У нас Вересаев, Ангарский, Дмитриев и Треневы. Дмитриев спорил с Ангарским насчет «Пиковой дамы». Заволновался по своему обыкновению, закричал на Ангарского:
— И все это чепуха! И ничего это неверно! И вообще вы «Пиковую даму» сорок лет тому назад смотрели!
Ангарский за ужином удивлялся:
— Не понимаю, почему это теперь писатели пишут все на исторические темы, а современность избегают?
В течение недели М. А. диктовал «Зойкину», сильно чистил пьесу.
О «Зойкиной» же получили извещение от Фишера, что она шла в Брюнне в ноябре и декабре тридцать третьего года.
И о ней же пишет Коля из Парижа. По-видимому, там серьезно решили ее ставить.
На днях получили письмо из ВОКСа — с копией письма из Стокгольма от уполномоченного представителя ВОКСа в Стокгольме. Шведское общество «Радио-чиенст» обратилось в полпредство СССР, чтобы «выхлопотали для него у Булгакова разрешение передать по радио о шведском переводе «Турбиных»». Предлагают гонорар в шведских кронах — двести. М. А. согласился.
Вчера ходили в театр к Егорову говорить о договоре на «Мольера». Егоров завел такую тему: кто виноват, что постановка затянулась?
М. А.:
— Вы хотите знать виновников? Хорошо, я вам назову. Выдам их с головой. — Это — Константин Сергеевич, Владимир Иванович Немирович и вся дирекция.
Приехал Вольф, директор Красного ленинградского театра — насчет «Пушкина». М. А. прочитал ему черновик пьесы.
Вольф придет послезавтра.
Вольф и Вересаев.
Вольф хочет ставить у себя, просит, чтобы я во Всероскомдраме составила договор.
День рожденья М. А.
Мы с утра положили на стол подарки: Джин голландский, Ерофеич, коробки «Казбека», ноты — Вагнера «Зигфрид» и «Гибель богов», книгу Лесажа. Сергей все волновался, что мало, приложил еще «придавку», как он называет преспапье, и стал с нетерпением ждать выхода М. А. из спальни. Екатерина Ивановна спекла крендель, зажгли свечки, Оля заиграла на рояле марш, и М. А. торжественно вошел в столовую. Оля подарила ему Брюсовский календарь и «Киев прежде и теперь».
Вечером пришли Ермолинские, Лямины, Калужский.
Обедал Конский. Расстроился, что не позвали на рожденье.
Потом мы все — Женичка, Сергей, Екатерина Ивановна, М. А. и я — поехали на метро.
В двенадцать часов дня М. А. читал пьесу о Пушкине. Были: Русланов, Рапопорт, Захава, Горюнов и Вересаевы.
После чтения завтракали.
Во время завтрака позвонил Женюшка и сообщил, волнуясь, что разбился самолет «Максим Горький». Будто бы сорок две жертвы.
Вересаев прислал М. А. совершенно неожиданное письмо. Смысл в том, что «его не слушают». Нападает на трактовку Дантеса в особенности. Кроме того, еще на некоторые детали («Дубельт не может цитировать Евангелие»…). М. А. тут же засел за ответ.
Звонил Вересаев — предлагает забыть письмо. Цитатой (для Дубельта) был оглушен — «Давайте поцелуемся хоть по телефону!»
Обедал у нас Радлов Николай. Вечером — Оля. Рассказывала о списке подающих о заграничных паспортах. «Бесспорно едут К. С., Немирович, Подгорный и я».
Были на премьере «Аристократов» в Вахтанговском. Пьеса — гимн ГПУ.
В театре были: Каганович (в ложе с левой стороны), Ягода — в ложе с правой стороны, Фирин (нач. Беломорского канала), много военных, ГПУ, Афиногенов, Киршон, Погодин.
После спектакля Симонов пригласил нас к себе, поехали в его машине, по дороге заезжали за вином и закусками.
У него собрались Погодин, Русланов, Захава, Горюнов, Рапопорт, жены их.
Погодин много рассказывал: о Буденном, о том, как он — Погодин — попал в плен и как его чуть не расстреляли.
Симонов отвез нас домой часа в три.
Звонил днем Егоров — МХАТ соглашается на договор на наших условиях — шесть тысяч, срок 1 июня 1936 г.
— Как июня? Мы говорили о декабре тридцать пятого года! Театр должен в двухдневный срок дать мне ответ — соглашается он на мои условия или нет.
Он вопил — что никто никогда не позволял себе так разговаривать с Театром, что К. С. и В. И. нельзя ставить ультиматума.
Звонил Егоров. Он передал все дело Вл. Ив. Пусть тот решает.
О том же звонила Оля. Сказала, что хотели заседание насчет «Мольера» устроить завтра, двадцать восьмого, но назначена репетиция «Мольера» у К. С, и все там заняты, а главное К. С.
Оля позвала меня идти с ней на «Чио-Чио-Сан» в Музыкальный.
