твой отец.
На нем смокинг, его белые волосы зачесаны в виде короны над его квадратной головой, его нос и подбородок – острые и сильно выдаются вперед. Вот мужчина, которым, по идее, должен бы стать Питер. Его дыхание пахнет. Вот руки, насмерть зарезавшие Энджела Делапорте в ее постели. Спалившие дома, в которых Питер оставил свои письмена, свои предостережения.
Вот мужчина, который пытался убить Питера. Убить тебя. Собственного сына.
Он стоит в коридоре, держа Табби за руку. Держа твою дочь.
Просто для протокола: кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как Табби бросила ее. Вырвалась из ее цепкой хватки, чтобы схватить холодную руку человека, показавшегося Мисти убийцей. Руку статуи в лесу. На старом кладбище, на Уэйтенси-Пойнт.
Грейс воздевает оба локтя в воздух, ее пальцы застегивают жемчужные бусы сзади на шее, и она говорит:
– Мисти, милочка, ты же помнишь своего свекра?
Хэрроу наклоняется и целует Грейс в щеку. Выпрямившись, он говорит:
– Разумеется, помнит.
Запах его дыхания.
Грейс вытягивает руки перед собой, хватает пальцами воздух и говорит:
– Табби, иди сюда, поцелуй бабушку. Взрослым пора идти на вечеринку.
Сначала Табби. Потом Хэрроу. Еще одна вещь, которой не учат в художественном колледже: что говорить людям, восставшим из мертвых.
Мисти говорит Хэрроу:
– Разве вас не должны были кремировать?
И Хэрроу поднимает руку, чтобы взглянуть на часы. Он говорит:
– В ближайшие четыре часа не кремируют.
Он подтягивает манжету рубашки, чтобы спрятать часы, и говорит:
– Мы бы хотели представить тебя зрителям. Мы рассчитываем, что ты скажешь пару приветственных слов.
Мисти говорит, она точно знает, что скажет. Она скажет: бегите. Уезжайте с острова и не возвращайтесь. Скажет то, что пытался сказать Питер. Мисти скажет всем, что один человек мертв, а другой – в коме, и все из-за какого-то безумного островного проклятия. В ту секунду, когда ее выпустят на сцену, она крикнет: «Пожар!» Она в лепешку разобьется, чтоб очистить помещение.
Табби подходит и встает рядом с Грейс, сидящей на пуфике у туалетного столика. И Грейс говорит:
– Ничто не могло бы порадовать нас больше.
Хэрроу говорит:
– Мисти, милочка, поцелуй-ка свою свекровь.
Он говорит:
– И пожалуйста, прости нас. После сегодняшней выставки мы больше не будем тебя беспокоить.
27 августа, позже
Вот что Хэрроу рассказал Мисти. Вот как он объяснил ей островную легенду: оказывается, она просто не может не стать великой художницей.
Она обречена на известность. Проклята талантом. Жизнь за жизнью.
Она была Джотто ди Бондоне, потом Микеланджело, потом Яном Вермеером.
А может, Мисти была Яном ван Эйком, Леонардо да Винчи и Диего Веласкесом.
Потом – Морой Кинкейд и Констанс Бёртон.
И теперь она – Мисти Мэри Уилмот, но меняется только имя. Она всегда писала картины. И всегда будет их писать.
В художественном колледже тебя не учат тому, что порой цель всей жизни – обнаружить, кем ты уже была.
Для протокола: так говорит Хэрроу Уилмот. Питеров рехнувшийся папаша-киллер. Тот самый Хэрроу Уилмот, который ушел в подполье еще до того, как Питер женился на Мисти. До того, как родилась Табби.
Твой рехнувшийся папаша.
Если верить Хэрроу Уилмоту, Мисти – все величайшие художники, которые когда-либо жили.
Двести лет назад Мисти была Морой Кинкейд. Сто лет назад она была Констанс Бёртон. В той предыдущей жизни Констанс увидела безделушку, которую таскал на себе один парень с острова, приехавший повидать Европу. Это было кольцо, которое раньше носила Мора. Совершенно случайно парень нашел Констанс и привез обратно на остров. После того как она умерла, все увидели, насколько точно ее дневник повторяет дневник Моры. Их жизни были идентичны, и Констанс спасла остров точно так же, как его спасла Мора.
Как ее дневник повторял ее предыдущий дневник. Как любой из ее последующих дневников будет повторять предыдущий. Как Мисти будет вновь и вновь спасать остров своим искусством. Такова островная легенда, говорит Хэрроу Уилмот.
Спустя сотню лет – когда их деньги начали испаряться – они послали своих сыновей искать ее. Вновь и вновь они привозили ее обратно, заставляли ее повторять собственную предыдущую жизнь. Использовали бижутерию как наживку – Мисти не могла ее не узнать. Не могла не влюбиться в нее, сама не зная почему.
Они – весь музей восковых фигур острова Уэйтенси, – они знали, что она станет великой художницей. Если ее подвергнуть надлежащим пыткам. Как говаривал Питер, лучшее искусство рождается из страдания. Как говаривал доктор Туше, все мы можем подключиться к всемирному источнику вдохновения.
Бедная маленькая Мисти Мэри Кляйнман, гениальнейший художник в истории. Их спасительница. Их рабыня. Мисти, их кармическая дойная корова с деньгами в вымени.
Хэрроу рассказал, как они используют дневник предыдущей художницы, чтобы слепить по нему жизнь следующей. Ее муж должен умереть в том же возрасте, потом – один из ее детей. Они могут инсценировать смерть, как сделали с Табби, но Питер… что ж, Питер сам напросился.
Для протокола: Мисти рассказывает все это детективу Стилтону, пока тот везет ее к гостинице «Уэйтенси».
Питерова кровь, полная снотворного, которого он никогда не принимал. Свидетельство о смерти Хэрроу Уилмота, которое никто не заполнял. Мисти говорит:
– Наверное, всему виной инбридинг. Эти люди – лунатики.
– Наше благословение в том, – сказал ей Хэрроу, – что мы умели забывать.
После каждой смерти Мисти забывает, кем была, но островитяне передают легенду от одного поколения к другому. Они помнят и всегда могут найти ее, чтоб привезти обратно. До скончания вечности, каждое четвертое поколение, как только заканчиваются деньги… Когда мир угрожает вторжением, они привозят ее, и она спасает их будущее.
– Как ты всегда делала, как всегда будешь делать, – сказал Хэрроу.
Мисти Мэри Уилмот, королева рабов.
Ангел-хранитель обнимается с Промышленной Революцией.
Несчастный конвейер для сборки чудес. До скончания вечности.
Из грязи в князи и обратно, просто для протокола.
Хэрроу сказал:
– Ты всегда ведешь дневник. В каждой инкарнации. Вот как мы можем предсказать твои настроения и реакции. Мы заранее знаем любое твое движение.
Хэрроу обмотал нитку жемчуга вокруг запястья Грейс, щелкнул застежкой и сказал:
– О, нам нужно, чтобы ты возвращалась и запускала процесс, но мы не хотим, чтобы ты завершила свой кармический цикл.