Сразу за стеклянными парадными дверьми ждет детектив Стилтон, наблюдая, как она пересекает стоянку. Хватаясь рукой за каждую машину для равновесия.
Пока Мисти карабкается по парадным ступеням, одна ее рука вцепляется в перила и подтягивает тело вперед.
Детектив Стилтон держит для нее открытой дверь, замечая:
– Вид у вас не очень.
Голова болит, отзывается Мисти. Может, из-за красок. Из-за кадмиевого красного. Из-за титанового белого. Некоторые масляные краски приправлены свинцом, медью или оксидом железа. Опять же, мало пользы в том, что почти у всех художников привычка крутить кисти во рту, чтобы заострить кончик. На худфаке постоянно предупреждают о Винсенте Ван Гоге и Тулузе-Лотреке. Обо всяких художниках, которые сошли с ума и перенесли такие повреждения нервной системы, что рисовали кистью, привязанной к мертвой руке. Токсичные краски, абсент, сифилис.
Слабость в запястьях и лодыжках – верный признак отравления свинцом.
Всё – автопортрет. Включая твой вскрытый мозг. Твою мочу.
Яды, наркотики, болезни. Вдохновение.
Всё дневник.
Просто на заметку, детектив Стилтон царапает все это в блокноте. Документирует ее каждое оброненное слово.
Мисти следует заткнуться, пока Тэбби не отправили в областной опекунский совет.
Они отмечаются у женщины в регистратуре. Расписываются в журнале за сегодняшний день и получают пластиковые значки, которые нужно цеплять на одежду. На Мисти – одна из любимых Питеровых брошей, большое кольцо желтых поддельных самоцветов, вся бижутерия мутна и поцарапана. У некоторых камней облезла сзади серебряная фольга, и они не блестят. Они – как от битых бутылок с улицы.
Мисти цепляет пластиковый значок-пропуск около брошки.
А детектив замечает:
– Старая, похоже.
А Мисти говорит:
– Мне дал ее муж, когда мы встречались.
Они ждут лифта, и детектив Стилтон сообщает:
– Мне понадобятся доказательства, что ваш муж находился здесь последние сорок восемь часов.
Переводит взгляд от перемигивающихся лифтовых номеров этажей на нее, и добавляет:
– А вам стоило бы подтвердить собственное алиби на этот же срок.
Лифт открывается, и они входят внутрь. Двери закрываются. Мисти жмет кнопку третьего этажа.
Они оба разглядывают двери изнутри, и Стилтон сообщает:
– У меня здесь ордер на его арест, – хлопает по груди своей мастерки, там, где внутренний карман.
Лифт останавливается. Двери открываются. Они выходят.
Детектив Стилтон перекидывает листы блокнота, открывая его, и читает со словами:
– Вам знакомы люди по Восточному береговому шоссе, 346?
Мисти ведет его по коридору, спрашивая:
– А должны быть?
– Ваш муж проводил для них какую-то перепланировку в прошлом году, – говорит он.
Пропавшая прачечная.
– А как насчет людей с Северного соснового тракта, 7856?
Пропавшая бельевая кладовка.
И Мисти отвечает – «угу». Да. Она видела, что там натворил Питер, но – нет, людей она не знает.
Детектив Стилтон захлопывает блокнот и сообщает:
– Оба дома сгорели прошлой ночью. Пять дней назад сгорел еще один дом. Перед этим был уничтожен еще один дом, реконструированный вашим мужем.
Все случаи – поджог, говорит он. Все дома, где Питер запечатал для кого-то свои граффити ненависти, – все попадают в огонь. Вчера полиция получила письмо от некоей группы, берущей на себя ответственность. Океаническое Объединение Борьбы за Свободу. Сокращенно – ООБЗС. Они требуют прекращения всех береговых новостроек.
Следуя за ней по линолеуму длинного коридора, Стилтон рассказывает:
– У движения превосходства белых и у Партии зеленых с давних пор имеются связи, – говорит. – От охраны природы к сохранению расовой чистоты шаг невелик.
Они добираются в палату Питера, и Стилтон объявляет:
– Если ваш муж не сможет доказать, что он находился здесь в ночь каждого пожара – я пришел арестовать его, – и хлопает по ордеру в кармане куртки.
Питерова кровать задернута шторами. Изнутри доносится свист аппарата искусственного дыхания, качающего воздух. Слышны тихие «бип» кардиографа. Доносится еле слышное треньканье чего-то из Моцарта в наушниках.
Мисти отбрасывает шторы, укрывающие кровать.
Снятие покрова. Премьера.
И Мисти предлагает:
– Будьте как дома. Спрашивайте его о чем угодно.
Посередине кровати на боку свернулся скелет – как папье-маше в восковой коже. Мумифицированный до голубой белизны, с темными молниями вен, которые ветвятся прямо под поверхностью кожи. Колени подтянуты к груди. Спина выгнута так, что голова почти касается сморщенной задницы. Ступни торчат, прямые как колья. Ногти на ногах длинные и темно-желтые. Кисти подвернуты так сильно, что ногти врезаются в повязки, которые для защиты обернуты вокруг запястий. Тонкое вязаное одеяло подвернуто под матрац. Трубки с прозрачным и желтым вьются, входя и выходя из рук, из живота, из темного вялого пениса, из черепа. Мышц сохранилось так мало, что колени и локти, костлявые ступни и кисти – кажутся огромными.
