К тому времени, как мы доехали из Азусы, Чавес уже вызвал группу захвата, которая расположилась в квартале от объекта. Офицер спецназа, одетый бомжом, наблюдал за домом из парка напротив. Второй наблюдательный пост разместился на втором этаже соседнего дома.
— Внутри тихо. Ни света, ничего, — сообщил Чавес.
Я посмотрела на восток. Первые лучи солнца освещали вершины гор, но из-за низких облаков и дождя свет пробивался медленно. На часах половина шестого утра.
— Минут через сорок пять совсем рассветет, — сказала я. — Они ждут, чтобы кто-то подъехал на машине и подошел к входной двери. Думаю, именно это нам и стоит сделать.
Командир спецназовцев по фамилии Питерс кивнул.
— Как только вам откроют входную дверь, мы выбьем заднюю.
Он был в черном обмундировании, бронежилете, шлеме и с пистолетом-пулеметом в руках и походил на ожившего героя видеоигр. Большинство его ребят бывшие военные. Думаю, ради развлечения они вводили пятьдесят кубиков адреналина прямо в сердечную мышцу. Но вот что они делали для возбуждения, я даже представить себе не могла.
— Нет причин подозревать, что кто-то внутри вооружен, — сказала я.
— Если только там нет Габриеля, — заметил Чавес.
— Если Габриель там, то допустил промах, а пока что он ни разу не ошибался.
— Есть еще одна возможность, — пробормотал Гаррисон.
Мы хором повернулись к нему.
— Возможно, он был там и ушел…
Гаррисон не закончил свою мысль. Все мы могли и сами дорисовать картинку — результат один. Если Габриель был там, что он оставил после себя? Я повернулась к Чавесу.
— Через какое время после нашего результата сюда приехали ребята?
— Первая группа через пять минут, — ответил Чавес.
Я посмотрела на дом, откуда мы получили сообщение по электронной почте, и отмотала события назад.
— А я получила письмо за две минуты до нашего разговора.
Я посмотрела на Гаррисона.
— Значит, у него было шесть или семь минут, чтобы уйти.
— Если у Габриеля была с собой уже готовая бомба, то он мог установить ее за минуту. От него можно ожидать чего угодно.
Я посмотрела туда, где ждала группа захвата, а потом снова взглянула на дом. Капли дождя с громким стуком падали на шлем спецназовца и отскакивали словно картечь.
— Мне нужен бронежилет и дождевик с капюшоном.
Чавес покачал головой.
— Если кто-то отзовется, то идите к задней двери, — обратилась я к Питерсу. — Если нет, я пойду туда одна.
— Они увидят вас в лицо, и тогда все пропало, — возразил Питерс.
— Тусклое освещение плюс капюшон дадут возможность войти в заднюю дверь, у меня будет достаточно времени, пока меня не раскусят.
— Я не хочу, чтобы ты туда заходила, — сказал Чавес.
— Если дом заминирован и внутри Лэйси, только я могу взять на себя всю ответственность. Это мой долг.
Чавес снова бросил взгляд в сторону дома и покачал головой:
— Дайте ей бронежилет и плащ.
Питерс неодобрительно закатил глаза и жестом велел другому офицеру выполнять распоряжение Чавеса.
— Если никто не отзовется, то первым должен войти я, — сказан Гаррисон.
— Нет.
— Он прав, — согласился Чавес.
Я начала было качать головой, но Чавес отрезал:
— Ты бомбу от бурито не отличишь, а Гаррисон отличит. Тема закрыта.
Офицер спецназа принес бронежилет и дождевик, я натянула тяжеленный жилет на себя и прикрыла его плащом.
— Если никто не откроет, то не дотрагивайся до двери, пока не подойдет Гаррисон, — велел мне Чавес.
Я кивнула, но мысленно уже взбегала по ступенькам.
— Если дверь откроют, то сразу хватайте того, кто открыл, — сказал Питерс. — Если не сможете, то мы уже будем наготове у задней двери, не нужно все брать на себя.
Я вытащила из бумажника фотографию Лэйси и протянула ее Питерсу:
— Убедитесь, что все ваши бойцы знают, как выглядит Лэйси.
Он взял снимок и кивнул:
— У меня тоже есть дочь, лейтенант. Мы позаботимся о вашей девочке.
Питерс сунул фото в карман, а потом взглянул на Чавеса:
— Мне нужно пять минут, чтобы занять боевую позицию.
Он повернулся и направился к своим бойцам в лучах тусклого света. Я подошла к своему «вольво», взглянула на часы и тут услышала позади себя шаги Чавеса.
— Не забудь. Если никто не отзовется, то ты ждешь Гаррисона, — сказал он.
Я кивнула и снова посмотрела на угол улицы. В лужицах плавали пятна бензина, поблескивая в свете фонарей. Звук дождевых капель, падающих на пальмовые листья и кусты, заглушали треск раций. В этой картине сквозило странное спокойствие, в такое утро приятно подольше поваляться в теплой постельке под одеялом.
— Припаркуйтесь справа от здания. Тогда у нас будет время посмотреть, все ли нормально, пока ты подходишь к двери.
Я взглянула на Гаррисона, который натягивал жилет и собирал необходимое оборудование. Чавес взял меня за руку и с тревогой пожал ее.
— Алекс, ты думаешь, Лэйси внутри?
