архиепископа? Хорошего же вы в Ирландии обо мне мнения, если принимаете меня за агента архиепископа Дублинского. — Что? Неужели вы думаете, что я хоть сколько-нибудь задет неблагодарностью ваших людишек в ответ на оказанные мной услуги? Я отпускаю им первины их неблагодарности так же охотно, как добился для них отпущения первин церковных. Этот лорд-казначей все мешкает с отправлением письма к ним, в противном случае они были бы теперь изрядно посрамлены. Дело в том, что он намерен приписать всю заслугу королеве и мне и известить их, что это было улажено еще до назначения герцога Ормонда лордом-лейтенантом. Вы делаете визиты, вы обедаете в гостях, вы видаетесь с друзьями; вы плиг да длиг, судалыня; вы прогуливаетесь пешком из Фингласа, вы, кошачья лапка. О господи…. леди Гор повесила ребенка, воспользовавшись своим поясом! А что это такое — пояс?[667] Я что-то не могу уразуметь это слово. Придется ребенку повисеть, пока вы мне его не растолкуете или не напишете его правильно. — Мне не очень верится, что он был хорошенький, пожалуй, это врааааки. — Тьфу, да пропади они пропадом эти ваши первины, ну что вы опять заладили! — Стелла наделала в своем письме не меньше двадцати ошибок; я отправлю их вам все обратно на обороте этого письма для исправления и уж будьте покойны, не пропущу ни одной. Отчего же, письмо, полученное лордом Оксфордом, подписали, мне кажется, семнадцать епископов. — Я перешлю вам с Джемми Ли некоторые памфлеты, только напомните мне об этом в понедельник, когда я пойду к типографу, да-да, и насчет «Разных сочинений» тоже. Я чрезвычайно обязан Уоллсу, хотя нисколько не заслужил этого своим обращением с ним, когда он был в Лондоне: ведь я виделся с ним всего только дважды, да и то один раз en passant [мимоходом (франц.).]. Миссис Мэнли поклялась не играть больше в ломбер! Быть не может! И при этом не появилась на небе комета? Не родилось на свет какое-нибудь чудовище? Не выбросило на берег кита? Неужели вы не помогли ей придумать какую-нибудь уловку, чтобы при случае можно было нарушить эту клятву? Помнится, когда она была моложе, то не столь неукоснительно соблюдала свои обеты. Книги, мадам Дингли, я получил задаром, а вот вина совсем не получил: мне его только обещали. — Да, голова меня большей частью совсем не беспокоит, разве только изредка немного припугнет и все. — Вы пишете о моих стараниях помирить кое-кого из знатных особ. Вот что я могу на сей счет прибавить. Вчера вечером секретарь сказал мне, что выяснил, наконец, почему королева в последние месяцы была к нему холодна: ему стало известно от приятеля, будто его подозревали в сговоре с герцогом Мальборо. Потом он сказал, что поразмыслил надо всем, о чем я уже давно его предупреждал; он-де считал это не более, как моими подозрениями, проистекающими из усердия и любви к нему. Я возразил, что имею все основания оскорбиться его словами; неужто я, по его мнению, так мало знаю свет, что способен сболтнуть что-нибудь наобум самому министру; ведь я часто посредничал между ним и лордом-казначеем и без утайки рассказывал каждому из них, о чем я беседовал с другим, и я уже и раньше ставил его об этом в известность. Тогда он стал хвалить меня за это и привел тысячу доводов в свое оправдание. Я ответил, что всегда прекрасно понимал, что мой образ действий — самый верный путь к тому, чтобы меня отправили обратно в Ирландию к моим ивам, но не придавал этому значения, поскольку, всемерно содействуя их добрым отношениям, имел в помышлении оказать услугу королевству. Я напомнил ему, как часто я говорил им всем вместе: лорду-казначею, лорду-хранителю и ему, что от их единодушия зависит решительно все, и что единственная моя отрада — видеть, как они любят друг друга, и постоянно твердил каждому из них в отдельности, что говорю это им не случайно, и прочее. Мысль о том, что его подозревали в подобной низости, приводит секретаря в ярость, и он клянется, что либо добьется другого к себе отношения, либо вообще порвет с ними; а я не представляю, как они сумеют обойтись без него при нынешнем положении вещей. Надеюсь, мне все же удастся найти способ уладить это дело. Я играю честную роль, хотя не приобрету ни выгоды, ни доброй славы. МД следует по этой причине быть лучшего мнения обо мне: ведь никто, кроме вас, никогда об этом не узнает. Ну, пожалуй, для одного раза достаточно о политике: это все мадам ДД виновата, что я так расписался. Я, кажется, уже говорил вам, что переехал на другую квартиру, где нет такого скверного запаха. — О господи! Опять очки! Ладно, так и быть, закажу их в понедельник, хотя это решительно против моих правил тратить время на людей, за которых ни вы, ни я не дали бы и пенса. Входят ли восемь фунтов, причитающихся с Хокшоу, в эти тридцать девять фунтов, пять шиллингов и два пенса? И как я смогу судить по этой вашей отписке о состоянии моих денежных дел? Неужели вы не могли написать лишних пять-шесть строк и все как следует подсчитать? Мои сорок четыре фунта per annum [в год (лат.).], да восемь фунтов, причитающиеся с Хокшоу, должны составить вместе пятьдесят два фунта. Пожалуйста, приведите все эти счета в порядок и дайте мне знать. — Итак, я ответил на № 21, и уже довольно поздно, а на № 22 я отвечу в следующем письме, а это письмо будет отправлено не нынче вечером, а только во вторник. А теперь садитесь за карты, проигрывайте свои денежки и занимайтесь всякими пустяками. Негодница, вам забавно? Вот так славно.