Блестящие от вазелина губы растянуты, обнажают черные дыры на месте выпавших зубов.
С открытием занавески начинает пахнуть всем: спиртовыми тампонами, мочой, пролежнями и детским кремом. Запах нагретой пластмассы. Горячий запах отбеливателя и тальковый запах перчаток из латекса.
Дневник тебя самого.
Рифленая голубая пластиковая трубка аппарата искусственного дыхания загибается, уходя в дыру посередине глотки. Глаза закрыты белыми полосками хирургического пластыря. Голова побрита для замеров кровяного давления в мозгу, но чахлая поросль черных волос топорщится на ребрах и в гамаке пустой кожи между костей таза.
Таких же, как черные волосы Тэбби.
Как твои черные волосы.
Держа занавеску поднятой, Мисти говорит:
– Как видите, мой муж гуляет мало.
Все твои дела выдают твою руку.
Детектив Стилтон тяжело сглатывает. Мышца levator labii superioris подтягивает верхнюю губу к ноздрям, и его лицо ныряет в блокнот. Ручка начинает торопливо строчить.
В шкафчике у кровати Мисти обнаруживает проспиртованные тампоны, и сдирает с одного целлофановую обертку. Коматозных пациентов разделяют в соответствии с вещью под названием «шкала комы Глазго», сообщает она детективу. Шкала проводится от полного бодрствования до бессознательного состояния и невосприимчивости. Даешь пациенту устные команды, и смотришь, может ли он откликнуться движением. Или речью. Или морганием глаз.
Детектив Стилтон спрашивает:
– Что вы можете мне сказать об отце Питера?
– Ну, – говорит Мисти. – Он – питьевой фонтанчик.
Детектив поднимает на нее взгляд. Брови сведены. Складочные мышцы в работе.
Грэйс Уилмот выбросила кучу денег на изящный медный питьевой фонтанчик в память Гэрроу. Он на улице Акаций, на ее перекрестке с Центральной авеню, у гостиницы, рассказывает ему Мисти. А пепел Гэрроу они развеяли на церемонии на Уэйтензийском мысу.
Детектив Стилтон царапает все это в блокноте.
Спиртовым тампоном Мисти начисто протирает кожу у соска Питера.
Мисти снимает с его головы наушники и берет его лицо в руки, пристраивая на подушках так, чтобы он смотрел в потолок. Мисти отцепляет с кофты желтую круглую брошь.
Нижняя отметка, которую можно получить по шкале комы Глазго – это три. Это значит, что ты никогда не шевелишься, не говоришь, не моргаешь. Что тебе ни говори и ни делай. Ты не реагируешь.
В брошке открывается стальная булавка длиной с мизинец, и Мисти полирует эту булавку спиртовым тампоном.
Ручка детектива Стилтона останавливается, не отрываясь от страницы блокнота, и он спрашивает:
– Ваша дочь хоть иногда наведывается?
А Мисти мотает головой.
– А его мать?
А Мисти отзывается:
– Моя дочь почти все время проводит с бабушкой, – Мисти берет булавку, чистую и полированную до блеска. – Они ходят на домашние распродажи, – продолжает Мисти. – Моя свекровь работает в фирме, которая разыскивает фарфоровые предметы для людей, у которых в сервизе недостача.
Мисти отклеивает пластырь с Питеровых глаз.
С твоих глаз.
Мисти при помощи больших пальцев держит веки поднятыми и склоняется близко к его лицу, с криком:
– Питер!
Мисти кричит:
– Как на самом деле умер твой отец?
Брызги ее слюны усеивают его глаза со зрачками различного размера, и Мисти орет:
– Ты состоишь в неонацистской экотеррористической банде?
Оглянувшись на детектива Стилтона, Мисти кричит:
– Ты выбираешься каждую ночь поджигать дома?
Мисти орет:
– Ты обсос?
Океаническое Объединение Борьбы за Свободу.
Стилтон складывает руки и роняет на грудь подбородок, наблюдая за ней исподлобья. Мышцы orbicularis oris у его губ сжимают рот в тонкую полоску. Мышца frontalis поднимает его брови, и лоб собирается в три складки от виска к виску. В морщины, которых до этого не было.
Мисти вцепляется рукой в Питеров сосок, и тянет его, далеко вытягивая за кончик.
Другой рукой Мисти вонзает булавку. Потом вытаскивает булавку наружу.
Кардиограф издает «бип» раз за разом, не ускоряясь и не замедляясь ни на миг.
Мисти зовет:
– Питер, дорогой? Ты чувствуешь? – и снова Мисти вонзает булавку.
Чтобы каждый раз ощущать свежую боль. Метод Станиславского.
Просто чтоб ты знал – рубцовой ткани столько, что булавку проталкивать трудно, как сквозь тракторную покрышку. Кожа соска тянется веками, пока булавка выскакивает с другой стороны.
Мисти кричит:
– Зачем ты убил себя?
Зрачки Питера пялятся в потолок, один – широко распахнут, второй – как ушко булавки.
Потом пара рук обхватывает ее сзади. Детектив Стилтон. Они тянут ее прочь. С ее криком:
– На хер ты притащил меня сюда?
Стилтон оттаскивает ее, и булавка, которую сжимает Мисти, вынимается мало-помалу, пока не оказывается на свободе. С ее криком:
– На хер ты сделал мне ребенка?