Холодная капля упала мне на лоб и скатилась по щеке.
— Но кто-то же ответил на наше сообщение, значит, внутри кто-то был.
— Но кто?
— Это мы и собираемся выяснить.
Я подошла к машине со стороны сиденья водителя и открыла дверцу. Тут я заметила «скорую помощь», подъехавшую и остановившуюся чуть позади группы захвата. Чавес посмотрел в ту же сторону, но сразу же отвернулся, словно не желая признавать присутствие медиков.
— Ты поняла…
— Да, я все поняла и запомнила, Эд. — Я названа его по имени в надежде, что это его убедит.
— Если что-то пойдет не так, уходи оттуда.
— У Габриеля уже был шанс убить меня, но он им не воспользовался. Думаю, у него имелись свои причины.
— Возможно, тебе просто чертовски везло.
— Слово «везение» не подходит для описания последних двадцати четырех часов моей жизни.
Гаррисон подошел к нам со специальным оборудованием. Взгляд новоиспеченного детектива убойного отдела исчез, уступив место такой пронзительной чистоте, что он мог бы заморозить взглядом стакан воды.
— В звонок не звоните… Стучите.
Он прицепил к моему поясу миниатюрную рацию, а затем надел мне на ухо крошечный наушник и прикрепил к воротнику микрофон. Когда его пальцы коснулись моего уха, наши глаза на секунду встретились. Это был поразительно интимный взгляд, каким могли бы обменяться в общественном месте тайные любовники.
— Я буду на другом конце. Это открытая линия, так что я услышу все, что вы говорите.
Он несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом отошел, а я села в машину и завела мотор. Чавес поднял рацию к губам.
— Начали.
Я отпустила сцепление и отъехала от группы захвата. Глядя через мокрое ветровое стекло, я почувствовала, что погружаюсь в совершенно новую реальность, где все старые правила больше не применимы. Не было больше понятий «верх» и «низ», только чьи-то догадки. Проехав полпути, я включила дворники и повернула на Монте. Свет фар скользнул по парку и выхватил из полутьмы притаившегося за деревом спецназовца, одетого бомжом. В центре проезжей части сидела ворона и разрывала остатки бумажного пакета из Макдоналдса — словно раздавленное животное, чтобы добраться до промокшего «биг мака».
Впереди показался дом, рядом — парковка. Он оказался меньше, чем я рисовала в своем воображении. Более потрепанный. Но даже когда он был новым, то выглядел дешевкой. Думаю, сильный дождь мог бы смыть это ветхое строение, досочку за досочкой. Но ведь такое в Южной Калифорнии встречается на каждом шагу. Нет ничего постоянного. Небольшой дождик, легкое землетрясение, и даже просто чья-то страшная идея может изменить все.
Я притормозила и припарковалась, выключила фары и заглушила мотор. Капли дождя скапливались на ветровом стекле маленькими островками и сбегали вниз тонкими струйками.
— Я выхожу, — сказала я в микрофон.
— Хорошо, Алекс, — раздался голос Чавеса. — Не беги. За раз делай один шаг.
Я натянула капюшон, вышла из машины и направилась к входной двери. С близкого расстояния дом с окнами на решетках казался совершенно неживым, словно его бросили во время чумы. Темные окна напоминали черные глаза хищника в ожидании малейшей слабости или нерешительности жертвы. Высохшие розы усеивали площадку перед лестницей, словно забракованные зверем кости.
— Все нормально? — раздался в ухе шепот Гаррисона.
Так мог бы шептать любовник.
— Да, все хорошо, — ответила я, прибегнув точно к той же лжи, которой успокоила своего мужа, когда мы в последний раз занимались с ним сексом перед разрывом.
Моя рука скользнула к бедру и остановилась на пистолете под плащом. Так спокойнее. Я подошла к входу, но внешняя дверь оказалась открытой, словно приглашение пройти внутрь.
— Металлическая дверь приоткрыта, — сообщила я.
— Мне это не нравится, — отозвался Гаррисон.
Я осторожно открыла первую дверь, чтобы постучать во вторую, деревянную. Но стоило мне стукнуть разок, как она тоже отворилась. Внутри было темно и ничего не видно. Под ногами, рядом с порогом, скопилась лужа темной вязкой жидкости, которую ни с чем не спутаешь.
— Не двигаться! — тут же заорала я. — Никому не двигаться.
Я выхватила пистолет и прицелилась в пустую темноту перед собой.
— Лэйси! Лэйси, слышишь меня?
Но ответом была тишина, даже эха не последовало. Казалось, темнота внутри засасывает всё, даже звуки. Я посмотрела под ноги. От лужи крови шел маленький ручеек, исчезая под дверью в темноте.
— Лэйси! — еще раз крикнула я.
Я слышала шум мотора. Это Чавес и Гаррисон пулей вылетели из-за угла. Я вытащила фонарик и осветила себе дорогу, следуя за ручейком крови, исчезнувшим под следующей дверью.
— Не заходите, — взмолился Гаррисон.
Слишком поздно. Я уже сделала три шага по направлению к двери, за которой скрывался источник крови. На расстоянии примерно трех метров от входа лежала теннисная туфля. Я встала как вкопанная. Свет фонарика осветил ярко-желтый шнурок. Это была туфля моей дочери.