21. Миссис Ван непременно хотела, чтобы я снова пообедал сегодня у нее, и я так и сделал, хотя леди Маунтджой дважды или трижды посылала сказать, что желает меня видеть и просит отобедать с нею, и хотя я чрезвычайно люблю эту малышку. Последние три-четыре дня у меня по вечерам немного болела голова, но головокружений не было, так что я не слишком этим обеспокоен. Мне надобно было встретиться нынче с лордом Гарли, но лорд-казначей принял лекарство, и потому мне не удалось у них побывать. У лорда-казначея вышло много песка, и он чувствует себя лучше, но все еще нездоров; он поговаривает о том, что собирается поехать во вторник в Хэмптон-Корт повидать королеву; дай бог, чтобы он был в состоянии это сделать. Такого погожего летнего дня, как сегодняшний, я никогда еще не видал. А как у вас? Неужто не помните, несносные девчонки. Мне все еще не удалось повидать лорда Пемброка; он будет весьма сожалеть, что упустил Дилли. Чем объяснить ваше упорное молчание относительно приезда Дилли в Ирландию? Если он в ближайшее время не появится там, у меня возникнут на этот счет кое-какие странные мысли, а какие — попробуйте угадать.
22. Обедал с д-ром Фрейндом в Сити у одного из моих типографов. Пытался разыскать Ли, но тщетно: дело в том, что я запамятовал, какой именно передник вы заказывали. Ведь для этого надо перерыть все ваши письма, а это все равно, что искать иголку в сене. В свое время я дал на сей счет необходимые указания Стерну, но где его теперь найти, один бог ведает. Очки я заказал и раздобыл собрание «Экзаминеров» и еще пять памфлетов, которые я либо сочинил, либо снабдил материалом, за исключением лучшего из них, а именно «Защиты герцога Мальборо», целиком принадлежащего перу автора «Атлантиды». Я попросил Тука выполнить поручение Дингли, и он за это взялся, а уж он в таких делах знает толк. Книгу «Разных сочинений…» я тоже заказал. Чего еще вашей душеньке угодно? Мне пришлось истратить шиллинг, чтобы добраться домой; дождь льет немилосердно и лил, не переставая, все утро. Лорд-казначей скверно чувствовал себя сегодня, у него были острые боли. Сейчас, то причине болезни, он пишет и занимается делами, не выходя из комнаты; на него словно порчу напустили; он изъявил желание повидать меня, и я беспощадно его разбраню за то, что он не бережется, но ему все нипочем. — Признаться, я изрядно от них всех устал. Меня то и дело одолевают грустные мысли, и я, без сомнения, ретируюсь отсюда, как только смогу это сделать без ущерба для своего достоинства. У меня много друзей и много врагов, и последние по природе своей отличаются куда большим постоянством. Мысль о том, что мне придется возвратиться к прежнему своему положению, нисколько меня не пугает, только бы вы легко с этим примирились. Во всяком случае, я всегда буду жить в Ирландии так же, как жил в последнее время: не стану там рыскать в поисках обедов и буду поддерживать отношения лишь с очень немногими.
23. Утро. Сейчас я запечатаю это письмо, и нынче же оно будет отправлено. Лорд-казначей опять принимал сегодня лекарство. Пообедаю я, наверно, с лордом Даплином. Мистер Тук принес мне письмо, которое было адресовано книготорговцу Морфью. Судя по штемпелю, оно пришло из Ирландии; почерк явно женский, и, сдается мне, что оно нарочно написано с ошибками; это стихи, сочиненные в том же духе, что и «Прошение миссис Гаррнс»[668]: автор высмеивает меня за то, что вместо предметов богословских, я занимаюсь сочинением забавных пустяков; своим содержанием эти стихи напоминают недавнее письмо архиепископа, о коем я вам уже говорил. Можете ли вы хотя бы предположить, от кого оно? Написано весьма недурно. Пожалуйста, разузнайте! В конце письма есть латинские стихи без единой ошибки, а вот в английских — их довольно много, но сдается мне, что это чистейшее притворство. — Ну вот, начинаются мои мучения. Какой-то молодой человек явился ко мне с письмом от судьи Кута[669], который просит выхлопотать подателю сего должность лейтенанта на военном корабле. Сей молодой человек — сын некоего Ичлина, который был священником в Белфасте до того, как это место заступил Тиздал. Но это еще не все, потому что помимо него у меня появились и другие просители; я, однако же, постараюсь как можно меньше докучать моим друзьям такого рода просьбами. Негодница Стелла, бывало, посмеивалась надо мной за то, что я сую нос в чужие дела, так вот теперь я за это наказан. — Патрик принес свечу, но у меня не осталось больше места. Прощайте, и прочее, и пр