В театре Оля сказала, что Вл. Ив. вполне со мной согласен. Заседание будет 28-го.
Приятный день.
По займу выиграли 600 руб.
Звонил Танин — у прокурора республики дело (с ленинградскими народными домами) мы выиграли. Теперь, если они не подадут выше, должны вернуть нам деньги.
Третье — звонок Оли:
— Театр хочет ставить «Мольера». Не может быть и речи о том, чтобы отдать пьесу. Вл. Ив. просит, чтобы я согласилась на срок 15 января тридцать шестого года. — Раньше невозможно приготовить. Будет ставить режиссура, не К. С.
Оля сказала: «У К. С. пьесу отбирают», но я не думаю — наверно, старик обозлился и сам отказался.
М. А. диктует все эти дни «Пушкина». 2 июня — чтение в Вахтанговском театре, а 31 мая он хочет нескольким знакомым дома прочесть. Я позвала Оленьку и Женюшку. Оба обрадовались. Женя (мой) вообще любит такие вечера у нас.
Сегодня М. А. закончил первый вариант «Пушкина». Пишу — вариант, так как М. А. сам находит, что не совсем готово.
Пришел Вересаев и взял экземпляр с тем, чтобы завтра вечером придти обсуждать.
Был Вересаев. Начал с того, что говорил о незначительных изменениях в ремарках и репликах (Никита не в ту дверь выходит, прибавить Богомазову слова «на театре»).
Потом пришел Гр. Конский, и мы с ним сидели в кабинете, а М. А. и Вересаев разговаривали в столовой. Со слов М. А. — старик вмешивается в драматургическую область, хочет ломать образ Дантеса, менять концовку с Битковым и т. д. Сначала говорил очень решительно, даже говорил, что им «придется разъехаться» и он снимет свою фамилию (получая 50 % гонораров). Но потом опять предложил — давайте мириться.
Решили — 1-го опять встретиться.
Вчера было чтение. Оленька, ребята, Дмитриев, Жуховицкий, Ермолинские, Конский, Яншин и мы с Лоли. (И Лоли и Оля плакали в конце.)
Оля, уходя, сказала:
— Пройдут века, а эта пьеса будет жить. Никто никогда так о Пушкине не писал и не напишет.
Яншин потом за ужином сказал, что эта пьеса перекликается с «Мольером» и что М. А. за нее так же будут упрекать, как за «Мольера» — что не выведен великий писатель, а человек, что будут упрекать в поверхности, что он, как актер, знает, что это не так. Говорил, что ему не понравились Наталья, Дантес и Геккерен.
Дмитриев хотел остаться после всех, чтобы говорить, но М. А. не мог — очень утомлен был. Но через час после ухода, примерно часа в четыре ночи Дмитриев позвонил — чем больше он думает, тем больше понимает, как замечательна пьеса. Она его встревожила, он взволнован, не может уснуть. Она так необычна, так противоречит всему общепринятому.
Сегодня М. А. читал вахтанговцам. Успех большой. После чтения говорили сначала артисты, потом М. А. и Вересаев. М. А. аплодировали после его выступления и после чтения.
У нас Дмитриев и Оля. Приходил Тренев, звал к себе. Он имянинник сегодня (как и я). Я не пошла, М. А. просидел у них часок. Ему очень понравился Малышкин — остроумен и приятен.
Ходили в Иностранный отдел, подали анкеты. Анкеты приняли, но рассматривать не будут, пока не принесем всех документов.
Егоров отказался подписать бумажку о том, что Театр не возражает против поездки М. А. за границу.
Оля сказала, что подпишет Вл. Ив.
С договором на «Мольера» волынят.
Танина выставили из Всероскомдрама. Двенадцать лет там работал. Два года назад праздновали его десятилетний юбилей работы там и благодарили. Он подавлен крайне.
Ездили смотреть дачу Шапиро — он предложил нам на лето. Сергею после кори будет там хорошо.
Только сегодня, наконец, подписали договор. Кроме того — Вл. Ив. подписал бумажку.
Прудкин рассказывал, что Акулов на вопрос Качалова: «А что вам больше всего у нас нравится?» — ответил: — «Дни Турбиных».
Ездили в Иностранный отдел, отвезли все документы. Приняли. Также и 440 руб. денег. Сказали, что ответ будет через месяц.
Прервались записи, потому что суматошно шла жизнь.
Не записано: отказ в поездке за границу, история с Вересаевым, которая выразилась в том, что старик наделал массу неприятностей: вмешался в драматургическую часть, предложил свои варианты, пытался вести борьбу за них… Восстановить все это, конечно, нельзя, поэтому просто начинаю записывать день за днем.
Сегодня появился у нас Исай Лежнев, тот самый, который печатал «Белую гвардию» в «России». Он был за границей в изгнании, несколько лет назад прощен и вернулся на родину. Несколько лет не видел М. А. Пришел уговаривать его ехать путешествовать по СССР. Нервен, возбужден, очень умен, странные вспухшие глаза. Начал разговор с того, что литературы у нас нет.