Агент Роберт забрал меня для допроса на следующий день. Я был слишком уставшим. Я не спал ни ночью, ни днем[79].
— Я готов сотрудничать безоговорочно, — сказал ему я. — И мне не нужны никакие доказательства. Просто задавайте мне вопросы, и я отвечу на них.
Так наши отношения вышли на совершенно новый уровень.
Занимаясь мной, Роберт совершил две поездки — одну в Канаду и одну в Европу, скорее всего, в Германию, — чтобы расследовать мое дело и найти доказательства против меня. В феврале 2003 года, пока он был в Канаде, агент Канадской службы разведки и безопасности забрал меня для допроса.
— Меня зовут Кристиан, я из Канады. Я здесь, чтобы задать тебе несколько вопросов о твоем пребывании в моей стране, — сказал Кристиан, показывая свой значок. Он был в сопровождении женщины и мужчины, которые только делали записи[80].
— Приветствую! Я рад, что вы приехали, потому что хочу разобраться с некоторыми вашими сообщениями обо мне, они очень неточные, — сказал я. — Особенно в связи с тем, что мое дело с США связано со временем, которое я провел в Канаде. Каждый раз, когда я говорю об этом американцам, они ссылаются на вас. Теперь я хочу, чтобы вы сели вместе с американцами и ответили на один мой вопрос: почему вы держите меня под арестом? Какое преступление я совершил?
— Никакое, — сказал Кристиан.
— Значит, меня здесь не должно быть, верно?
— Мы не арестовывали тебя, это сделали Соединенные Штаты.
— Так и есть, но США уверяют, что вы настроили их против меня.
— Просто у нас есть вопросы о некоторых плохих людях, и нам нужна твоя помощь.
— Я не буду помогать вам до тех пор, пока вы в моем присутствии не расскажете американцам, что кто-то из вас соврал.
Они вышли и привели агента ФБР Уильяма, который, возможно, наблюдал за допросом через одностороннее зеркало из соседней комнаты.
— Ты не честен с нами, раз отказываешься отвечать на вопросы канадцев. Это твоя возможность получить от них помощь, — сказал Уильям.
— Мистер Уильям, я знаю про эту игру намного больше, чем вы. Хватит нести чушь, — сказал я. — Сейчас у вас есть возможность предъявить мне все мои обвинения.
— Мы не обвиняем тебя ни в каких преступлениях, — сказал Уильям.
— Тогда освободите меня!
— Это не в моей власти. — Уильям пытался убедить меня, но безуспешно.
Меня отправили обратно в камеру и забрали снова на следующий день, но я просто сидел как камень. Я не проронил ни слова, потому что ясно дал им понять условия моего сотрудничества. Агенты Канадской службы разведки и безопасности также допросили подростка по имени Омар Хадр и заставили военных забрать все его вещи. Нам, заключенным, было очень жалко его. Он был слишком молод для всего этого[81].
Когда Роберт вернулся, он был раздражен, потому что командование ЕОГ проигнорировало его и передавало меня, кому захочет. Теперь я знал, что моя судьба не в руках ФБР, у них не было возможности вести мое дело, и с этих пор я не мог доверять им. Я не люблю иметь дело с кем-то, кто не держит слово. Тогда я точно понял, что команда ФБР была просто шагом к настоящему допросу, проводимому Министерством обороны. Если вы посмотрите на всю ситуацию, это будет логично. Большинство заключенных были захвачены отрядами Министерства обороны в военных операциях. Агенты ФБР — просто гости в Гуантанамо: ни больше, ни меньше. Объект находится во власти военных Соединенных Штатов.
Это случилось снова. Когда Роберт отправился в Канаду в мае 2003 года, команда, которая представилась Канадской королевской конной полицией, забрала меня для допроса. Этих людей ждала не большая удача, чем их коллег из CSIS. А Агента Роберта окончательно выбесили его сослуживцы из командования ЕОГ.
Роберт вернулся из Канады.
— Мне приказали покинуть команду, расследующую твое дело, и вернуться в США. Мой босс уверен, что я трачу время зря. Военная разведка займется твоим делом, — рассказал мне Роберт. Мне не нравилось, что он уходит, но я был не так уж расстроен. Агент Роберт больше остальных разбирался в моем деле, но у него не было ни власти, ни людей, поддерживающих его.
На следующий день команда организовала обед. Они накупили хорошей еды, чтобы проводить своего коллегу.
— Ты должен знать, что твои следующие допросы будут не такими дружелюбными, как предыдущие, — сказал Роберт, улыбнувшись лукаво. — Тебе больше не будут приносить еду и воду.
Я понял это как совет подготовиться к суровому содержанию, но я никогда не думал, что меня будут пытать. Более того, я верил, что Роберт и его помощник агент Крис доложат нужным людям, чтобы те предотвратили преступление, если оно вообще планировалось.
— Желаю тебе удачи, и единственное, что могу тебе посоветовать, это говорить только правду, — сказал агент Роберт. Мы обнялись и попрощались[82].
