– Такие дела, амиго! – Потухший бычок на изгрызенном мундштуке улетел под ноги шипящему от боли парню. – Не надо было бить меня в лицо! Не надо, понял?!
Вот и нету у меня напарника. А раз так, то я положил на пол будки прощальный подарок – полный магазин и полез внутрь делить хабар, отшвырнув с дороги бледного и вонючего подростка в наручниках. Надо же на ком-то сорвать зло, если больше некому причинять добро.
Добра к слову в будке заметно прибавилось. Похоже, Ваня не погнушался справедливым лозунгом большевистских экспроприаторов и ограбил самих грабителей. Несколько авосек с продуктами, ящик крепкого алкоголя, сигареты, пиво, пакет с мобильниками и бумажниками, реквизированными гоп-компанией у населения. Ребятки не разменивались на покупки, а грабили людей, возвращающихся домой с продуктами. Не иначе тот с револьвером придумал простую и эффективную схему. Недаром у ублюдка уши и нос характерно поломаны, да синие полоски-наколки на пальцах – имелся соответствующий жизненный опыт. Опаньки! В полутьме будки тускло сверкнула золотая россыпь – под телефонами и кошельками оказалась пригоршня ювелирных изделий – кольца, цепочки, вырванные с кровью серьги. Одну из находок – массивный перстень белого золота с каменьями на отрезанном пальце кинул Ване под ноги. Пусть полюбуется, кого пожалел.
– Не я, не я! – Завопил пленный отрицательно мотая головой. Палец подчеркнуто равнодушно вернулся отправителю и я присовокупил его к добыче. Своей добыче. Поскольку пистолет Иван мне отдавать явно не собирался. Да и хрен с ним, у меня еще один есть. И ижевская вертикалка с запасом патронов. Как-нибудь не пропаду в большом и страшном мире один. И золотишко у меня побудет, не ехать же его раздавать потерпевшим? Тем более я сам сегодня натерпелся выше крыши. А потерпевшие уже вполне возможно с горя человечиной закусывают.
На птичьих правах капитана с черной меткой в руке поделил продукты и прочие ништяки на две части. Львиная доля совершенно справедливо отошла мне, как главному идеологу и исполнителю, но и бывшему напарнику досталось немало. Девчонка по имени Татьяна и пленный тоже поучаствовали в переноске груза к Ивану, где Жук осел в углу, прикованный за руку к батарее, а девица была в принудительном порядке направлена освежаться. Кроме батарей и санузла в квартире имелось еще несколько предметов мебели. Все верно – дом-то новый, а Ваня – бедный, потому что честный. И мне его уже не вылечить.
Ваня в лучших традициях героя русских сказок помог мне во второй заход донести жратву, все бухло до последней бутылки и медицину до порога моего жилища.
– Ну, чего тебе? Пестик оставь себе и вали.
Ваня замялся. Ага, Бычок-на-веревочке, небось, страшно теперь одному оставаться? Когда вот так вот нос к носу повидал начинающих бандитов и свежих зомби.
– Позвонить дай. У меня телефон сдох.
Не угадал, выходит с причиной я. Вечно по себе о людях сужу. Пришлось уважить. Пока он болтал с неким Петровичем о своих насущных делах и планах, я стаскал в квартиру пакеты и коробки. Затем меня осенило – достал из пакета чью-то «Нокию» той же модели, что и у меня и поставил на зарядку.
Ваня зашел отдать телефон и удивленно встал над горой продуктов. Опешил бедняга, озирая мои богатства. А вот оно все так и лежало, скапливаясь еще с той поездки в «Ленту» вместе с Семенычем. Разве что скоропорт разный в холодильник и морозильную камеру забрасывал. Консервы, крупы, макаронные изделия, сухие хлебцы, минералка, пиво, спиртное, хозтовары, медикаменты – целый Эверест пакетов и коробок громоздился посреди однокомнатной квартиры.
– Жрать будешь? – я включил электроплитку на разогрев под сковородкой с остатками яичницы.
– Угу.
– Ну вот, бери хлеб, колбасу и сыр. Вот тебе микроволновка, а я пока штаны поменяю. Ты тоже руки помой, ладушки?
Иван согласно кивнул, пожурчал кухонным краном и попищал микроволновкой. Я скинул одежду в бак для стирки. Морщась от боли в руке и груди достал и развешал постиранную ранее для просушки. В зеркале встретил взгляд исподлобья. Мрачная небритая харя. Картина маслом: супервитязь в обоссаной шкуре подмывается в перерывах между подвигами. Переводя взгляд со своего многострадального лица на синячище под левым соском, принял душ. Гематома уже созрела, но боль пекла вполне терпимо, а под прохладными струями воды и вовсе на время притихла. Рука восстановила свою работоспособность еще во время переноски тяжестей в берлогу. Пинок по ноге вообще не ощущался, хотя кожа сквозь волосяной покров светила нездоровым цветом на площади с два пальца. Переоделся и посвежевший, но не подобревший устроил ревизию кулинарных талантов вроде бы как снова моего напарника.
– И чо это такое, по-твоему? – Закрепляя свое типа лидерство, наехал на Ваню. Впрочем, за дело.
– Бутеры. – Ответил невозмутимый повар-самоучка – Эти с сыром, эти с колбасой.
