парвисолю. О господи, как мы торопимся; Стелла не может писать и писать без передышки, ей надобно погарцевать верхом на палочке, и притом сию минуту! Хорошо, но ведь пока еще лошадей не подвели к дверям; конюх никак не может найти уздечку, и ваше стремя сломалось. — Дингли, куда вы засунули хлысты? — Маргрет, долго вы еще будете искать ленты, которыми миссис Джонсон подвязывает платье? — Подайте мне мою газовую вуаль! — Выпейте глоточек перед тем, как ехать. — Так, так, галопом, галопом, сидите крепко в седле, плутовочка, и осторожнее скачите по камням. — Ну вот, теперь, когда Стелла уехала, скажите-ка мне, Дингли, хорошая ли она девочка, и какие-такие новости вы хотели мне рассказать? — Нет, я все же думаю, что посылка не потерялась; Стерн, во всяком случае, утверждает, что нет. — Я держусь мнения, что вам следует поехать в Уэксфорд, не дожидаясь герцога Ормонда, если только у вас нет еще какой-нибудь причины задержаться; уж на это, надеюсь, у вас хватит благоразумия. — Говорю вам, что это ваше шестнадцатое письмо; неужели вы никогда не будете довольны? Нет, нет, я больше не буду гулять допоздна; уж кому-кому, а мне-то не следует рисковать, и мне уже об этом говорили[549], к тому же в следующий четверг я переселяюсь в Лондон. Прошу вас, миссис Дингли, по возвращении из Уэксфорда отправить письмо стряпчего мистеру Бенджамину Туку, книготорговцу в Лондоне, адресовав его мне, а уж он уладит ваше дело. Ваши бумаги в надежном месте в Лондоне. — О, мадам Стелла, с благополучным вас возвращением; приятная ли была прогулка? Споткнулась ли ваша лошадь? Часто ли грум спешивался, чтобы поправить вам стремя? Проехали девять миль? и, конечно, все галопом? Что ж, прекрасно, но где же обещанная мне славная вещица? Ведь я вел себя, как пай-мальчик; пожалуйста, можете спросить у Дингли. Вам, я полагаю, просто не встретился торговец славными вещицами; ох, право же, вы обманщица! Значит, вы повидаетесь в Триме с Раймондом и его благоверной. Поверьте, эти ваши поездки в Ларакор исторгают у меня невольные вздохи, точно так же, как и у вас. Все дни, проведенные мной здесь, — мерзость в сравнении с теми. Врагов я наживаю себе дюжинами, а друзей — единицами, что противоречит правилам благоразумия, ведь не зря говорят, что один враг может принести больше вреда, чем десять друзей содеять добра. Но, во всяком случае, если я не добился ничего другого, то, по крайней мере, расквитался. А далее предоставим решать судьбе. — Ну вот, теперь я считаю, что ответил на ваше письмо; а мое будет короче обычного, потому что оно непременно должно быть сегодня отправлено. В последние несколько дней у нас то и дело принимался накрапывать дождь, и, тем не менее, он лишь чуть-чуть прибил пыль. — У нас в Челси состоялись спектакли, и Патрик удостоил один из них своим присутствием, м-да-с. А на днях, когда он в который раз напился, его нещадно поколотили; он подрался со своим собратом-лакеем, и тот волочил его рожей по земле, да так, что даже через неделю у него был такой вид, будто он заболел проказой, и я с немалым удовольствием им любовался. Я бы уже десять раз спровадил его к вам, но беда в том, что у него теперь новая ливрея и шляпа, отделанная тесьмой, которую шляпник принес по его приказу, и Патрик предложил мне заплатить за эту тесьму в счет его жалования. — Обедать буду нынче вместе с Дилли у сэра Эндрю Фаунтейна, купившего новый дом, который ему через полгода надоест. А сейчас мне надобно встать, побриться и прогуляться пешком в город, если только я не надумаю поехать с деканом в его карете в двенадцать часов, хотя это слишком поздно. Я все еще не повидал лорда Питерборо. Герцог Шрусбери почти выздоровел и через день-два станет выходить, но какая вам о том забота. Так уж теперь повелось, что дела моих друзей вас не заботят! Прощайте, драгоценнейшие мои существа и услада; я люблю вас больше, чем когда бы то ни было, если это только возможно, клянусь надеждой на спасение; люблю и буду любить вечно. Да благословит вас господь всемогущий и пошлет нам счастье быть вместе; я молю об этом дважды на дню и уповаю, что господь услышит мои смиренные сердечные молитвы. Помните, что если со мной обойдутся так же скверно и неблагодарно, как обошлись прежде, то я к этому готов и не буду удивляться. Да, сейчас мне завидуют, считая, что я в большом фаворе, каждый день множество важных персон пристают ко мне, чтобы я за них похлопотал, и министры со мной чрезвычайно учтивы, а все, кто их окружает, уверяют, что они меня любят, — и все-таки я ни на что не могу, да и не хочу рассчитывать, кроме как на любовь и доброту МД. — Я им полезен, они это прекрасно понимают и говорят, что никого так не боялись, как меня, и посему решили непременно меня заполучить; они уже не раз в этом признавались, но меня это не трогает. — Чума забери все эти размышления! Они нагоняют на меня хандру, а я не рожден для этого недуга. Оставьте меня, наконец, одного, плутовки, и удовольствуйтесь тем, что я говорю: пока МД и Престо живы, им только и нужно, что немного достатка, побольше здоровья, да жить неприметно, вдали от злословья — вот и все, что нам нужно! Итак, прощайте, дражайшие МД; Стелла, Дингли и Престо должны быть всегда вместе, ныне и присно. Еще и еще раз прощайте.
