ам известно, является теперь епископ Бристольский, а третьим — наш посол в Гааге лорд Страффорд. Невежественные девчонки, мне то и дело приходится сообщать вам, кто есть кто. Сегодня вечером я обменивался вымученными каламбурами с сэром Эндрю Фаунтейном и лордом Пемброком. А вы еще занимаетесь этим? — Да, с деканом и еще с Томом Ли. — Прайор большой мастак по этой части. Кстати, мне надобно нанести визит его превосходительству; полученное им назначение весьма почетно; оно и понятно: после того как его посылали во Францию, ему уже не могли дать что-нибудь меньшее. Лорд Страффорд дьявольски заносчив, и я не представляю, как он стерпит, что человек столь низкого происхождения, как Прайор, занимает равное с ним положение. А засим, я примусь за свои дела и пожелаю вам доброй ночи.
21. Нынче утром я был занят дома с моим типографом и отдал ему пятый лист, а потом пошел к нему в Сити, чтобы кое-что подправить, изменить и прочее, а заодно пообедал. Возвращался я уже в сумерках, и по дороге меня настиг дождь, а дома ожидало письмо от мистера Льюиса, да-с; разумеется, я открыл его, он пишет, что заключению мира уже ничто не грозит и прочее; да-с; но кроме того, внутри оказалось еще одно письмо, да-с; и вот я стал рассматривать это второе письмо снаружи, да-с; и от кого бы вы думали было это второе письмо? Что ж, так и быть, скажу вам: оно было от малюток МД № 23, 23, 23, 23. Вот и все, что я решил пока сказать, а ответа вам придется подождать. Так и быть, доставлю вам удовольствие и еще разочек в него загляну. Ишь, какой у вас, Стелла, почерк прекрасный, прямо-таки императорский, буква к букве; и всего лишь четыре ошибки в правописании. Не послать ли их вам? Весьма рад тому, что вы не обиделись на мои исправления. Да-с; однако я все же не стану сейчас отвечать на ваше письмо, слышите вы, дерзкие девчонки, то бишь сударыни; нет, нет, ни в коем случае. Ровно месяц и три дня со времени получения вашего предыдущего письма, и, следовательно, ровно пять недель; как видите, оно пришло как раз вовремя, потому что я уже начал было ворчать.
22. Утро. Тук только что принес мне деньги Дингли. В конце этого письма я выпишу вам вексель на такую же сумму. Полагалось уплатить полкроны за внесение письма стряпчего в реестр, однако я поклялся, что не допущу такой траты. А теперь я отважно промотаю ваши денежки. Доброго вам утра, дорогие сударыни. — Вечером. Обедал у сэра Томаса Ханмера; с нами обедала также его жена, герцогиня Грэфтон; у нее необычайной высоты прическа, на манер тех, что были в моде лет пятнадцать тому назад; из-за этой прически у нее вид полоумной; при всем том в ней все еще заметны следы замечательной красоты. Вечером я пошел повидать лорда Гарли и думал, что мне удастся посидеть и с лордом-казначеем, но он был занят с голландским послом[706] и прочей публикой такого же сорта, так что я решил не дожидаться. Одна из особенностей, отличающих мою здешнюю жизнь от дублинской, состоит в том, что всякий раз, возвращаясь домой, я ожидаю найти какое-нибудь адресованное мне письмо и редко когда ошибаюсь; причем, как правило, любое из них не стоит и фартинга, и чаще всего они меня только злят. Королева не переедет в Лондон раньше субботы. О назначении Прайора пока еще не объявляли, но теперь, когда министры в Хэмптон-Корте, я ни о чем не знаю; если же я сообщаю новости, полученные обычным путем, то это почти всегда вранье. Вы, возможно, сочтете мои слова кокетством, но в последние месяцы меня ничто так не раздражало, как люди, утверждающие, будто они со мной знакомы, хотя я и в глаза их не видал, и при этом дурно обо мне отзывающиеся; по крайней мере некоторые из них. Старая карга, шотландская графиня, о существовании которой я и не подозревал, сказала на днях герцогине Гамильтон[707], будто я частенько у нее бываю. А поскольку люди с весом никогда к ней не захаживают, вот и начинают сплетничать, будто ты не слишком разборчив в своих знакомствах. Не так давно три дамы злословили обо мне, уверяя, что коротко со мной знакомы, между тем о двух из них я впервые услышал, а третью встретил случайно раза два, бывая где-нибудь с визитом. Человек, один-единственный раз встретивший меня в кофейне, увидя при дворе, что я разговариваю с министром, непременно подойдет поздороваться, и мой собеседник, конечно же, спросит, каким образом я знаком с этим негодяем. Но довольно об этом: ведь для вас, сударыни, все это пустяки, так что на этой стороне листа я ничего больше не скажу и переверну его.
