лла огромных денег нет, ему пришлось бы продать и жену, и собственных детей, и даже тещу. А убить ему по силам? Сомнительно. Да и вряд ли кто-нибудь способен довести его до слепого бешенства. В то же время семьдесят тысяч – сумма большая, а Кирилл из тех людей, кто способен в критической ситуации на любую подлость, но убить… нет. Или да?
Нина выждала, когда женщины отойдут, пробегая мимо, сказала:
– Кирилл Павлович, хотите апельсин? Ловите!
Бросила. Он поймал двумя руками. Двумя! Значит, владеет обеими одинаково! Все, тайный левша найден. Он повертел апельсин и кинул Нине:
– Спасибо, не хочу. – Нет, съешьте. Это витамины!
Бросила назад, Кирилл поймал правой рукой, протянул апельсин ей:
– Витаминами корми сына. Я из витаминов предпочитаю вино, а из биологических добавок мясо. Потому что я плотоядное животное, а не травоядное.
Нина взяла апельсин и в полной растерянности вернулась к столу. Миссию выполнила, но ни черта не узнала. Кто же преступник? Может, убийца постоянно контролирует себя? Тогда обычное тестирование не подходит, надо применить что-то более существенное, но Нина не знала, что в таких случаях делают. Кто остался? Два седых дяденьки а-ля Корней Платонович? Ну и тщедушный сын платиновой и вульгарной тетки, которому пятнадцать лет. Значит, никого! Неужели придется идти еще на одно торжество этой семейки? О нет! Рыков склонен думать, что убил Глеб, просто доказательств нет. И тут ее осенило! Возможно, Глеб специально орудовал левой рукой, когда убивал жену, предполагая, что этот факт введет в заблуждение следственные органы. Ну, все, пора катиться восвояси, заодно послать и Рыкова. Он следователь? Пусть выясняет сам, кто убил. И пусть позаботится о безопасности Нины, а она больше не выдержит такого напряжения.
А Надежда?
Рыков считает, что у нее силенок не хватит убить. Значит, у старого ленивого мешка Корнея Платоновича сил хватит, а у Нади – здоровой кобылы – нет? Почему бы и Наденьку не протестировать? Если она левша, то тут и сомнений не должно быть. За время застолья Надежда так странно поглядывала на Нину, словно узнала о ней всю подноготную. А блуждающая улыбка на устах Надежды просто чудовищный оскал. Нина уже решила подкатить к ней, как вдруг Славка крикнул:
– Мама Нина, смотри на меня! Хорошо! Снято!
Довольный Славка подлетел к ней, держа камеру:
– Я все-все знаю.
– Что именно?
– Кассету умею вставлять, снимать, включать контрольный просмотр.
Кассета! У нее еще есть кассета. Конечно, Нина отдаст ее Рыкову, но сначала сама посмотрит, а уж потом протестирует Надежду и незаметно улизнет отсюда со Славкой.
– Ну-ка, ну-ка, покажи, чему ты научился, – сказала она.
– Смотри: так кассета вынимается, а так вставляется. Нажимаешь сюда и смотришь на экранчике запись. Так отматывается назад, а так вперед.
– А у меня получится? Дай мне… – Нина взяла камеру, под руководством Славы выполнила нехитрые операции и вернула мальчику: – Так просто. Отдай дяде камеру. Спасибо, что вы уделили столько внимания моему сыну, – сказала она мужчине.
Слава отдал ему камеру и плюхнулся на стул рядом с Ниной. Глазенки Славы шарили по столу, мол, что бы мне еще съесть. До шашлыков оставалось немного времени, следовало поторопиться. Нина притянула мальчика к себе, обняла и тихонько попросила:
– Слава, ты не мог бы стащить камеру? Вон ту, дяди Глеба? (Глеб наверняка сразу не заметит пропажу.) Положи ее в сумку и принеси мне. Я буду ждать тебя в конце сада. Ой, нет, там темно, я не увижу кнопки. (При мальчике нельзя смотреть, ведь на кассете скорее всего половой акт, иначе Валентина не хранила бы ее, да еще отдельно от других.) Отнеси камеру на третий этаж, там только одна комната, ты не заблудишься.
– Брать чужое без спроса плохо, – насупился Славка. – За это наказывают.
– Но мы же не насовсем возьмем, – возразила Нина. – Я только посмотрю одну кассету, потом положим камеру на место. Но сделай так, чтобы никто не заметил. За праздничным столом осталось всего трое человек, они о чем-то спорили, не обращая внимания на Нину и мальчика. Слава открыто взял камеру и положил в сумку Нины. Она краем глаза проследила за ним, мальчик поднялся наверх, отсутствовал недолго. Когда он спустился вниз и вышел во двор, Нина, предельно осторожничая, взбежала наверх, никого не встретив. Ей нужна была всего одна минутка, чтобы посмотреть запись и увидеть, кто на кассете, всего минуточка.
Помещение мансарды использовалось, как хранилище различных вещей, которые не всегда нужны. Например, тут было пять раскладушек на тот случай, если гостей будет много и кому-то не хватит кровати, чтобы заночевать на даче. Здесь же стояли два шкафа со старыми вещами, раскладные столы, кресла из пластика, поставленные друг на друга, у стены горкой лежали матрацы. Когда строили дом, предполагали, что в мансарде будет прохладно спать летом. Но крыша за день нагревалась так, что не успевала за вечер остыть, поэтому тут было очень душно. Таким образом довольно большое помещение мансарды оказалось бесполезным.
