— Да, кто-то должен его хватиться, — заметил Фоули.
— Женатый латиноамериканец старше сорока, у него, скорее всего, есть дети, — добавила я.
— Вон за той скамейкой мы нашли пустую бутылку из-под текилы, завернутую в бумажный пакет.
Фоули продемонстрировал мне бутылку в пластиковом мешке.
— А кто обнаружил тело?
— Тот парень с удочкой, около половины восьмого, — ответил Фоули, показав на пожилого седого мужчину с удочкой, стоявшего рядом с патрульной машиной.
— Есть еще что-то? Его автомобиль, например?
— Нет, — покачал головой Фоули. — Он или пришел сюда пешком, или приехал на такси, или кто-то его сюда привез. Похоже, он напился, упал в воду и при падении ударился головой.
— Если у него в легких есть вода.
— Ну да.
— Но вчера после того, как шторм затих, больше ветра не было, — сказал Гаррисон.
Мы все повернулись к нему. Я не знала, к чему он это сказал, но парень явно меня обскакал. Было любопытно посмотреть, сможет ли Гаррисон нарисовать предполагаемую картину преступления так же, как он обезвреживает бомбу. Фоули выглядел как разозленный учитель старших классов.
— Ну и что? — спросил он.
— А то. Посмотрите на его ноги. Они погрузились в воду до бедер и волочились по дну. Но это возможно только при условии, что дул сильный ветер.
Гаррисон взглянул на меня, словно пытаясь понять, не вышел ли он за рамки дозволенного. Я глазами показала ему, что все в порядке.
— Но он же мог зайти на такую глубину сам, а потом упасть и удариться башкой, — возразил Фоули.
Гаррисон некоторое время изучал тело, а потом покачал головой.
— Судя по всему, он весит около семидесяти килограммов? — обратился он к судмедэксперту.
Тот склонил голову набок и кивнул, словно что-то прикинул в голове:
— Плюс-минус.
— Он мог удариться лбом о дно, только если прыгнул в воду с того берега, — сказал Гаррисон.
— Как ты это рассчитал?
— Веса в семьдесят килограммов не достаточно, чтобы удариться о дно. Сила удара не та. Если только он не ныряет. А так вода смягчит удар, он максимум может просто коснуться дна.
Фоули посмотрел на Гаррисона так, словно тот только что говорил по-китайски.
— Кто ты такой, черт побери, Мистер Волшебник?
Я посмотрела на Фоули и кивнула:
— Именно, он — волшебник.
— Ё-моё, — буркнул Фоули.
Гаррисон подошел к скамейке, где нашли бутылку из-под текилы. Он присел на корточки, несколько секунд изучал землю, а потом повернулся и посмотрел на пруд.
— Только не говори мне, что ты еще и Дэниел Бун,[9] — усмехнулся Фоули.
— Нет, я скаут-орел,[10] — ответил Гаррисон.
— Охренеть.
— Возможно, он свалился отсюда, ударился головой о бетон, потом зашел в воду и отключился… — начал Гаррисон.
— Но? — спросил Фоули, почувствовав, что это еще не все.
— Но что случилось с бумажником и ключами от машины? — озвучила я вопрос.
— Значит, он напился, потом его стукнули по башке, он упал в воду, и преступник или преступники забрали его машину.
— Но почему с него не сняли кольцо? Вор бы не стал его оставлять.
— Может, не смогли снять с пальца, или кто-то их спугнул.
— Возможно, они просто не хотели, чтобы мы установили его личность, — сказал Гаррисон.
Фоули нетерпеливо посмотрел на него:
— Но зачем ворам, выгребающим из карманов жертвы бумажник и угоняющим его машину, заморачиваться из-за такой ерунды?
— Например, чтобы обставить все как несчастный случай, — сказала я.
— А на самом деле это… — спросил Фоули.
— Не знаю, — пожала плечами я.
— Возможно, это преступление по страсти, — насмешливо произнес Фоули, употребив заезженный юридический термин, столь любимый в Штатах.
— Боюсь, у нас с тобой разные понятия о страсти, Фоули, — пошутила я.
Судмедэксперт наклонился к телу и отогнул воротничок тенниски, чтобы осмотреть шею.
— У него на шее золотая цепочка.
Фоули достал пачку сигарет, вытащил сигарету, постучал ею по тыльной стороне ладони и сунул в рот, но не закурил.
— А вот и удостоверение личности, — объявил судмедэксперт.
Он подцепил цепочку пальцами.
— Ее не видно под одеждой.
— И что там? — спросил Фоули.
— Солдатский жетон.
— Значит, солдат, — скривился Фоули.
Судмедэксперт посмотрел на жетон и удивленно покачал головой:
— Майор мексиканской армии. Фернандес. Но что здесь, черт побери, делает майор мексиканской армии?
Мы с Гаррисоном тут же переглянулись. Нам одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
— Он не заметил жетон, — сказал Гаррисон.
— Жетон золотой, должно быть, он решил, что это просто украшение.
— А сколько времени заняло бы установление личности иностранца? — спросил Гаррисон.
— Несколько недель, если вообще мы смогли бы это сделать, — ответила я. — Но к тому моменту то, что задумал преступник, было бы уже кончено.