23. Мой типограф пригласил нынче меня и мистера Льюиса пообедать в таверне, чего я не делал и пяти раз со времени моего приезда в Англию. Я ни за что не стану называть ее Британией и вас о том прошу; ради бога, не называйте ее Британией. Не прошло и недели, а одна сторона этого листа уже исписана, а ведь мне еще предстоит ответить на письмо МД. Неужто придется исписать и третью страницу? Право же, так можно избаловать вас. Вчера вечером я видел Ли, который сообщил мне ужасные сведения относительно Стерна; тот, видимо, попал в сети какой-то шлюхи; он по уши в долгах и уже заложил кое-какие вещи. В следующий понедельник Ли собирается выехать в Ирландию, но думает, что Стерн едва ли с ним поедет, хотя именно из-за него Ли задержался здесь на три месяца дольше, нежели предполагал. Ли взял передник и другие вещи и обещал осведомиться в Честере относительно посылки, но я уже потерял на этот счет всякую надежду. Спокойной вам ночи, сударыни; я нынче поздно возвратился домой.
24. Сегодня я, наконец, закончил памфлет[708], стоивший мне столько времени и хлопот; он будет напечатан дня через три-четыре, когда начнется сессия парламента. Королева, надо полагать, уже возвратилась в Лондон, но я ничего не знаю, потому что весь день провел в Сити, заканчивая и выправляя памфлет у типографа. Возвратясь домой, я, как обычно, увидал на столе несколько писем и в том числе от вашей матушки, сообщающей, что вы желаете, чтобы ваши писания и портрет были отправлены мне, а уж я переслал их потом вам. Я тотчас ей ответил и обещал позаботиться о пересылке, как только все получу. Она находится сейчас в Фарнхеме. Переслать все это с Ли я, правда, уже не успею, да и, кроме того, хочу дождаться сначала ваших распоряжений, мадам Стелла. Я собираюсь в ближайшее время закончить свое письмо лорду-казначею касательно исправления нашего языка, но сперва должен дописать одну балладу[709]. А теперь садитесь-ка, сударыни, за карты, потому что наступил картежный сезон.
25. Нынче я пришел к секретарю пораньше, но, оказалось, что он уже ушел на утреннее богослужение с тем, чтобы заодно принять потом причастие; то же самое сделали еще несколько распутников, не из благочестия, разумеется, а по долгу службы, как того требует постановление парламента. Обедал я с леди Мери Дадли[710], а остальную часть дня провел довольно нелепо, разве только что побывал днем при дворе и сразу увидел с полсотни знакомых, которых давно не встречал: вот в чем преимущество посещения двора, и я склонен думать, что меня знают больше, чем любого из тех, кто там обычно бывает. Наша ссора с сэром Джонсом Уолтером продолжала все это время служить в городе источником развлечения, хотя мы с тех пор не перемолвились и словом, и он лишь поносит меня за глаза. Парламент опять будет отложен на восемь или десять дней, потому что виги в палате лордов слишком сильны; все другие причины лишь для отвода глаз, а дело заключается в этом. О новой отсрочке никто пока не знает, о ней объявят завтра.
26. Обедал нынче вместе с мистером Льюисом у его приятеля, где за столом неожиданно оказался один ирландский джентльмен, некий сэр Джон Сент-Леджер[711], подвизающийся здесь в качестве стряпчего, он, правда, сидел на другом конце стола, но вел себя настолько развязно, что мне пришлось его осадить и притом не однажды. Сегодня я видел, наконец, папу, сатану, кардиналов и прочие восковые фигуры, общим числом пятнадцать, из-за которых поднялся такой переполох. Я усадил одного подручного щелкопера за сочинение памфлета ценой в два пенни по поводу всей этой затеи. Мой большой памфлет начнут продавать завтра, а нынче вечером несколько его экземпляров были разосланы важным особам. Домвиль уже возвратился из своих странствий домой; надеюсь, с ним ничего не стряслось; мы с ним еще не успели повидаться; я намерен представить его всем влиятельным людям.
27. Домвиль пришел ко мне нынче утром; мы пообедали у Понтэка и весь день до шести вечера провели неразлучно. Насколько я могу судить, он джентльмен в полном смысле этого слова. Он высадил меня у дома лорда-казначея, с которым я пробыл около часа, пока голландский посол мосье Бюис не пришел к нему по делу. Лорд-казначей чувствует себя довольно сносно, хотя из-за ревматизма с трудом разгибает поясницу. Денька через два я приведу Домвиля к лорду Гарли. Я не припомню другого такого ненастного дождливого дня, как сегодня. Памфлет мой, наконец-то, вышел из печати; он лежал на столе у лорда-казначея, который осведомился у меня относительно эпиграфов[712], помещенных на титульном листе; один из них он подсказал мне сам. Я непременно пошлю вам этот памфлет, как только представится возможность.
28. Миссис Ван прислала мне сегодня приглашение на обед; поскольку там должны были также присутствовать некоторые из знакомых мне дам, я обедал у нее. Утром я нанес ответный визит Домвилю и отправился навестить миссис Мэшем, однако не застал ее дома. Моя хозяйка попросила меня съехать с квартиры, так как ее муж и сын возвращаются домой, но мне удалось снять другую квартиру неподалеку отсюда, тоже в Лестер-филдс. Нынче утром я представил мистера Домвиля мистеру Льюису и мистеру Прайору. Виги в одной своей газетенке обозвали Прайора и меня двумя Созиями