Нина открыла дверь мансарды, сразу увидела на полу посредине комнаты сумку. Она знала, где выключатель, но включить свет не решилась, его могли заметить снизу. Не закрывая дверь, она ринулась к сумке, достала оттуда камеру, вынула из нее кассету и вставила ту, которую привезла с собой, Теперь кнопки… Нина нажала, изображения не появилось. Ах да, забыла включить перемотку. Нажала на «стоп», после еще одну… Пошло изображение. Неясное. Но вот улучшилось… В следующий момент Нина беззвучно пролепетала:
– Боже мой!!!
Это было потрясение, какого она никогда не испытывала, на мгновение остановилось сердце. Все, все, все стало ясным и понятным. Настолько понятным, что Нина отключилась от окружающего мира, лишь смотрела и смотрела на маленький экран, не имея сил нажать на кнопку и убраться из этого дома. Нина теперь знала точно, почему только ее имя было названо следователю, кто выкрал дневник Валентины, кто напал на нее в доме, кто выслеживал…
Внезапно сзади Нина уловила какое-то движение, в следующую секунду из ее рук вырвали камеру. Охнув от неожиданности, она резко повернулась. Нина увидела горящие ненавистью и яростью глаза. Увидела лицо. Страшное лицо, жестокое… Нина открыла рот, чтобы позвать на помощь, но сильный удар свалил ее с ног. Она упала, ударившись затылком об угол шкафа…
– Что слышно? – спросил Рыков.
Он покурил на воздухе и снова залез в машину с подслушивающим оборудованием. Ветер разбушевался, снаружи стало холодно, а внутри машины тепло и тихо. Сергей в наушниках пожал плечами:
– Одно из двух: или сломался «жучок», или она его сняла.
– Сняла? – покривился Рыков. – Нет, Нина не могла его снять. Какого черта не проверили «жучок»?
– Да сто раз проверяли, – заверил Дима. – Просто наши аппараты оставляют желать лучшего.
Рыков устало потер ладонями лицо, решая, что делать.
– Так, – встряхнулся он, – мы с Димой подберемся к даче на разведку, а ты сиди и слушай, авось появится звук. Кстати, навестим Долли, она недалеко.
Долли сидела в машине, держа в руках сотовый телефон. Время от времени она его проверяла, работает ли. Миша положил руки на руль, на них голову, терпеливо ждал. Он привык часами просиживать в машине, посему ожидание для него не являлось изнурительным, как для Долли. Услышав очередной раз сигнал мобильника, не поворачиваясь к Долли, он пробубнил:
– Батарейка сядет.
– Да что ж она не звонит? Уже девять. – Вдруг сквозь порывы ветра послышался свист, Долли вылетела из машины, закричала: – Нинка, ты?
За городом темень была непроглядная, да плюс ко всему ветер со стороны степи сбивал с ног. Свист повторился. Долли лихорадочно оглядывалась, стараясь определить, с какой стороны свистят. Из темноты вынырнул сначала Рыков, за ним Дима. Навстречу им вышел из машины и Миша, поставил руки на бедра, недоброжелательно уставившись на гостей. По лицам Долли и Миши Рыков определил:
– Не звонила, так?
– А уже десятый час, – плаксиво доложила Долли.
– Ну-ка, позвоните ей на сотовый, – попросил Рыков.
– Она же не велела ей звонить, – робко возразила Долли. – Нина говорила: вдруг возникнет непредвиденная ситуация, а тут сотовый звонит…
– Звоните! – приказал Рыков.
Она аккуратно нажала на кнопки, послушала и развела в отчаянии руками.
– Не стоит впадать в панику, – проговорил Дима. – Мы только что были у дачи, там оживленно, полно людей. Ничего с вашей Ниной не случилось.
– Это ты так думаешь, – сказал Миша и сплюнул в сторону.
– Спокойно, ребята, – повысил голос Рыков. – Делаем так. Вы поезжайте, как договорились, и заберите Славку. Заодно посмотрите, как там Нина. Мы будем ждать на своей стоянке.
Миша и Долли сели в машину и поехали к даче Печерниных, которая стоит на окраине деревни, занимая большое пространство. Рыков с Димой скорым шагом направились к своей стоянке.
Миша просигналил у ворот, через некоторое время появился Глеб. Долли стояла у такси, опираясь о верх машины, вторую руку поставила на бедро. В ней сейчас даже не угадывалось признаков недавних переживаний. Едва Глеб вышел за ворота, она беззаботно затараторила:
– Извините, я опоздала. Не могла раньше приехать. Умоляю, быстрей давайте Славку, мне еще в одно место надо заехать. Я же на такси, сюда в это время никакой транспорт не ходит. Да, и Нину позовите.
– Сейчас, – сказал Глеб и поспешил назад. Долли и Миша слышали, как он зовет: – Слава, Нина… Долли приехала. Слава! Ты где?..
– Шашлыками пахнет, – принюхалась Долли. – Есть хочется…
По дорожке от дома бежал Славка с рюкзаком за плечами, за ним шагал Глеб. Нины не было. Мальчик кинулся к Долли, она усадила его в машину, сама же ждала Глеба. Когда тот приблизился, спросила с удивлением, но, не подавая вида, насколько волнуется:
– А Нинка где?
– Не знаю, – виновато проговорил Глеб. – Недавно сидела за столом. Наверное, где-то гуляет. Да все разбрелись по даче – не собрать.