Письмо XXVI
Челси, 30 июня 1711.
[суббота]
Посмотрите, какой большой лист бумаги мне пришлось взять для письма к МД, а все потому, что Патрик принес мне неразрезанную бумагу, но, право же, для следующего письма я воспользуюсь листом поменьше. Как я уже говорил вам, я обедал нынче вместе с Дилли у сэра Эндрю Фаунтейна, и мы отчаянно каламбурили и сочинили общее послание лорду Пемброку. Дилли точно такой же пустобрех, как всегда, и после столь долгого перерыва смотреть на него было довольно забавно. Мое двадцать пятое было отнесено на почту нынче вечером, а следующее (то, что я пишу сейчас) я думаю адресовать мистеру Карри с тем, чтобы он переслал его вам в Уэксфорд, а следующее после него я отправлю вложенным в письмо, адресованное Ридингу. Пришлите мне, пожалуйста, указания на сей счет. Я жажду получить от вас что-нибудь из Уэксфорда, и опишите, что это за место? Лондон опустел и становится очень скучным. Нынче вечером я получил письмо от пасторального поэта мистера Филипса с просьбой выхлопотать ему у лорда-казначея какую-нибудь должность. Почти все поэты-виги стали теперь моими просителями, и я был небесполезен Конгриву, Стилю и Гаррисону, но для Филипса ничего делать не стану; он, как я убеждаюсь, стал еще большим пустобрехом, чем когда бы то ни было, так что я не собираюсь за него ходатайствовать; да к тому же я не намерен беспокоить лорда-казначея, разве что по каким-нибудь чрезвычайным обстоятельствам.
1 июля. Дилли поселился очень удобно для меня: как раз по дороге, когда я по воскресеньям иду из Челси в город, направляясь обедать к секретарю, поэтому нынче утром я зашел к нему и, послав за своей сутаной, переоделся у него. Дилли получил письмо от епископа[550], который сообщает, что вы выехали в Уэксфорд в то самое утро, когда он писал это письмо, что происходило 26 июля, а письмо Дилли получил тридцатого. Это очень быстро. Епископ пишет, что вы собираетесь пробыть там месяца два или больше. Дилли получил также письмо от Тома Эша с целым ворохом ирландских новостей, что ваша леди Линден[551] преставилась и еще много другого, уж и не припомню чего, и что доктор Когилл[552] будто бы остался без своей шлюхи, и прочее. Секретарь уехал в Виндзор, поэтому я пообедал у миссис Ваномри. Лорд-казначей сейчас тоже в Виндзоре; они будут все лето ездить взад-вперед, пока королева живет там. Лондон опустел, и я опасаюсь, что иной раз принужден буду поступаться своим достоинством и посылать за обедом в трактир. Ну что, сударыни, хорошо ли вы добрались до Уэксфорда? Пили ли вы по дороге эль? Не опрокинули ли вас? Много ли вещей вы забыли? Подстелили ли вам хоть соломки на новом месте? Как бог свят, следующее письмо Престо получит из Уэксфорда. С кем вы там водите компанию? И завели ли себе новых знакомых? Вы, конечно, должны постоянно писать миссис Уоллс и миссис Стоит? И, конечно, декан сказал: Неужели, Стелла, мы так ничего от вас не получим? — Отчего же, господин декан, мы возьмем на себя смелость побеспокоить вас своим письмом. — А в Уэксфорде, встречая какую-нибудь даму, вы, небось, спрашиваете: Хорошо ли вам пилась водичка нынче утром, мадам? Неужто и Дингли тоже пьет воды? Готов поручиться, что да, ради регулярного стула. Я полагаю, что все вы в Уэксфорде изрядные картежники; смотрите, сударыни, не проигрывайте свои денежки вдали от дома. Судя по всему, я через несколько дней поеду в Виндзор, по крайней мере так уверяет меня секретарь. У него там небольшой домик, в котором как раз будет достаточно места для него и для меня, и я не прочь время от времени проводить там несколько дней. А теперь, сударыни, позвольте мне лечь спать: ведь у нас в Челси уже за полночь.
2. Утром ко мне заходил Стерн, он сказал, что у него все же есть некоторые надежды добиться успеха в своем деле: он беседовал с Томом Гарли, секретарем казначейства, и заставил того чуточку усомниться в его правоте. Бедняга говорит, что в случае неудачи он будет почти разорен. Нынче же утром я навестил Уилла Конгрива; он большей частью живет один и для препровождения времени принужден читать, хотя не может обходиться без увеличительного стекла. Я отлично уладил его отношения с нынешними министрами и надеюсь, что ему теперь не грозит опасность лишиться места. Обедал я в Сити с доктором Фрейндом, но не в обществе моих приятелей купцов, а с одним щелкопером — орудием моих тайных козней, о котором я никогда вам не упоминал и не намерен упоминать. Ну, а чем сейчас заняты вы, две маленькие нахальные уэксфордианки? Небось, попиваете тамошние воды? Попиваете воды и совершаете променад. Молю бога, чтобы они пошли вам на пользу, если же нет, то, верьте слову, будущим летом вы поедете в Бат.