— Вот почему он не хотел, чтобы мы установили его личность, — кивнул Гаррисон.
Я несколько секунд рассматривала тело и размышляла, какого кусочка не хватает в этой головоломке. И вдруг меня осенило.
— Ты говорил, что террористы не любят напрямую применять насилие, — сказала я. — Поэтому наш террорист не мог бы убить Финли. А этого человека он мог бы убить?
— Ну, утопить человека — это не так сложно.
— Ага, удар по голове, и он отправляется в вечное плавание.
Гаррисон кивнул.
— Но есть и другая возможность.
— Какая?
— Он не подходит под шаблоны, а значит, более опасен.
— Что еще, черт побери, за «он»? — спросил Фоули.
Линия, соединявшая точки от Финли до Суини и до взрыва, в котором пострадал Дэйв, только что подошла к этому искусственному пруду. Нет такой вещи, как совпадение, когда результат — убийство. Брим получал цветы из Мексики. Взрывчатка тоже приехала из Мексики. И немолодой отец семейства, закончивший жизнь, плавая лицом вниз в пруду, оказался майором мексиканской армии. От одной точки ко второй, от второй к третьей, и вот где мы очутились. Я повернулась к Фоули.
— Это убийство.
Фоули переводил взгляд с меня на Гаррисона и обратно, словно гость за столом, который не понял шутку.
— Вы не хотите сказать мне, что, черт возьми, происходит? — возмутился он.
— Ага. — Я посмотрела на труп. Смерть и вода смягчили черты лица и морщины. У убитого были усы и брови насыщенно-черного цвета. Я попыталась на минутку представить себе, как звучал голос этого человека при жизни. Низкий? Резонирующий? Он строчил как пулемет или медленно растягивал слова? Нравилось ли ему смеяться? Как зовут его жену? Есть ли у него дочка? Понял ли он, что с ним случилось, упав лицом в мелкую воду пруда?
— Этого человека убил тот же преступник, который установил бомбу, чуть было не отправившую на тот свет Трэйвера.
Причастность убийцы к покушению на Трэйвера подстегнула Фоули, хотя он и не понимал, что к чему.
— Скажите, что я должен делать, лейтенант, — сказал Фоули.
— Я хочу, чтобы ты разузнал все, что делал этот человек до и после пересечения границы.
Фоули кивнул.
— Но если мы обнаружим воду в легких и при вскрытии не найдем ничего, кроме удара по голове, то трудно будет доказать, что это убийство.
— Не это меня беспокоит, — вздохнула я.
— Вы не хотите мне сказать, что же вас беспокоит, лейтенант? — спросил Фоули.
— Кто будет следующим.
— Следующим? — переспросил Фоули.
Я подошла к кромке воды и посмотрела на красный свитер мексиканского майора. Все так очевидно, я даже остолбенела — как же я раньше не додумалась? Я повернулась и взглянула на Гаррисона.
— Что ты говорил о террористических актах?
Гаррисон задумался, мысленно воспроизводя наш разговор.
— Обычно бомбы закладывают в общественных местах: на вокзалах, в ресторанах и т. д.
— А что, если взрыв у Суини это всего лишь попытка замаскировать нечто другое?
— Что?
— То, что еще не произошло.
— Еще одно убийство?
— Нет, террористический акт.
— Не уверен, что я вас понимаю.
— Хоть тут мы похожи, — усмехнулся Фоули.
— Мы имеем два убийства без видимых причин и редкое взрывчатое вещество, которое используется только с одной целью — заложить бомбу в местах, где ее невозможно обнаружить.
— Каких местах? — спросил Фоули.
— Общественных. А какое сегодня число?
— Тридцатое.
— Новый год через два дня.
Я увидела, как в глазах Гаррисона мелькнула искорка понимания.
— Господи, — простонал он. — Парад роз.
Я кивнула:
— Именно.
— Что значит «именно»? — взвыл Фоули.
— Взрыв бунгало и даже убийство Финли — это всего лишь попытка замести следы? — спросил Гаррисон.
— Ну, вполне логичный вывод.
— Но доказать мы ничего не можем, — заметил Гаррисон. — Не было ни угроз, ни предупреждений. Иначе наш отдел бы знал о предстоящем взрыве, мы постоянно получаем подобные предупреждения.
— А когда террористы действуют без предупреждения?
Гаррисону даже не пришлось раздумывать над ответом. Он был настолько очевиден, несмотря на то что теория ничем не подтверждалась, кроме наших догадок.
— Когда взрывное устройство предназначено, чтобы убивать.
— Взрывное устройство? — переспросил Фоули. — Ты хочешь сказать, что парень, съездивший по башке этому мексиканцу, собирается подложить бомбу во время Парада роз.
Я повернулась к Фоули. Мне не хотелось, чтобы эта новость разлетелась по городу и ситуация вышла из-под контроля, пока в моем распоряжении не окажется нечто большее, чем просто догадки. У нас есть еще четыре дня. Когда наступит время «Ч», мы в критический момент сможем послать сигнал об опасности, но пока что надо все делать тихо.
— Я всего лишь размышляю вслух. Больше никто не должен об этом знать. Пока что.
— Ясен пень, — проворчал Фоули, расстроившись из-за того, что мы не хотим делиться с ним секретами.