Это он специально для слабовидящих пояснил. Я покачал головой и состроил грустную морду, показывая, насколько Иван безнадежен. Потом задумался, откуда такая скромность – видел же чувак полный холодильник всякой еды, но не додумался сделать обычный холостяцкий бутерброд. Похоже, он действовал по принципу «хлеб всему голова». Согласно этому рецепту сыр и колбаса помещались отдельно и в малых дозах – для придания «голове» запаха идентичного натуральному. Я смел Ванино творчество в отдельную тарелку, заново настругал сыра и нарубил колбасы, сложил на свежий хлеб. Пока микроволны доводили кулинарный изыск до готовности, я отхлебнул теплого пива и изучил Ванину физиомордию более внимательно. Надо было раньше догадаться.
– Извини.
Звякнула микроволновка. Я утвердил сковороду с утрешней яичницей на подставке и с видом фокусника извлек две вилки.
– За это? – Ваня прикоснулся к ожогу. – Тогда и ты, коли не шутишь.
Напарник демонстративно потер правый кулак. Видимо разминал руки, чтобы половчее взять вилку. А то сломает хрупкую железяку ненароком.
– Да не, мелочи. Я уже привыкать начал к роли боксерской груши. Ты за то меня прости, что про папу с мамой сказал тогда в машине. Ну, тогда, с сигаретами. Ты ведь детдомовский?
– Ага. Как? Ты! Угадал!
Ваня с аппетитом впился в горячий правильный бутер. Я гарпунил одну за одной гренки. Аппетит разгорался с каждым куском все сильнее. Аномалия какая-то.
– Своим звонил в…?
– Да.
– И как?
– Пока держатся. Только…
– Только что?
– Больничка там неподалеку. Поликлиника…
– Плохо. Возьмешь себе трофейный телефон, вон стоит на зарядке. Сим-карту сам, надеюсь, поменяешь?
– А толку? У меня все равно денег на счете ни копья.
И чавкает так забавно, как будто в армии ни дня не служил и не знает, что связь – основа всего. Служил ведь, по морде видно и по наколке на ребре ладони. Я развел руками – в одной пластиковая «сиська» с пивом в другой кусок бутера и сокрушенно выдохнул. Кулаками махать – это мы можем, а головным мозгом думать, когда начнем? Опять мне за всех отдуваться?
– Значит, тебе будут звонить, а ты нет. Захочешь звякнуть в службу «секс по телефону» или еще куда, поднимешься ко мне. Но можешь пошукать баланс в чужих «симках» – все равно на блокировку щас никто не ставит. Чай будешь?
Ваня – он же непьющий ко всем своим недостаткам, а бутеры моего производства лучше всего запивать, если не темным ледяным пивом, то горячим крепким черным чаем. Или кофе. Ваня выбрал чай. Когда закипела, благодаря все тому же чудо-электричеству вода, подоспела вторая партия бутербродов. Ванин брак пошел в дело, восстановленный и дополненный щедрой рукой матерого бутербродных дел мастера. Не пропадать же добру, тем более еще двоих приблудных ему кормить. А микроволновки-то у него и нету.
Пока Иван расправлялся с остатками яичницы, я подобрал ему телефон попроще, но с полностью заряженной батареей. Рядом положил рацию, отобранную у курсанта.
– Вот. Надо бы разобраться, да послушать, чего в городе происходит. На самом деле. А то у меня вчера мозгов хватило выключить, чтобы спать не мешала. И все.
Ваня кивнул. Что-то уж слишком часто в музыку большого города вплетались звуки выстрелов и сирен.
– Откуда? – Не сказать, чтобы Ваня напрягся, но очевидно мой рейтинг доверия опять стремительно упал ближе к плинтусу.
– Да оттуда же откуда и вот это. – С этими словами извлек из-за дивана и положил на стол АКСУ с пристегнутым рожком и ПММ. Оба ствола разряжены, в чем огорошенный собеседник поспешил убедиться самолично.
Ваня красноречиво помолчал, пытаясь поймать мой бегающий взгляд. Я почесал свежеподстриженный ежик волос, полюбовался на поцарапанные непонятно где пальцы и поведал ему, что вчера за мной приходила группа товарищей, чтобы узнать нечто важное на тему внезапной гибели другой группы своих товарищей. Поскольку я случайно засвидетельствовал финал карьеры трех хранителей правопорядка при весьма необычных обстоятельствах. Но вышло так, что и эту группу постигла печальная участь. Один погиб от рук – точнее зубов – зомби и украшает собой двор. Второй, предварительно застрелив мертвого, но подвижного товарища, сбежал с укусом в ближайшую медсанчасть, а третьего я практически спас от участия в мясорубке, но потом сам прогнал на пинках, изъяв оружие во избежание эскалации напряженности.
– Если бы я утром знал, какая ты сволочь! – Ноздри Ивана раздувались, под кожей скул катались желваки. – Надо было утром мне сразу к своим ехать!
– Так-так, выдохни, мужик, выдохни. Не мы такие – жизнь такая. – Меня не покидало ощущение, что я встал на неверную дорожку, рассказав правильному парню часть правды. Полуправда бывает еще хуже лжи. – Я, правда, никого из них не убивал. Вся моя вина, что оказался не в том месте, не в то время. Все! Я просто очень хотел жить, а они тупо выполняли приказ. Ты пойми, я не гад ползучий, я простой человек! Весь мир рушится, а мы выясняем глупости: кто прав, а кто виноват перед законом уже рухнувшего государства! Кто жив, тот и прав, понимаешь?
– Не понимаю.