Когда я вошел в комнату, в ней уже стоял стол с несколькими стульями. Как только охранники приковали меня к полу, высокая девушка — лейтенант военно-морских сил — и другая высокая девушка в гражданской одежде вошли в комнату. Лейтенант, которая представилась Роникой, мне кажется, была лидером команды. У нее были длинные темные волосы, и она постоянно улыбалась, даже когда делала саркастичные замечания. Ее помощница была блондинкой около 45 лет, которая представилась как Сэм и сказала, что она агент ФБР. Мне стало очевидно, что они знают больше, чем я. Роника и Саманта принесли с собой тяжелые папки и начали разговаривать друг с другом[83].
— Когда должен прийти парень?
— В девять часов. — Вопреки традициям допросов, один из предполагаемых членов команды не пришел с остальными. Эта техника использовалась, чтобы напугать заключенного.
Дверь открылась.
— Извините, я ориентировался по дипломатическому времени, — сказал новоприбывший. — Вы знаете, те из нас, кто не входит в ЕОГ, живут по другому времени.
Пожилой джентльмен старался всех впечатлить. Не уверен, что у него это получилось. Он сказал, что он из Государственного департамента США, и он очень сильно суетился. Даже принес с собой еду из Макдональдс, но никому не предложил ее.
— Я только что прибыл из Вашингтона, — начал он. — Вы знаете, как вы важны для правительства Соединенных Штатов?
— Я знаю, что я важен для моей любимой мамы, но насчет США не уверен. — Лейтенант Роника не могла сдержать улыбку, хотя и пыталась сохранить хмурый взгляд. Предполагалось, что ко мне будут сурово относиться.
— Вы готовы сотрудничать с нами? В ином случае ваше положение будет ужасным, — продолжил мужчина.
— Вы знаете, что я знаю, что вы знаете, что я ничего не совершал, — сказал я. — Вы удерживаете меня, потому что ваша страна достаточно сильная, чтобы быть несправедливой. И это не первый раз, когда вы похищаете африканцев и порабощаете их.
— Африканские племена продали своих людей нам, — ответил он.
— На вашем месте я бы не защищал рабство, — сказал я.
Было понятно, что лейтенант была той, у кого больше всего власти, хотя правительство использовало и другие службы для допросов заключенных. Я был как мертвый верблюд в пустыне, которого начинают есть сразу все насекомые.
— Если ты не будешь сотрудничать с нами, мы отправим тебя в суд и ты проведешь остаток жизни в тюрьме, — сказала лейтенант Роника.
— Просто сделайте это!
— Ты должен сознаться в содеянном, — добавила Саманта, показывая на большую папку перед ней.
— Что я сделал?
— Ты знаешь, что сделал.
— Знаете что? Я не впечатлен, но, если у вас есть какие-то вопросы, я отвечу на них, — сказал я.
— Я работала над твоим делом вместе с коллегами Робертом и Крисом. Роберта и Криса больше нет. Но я все еще здесь, чтобы дать тебе шанс.
— Оставьте этот шанс себе, мне он не нужен.
Этот допрос должен был испугать меня, но чтобы испугать меня, нужно гораздо больше. Самопровозглашенный дипломат ушел, и я больше никогда его не видел. Лейтенант Роника и Саманта допрашивали меня еще какое-то время, но это ни к чему новому не привело. Обе женщины использовали крайне традиционные методы и техники, которыми я, вероятно, овладел лучше, чем они сами.
— Как зовут твою нынешнюю жену? — Это был любимый вопрос Саманты. Когда я прибыл на Кубу, 5 августа 2002 года, мне было так плохо физически и морально, что я забыл, как зовут мою жену, и назвал неправильное имя. Саманта хотела доказать, что я лжец.
— Слушай, если ты будешь отрицать и лгать, мы расценим это самым худшим образом, — сказала лейтенант Роника. — Я допрашивала других заключенных и признала их невиновными. Мне правда очень неприятно спать в комфортной комнате, пока другие страдают в блоке. Но ты другой. Ты уникальный. У нас нет чего-то, уличающего тебя, но есть много чего, во что ты не можешь быть не вовлеченным.
— И что это за соломинка, которая сломала спину верблюда?
— Я не знаю! — ответила лейтенант Роника. Она была порядочным человеком, и я очень уважал ее честность. Ее назначили пытать меня, но она не справилась, и ее отстранили от моего дела. Саманта казалась мне злым человеком. Она всегда язвительно смеялась.
— Ты очень груб, — однажды сказала она.
— Как и вы! — ответил я.
Наши встречи были неплодотворными. И лейтенант Роника, и Саманта хотели достичь результата, но это было невозможно. Они обе хотели, чтобы я признался в причастности к заговору «Миллениум», к которому я не имел никакого отношения. Единственная возможность заставить меня признаться в чем-то, чего я не совершал, это пытать меня так сильно, что я больше не смогу терпеть боль.
— Вы хотите сказать, что я вру об этом? Знаете что? У меня нет причины не врать вам. Вы не кажетесь более впечатляющими, чем сотня других следователей, которые меня допрашивали до вас, — сказал я.