Безумие этого момента делало меня сильнее. Я решил, что буду сражаться до последней капли крови.
— Мы сильнее тебя, у нас больше людей, у нас больше возможностей, и мы одолеем тебя. Но если будешь сотрудничать с нами, то начнешь нормально спать и получать горячую еду, — говорил сержант Шэлли много раз. — Если ты не сотрудничаешь, ты не ешь, не получаешь лекарства.
Унижения, сексуальные домогательства, страх и голод составляли мой распорядок примерно до 10 вечера. Следователи старались сделать так, чтобы я не знал точного времени, но никто не идеален. Их часы всегда раскрывали мне время. Я буду использовать эту ошибку позже, когда они отправят меня в неосвещенную одиночную камеру.
— Сейчас ты вернешься в свою камеру, но завтра ты испытаешь еще больше, — сказала штаб-сержант Мэри, посовещавшись со своими коллегами.
Я был счастлив, что меня отпускают, я всего лишь хотел отдохнуть и побыть в одиночестве. Я был так измучен. Но штаб-сержант Мэри обманула меня, она просто провернула психологический трюк, чтобы сделать мне еще больнее. Я был еще очень далек от отдыха. ТОЦ, который принимал полноправное участие в пытках, прислал другой сопровождающий отряд. Как только я дошел до двери, ведущей к выходу из «Коричневого дома», то упал лицом на пол, ноги перестали держать меня, и я не чувствовал ни одну частичку своего тела. Охранникам не удалось поставить меня на ноги, поэтому им пришлось тащить мое тело.
— Верните этого ублюдка сюда! — крикнул Мистер Икс, знаменитость среди пыточных отрядов[95]. Он был примерно моего возраста, ростом чуть больше 180 сантиметров, имел спортивное телосложение и носил специальную одежду для своей работы. Он ходил в темно-синем комбинезоне, но не вроде комбинезона пилота Воздушных сил, а как комбинезон работника скотобойни. Его лицо закрывала черная маска. Мистер Икс был осведомлен о том, что совершал серьезные военные преступления, поэтому его боссы приказали ему полностью закрыть себя. Но если в мире есть хоть какая-то справедливость, то они раскроют его. Мы знаем их имена и должности.
Когда я получше узнал Мистера Икса и услышал, как он разговаривает, я не понял, как такой умный человек может согласиться на такую идиотскую работу, которая точно будет преследовать его до конца жизни. Справедливости ради я должен сказать, что Мистер Икс говорил со мной убедительно, хотя не владел никакой информацией о моем деле. Возможно, у него особо не было выбора, потому что многие военные родились в бедных семьях, и иногда армия дает им самую грязную работу. Теоретически Мистер Икс мог отказаться совершать военные преступления, и, возможно, ему бы за это ничего не сделали. Позже я обсудил с охранниками, почему они запретили мне молиться, так как это было совершенно незаконно.
— Я мог бы отказаться, но тогда мой босс дал бы мне отвратительную работу или перевел в очень плохое место. Я знаю, что за то, что я сделал с тобой, мне самое место в аду, — рассказал мне один из них.
История повторяется: во времена Второй мировой войны немецких солдат не прощали, когда они начинали оспаривать полученные приказы.
— В последнее время ты усложняешь жизнь женщине-сержанту, — продолжил Мистер Икс, ведя меня с помощью охранников в темную камеру.
Он бросил меня на грязный пол. Комната была черна как смоль. Мистер Икс включил трек на очень большой громкости, я имею в виду очень большой. Песня была «Let the bodies hit the floor», возможно, я никогда не забуду эту песню. В то же время Мистер Икс включил цветные мигающие лампы, свет которых резал мне глаза.
— Только попробуй уснуть, тогда я сделаю тебе больно, — сказал он.
Я был вынужден слушать эту песню снова и снова до следующего утра. Я начал молиться[96].
— Черт возьми, хватит молиться, — сказал он громко.
К этому времени я уже очень устал и был напуган, поэтому решил молиться про себя. Мистер Икс регулярно давал мне воду. Я пил ее, потому что боялся, что он начнет избивать меня, если я откажусь. Я полностью перестал ощущать время.
Насколько мне известно, Мистер Икс отправил меня обратно в камеру где-то в пять часов утра.
— Добро пожаловать в ад, — сказала женщина-ВССБ[97], когда я вошел в блок.
Я промолчал, потому что она того не стоила. Я подумал: «Ты заслуживаешь ада больше, чем я, потому что усердно работаешь, чтобы попасть туда!»
Когда Мистер Икс присоединился к команде, они организовали 24-часовой режим со сменами. Утренняя смена с сержантом Шэлли начиналась между 9:00 и 10:00 и заканчивалась между 15:00 и 16:00 часами. Дневная смена была за штаб-сержантом Мэри и длилась с 16:30 до 22:00 или 23:00 часов вечера. А ночная смена была за Мистером Иксом. Он принимался за меня сразу, как только штаб-сержант Мэри уходила, она буквально передавала меня ему. Это продолжалось до 24 августа 2003 года. Мне редко удавалось отдохнуть хотя бы от одной смены.
— Три смены! Это не слишком много для человека, которого допрашивают 24 часа в сутки, день за днем? — спросил я.
Штаб-сержант Мэри была наименьшим из всех зол, поэтому я старался говорить с ней по-человечески. Вы, должно быть, удивитесь, если я скажу вам, что она проявляла хорошие качества, как личность. Несмотря на то с какой силой я ненавидел то, что она делает, я должен быть справедлив и честен.
— Мы могли использовать больше персонала и сделать четыре смены. У нас достаточно людей для этого, — ответила штаб-сержант Мэри.
И это именно и произошло. Команда была дополнена молодым сержантом, и теперь вместо трех смен, я должен был иметь дело с четырьмя сменами все 24 часа.
— Ты облажался! — сказал сопровождающий охранник, который по ошибке провожал меня дважды за день из одного здания в другое. — Что ты здесь делаешь? Ты уже был в резервации!
— Меня допрашивают 24 часа.
Охранник громко засмеялся и злобно повторил: «Ты облажался!» Я просто посмотрел на него и улыбнулся.
На третий день сопровождающая команда показалась у моей камеры рано утром, как только я уснул после тяжелых 20 часов допроса. Вы знаете это состояние, когда вы только засыпаете и слюна начинает течь изо рта?
— Резервация! — крикнул один из охранников. Мои ноги еле несли меня. — Поторопись!
Я быстро умыл лицо и прополоскал рот. Я пользовался каждой возможностью оставаться чистым, хоть меня и лишили права пользоваться душем, которым обладали все заключенные. Команда хотела унизить меня.
— Какая вонь! — обычно говорил сержант Шэлли, когда входил в камеру, где меня допрашивали.
— Мужик, ты пахнешь как дерьмо! — говорил один из охранников более одного раза.
У меня появлялась возможность воспользоваться душем и переодеться только тогда, когда его низость сержант Шэлли не мог больше терпеть мой запах.
— Заберите парня и отведите его в душ. Он пахнет как дерьмо, — говорил он.
Только тогда я мог принять душ, и так продолжалось месяцы.
— Быстрее! — все время говорили охранники.
Меня забрали из блока «Индия» — блока, больше которого я ненавидел только допросные камеры. У меня болела голова, меня тошнило, была изжога от нескольких бессонных ночей подряд. Я ненавидел место, в которое меня вели.
Охранники оставили меня в «Коричневом доме». Никого в камере не было. Я дремал, дожидаясь сержанта Шэлли. Ох, шея так сильно болела. Я искренне хотел, чтобы он наконец пришел, потому что ненавидел спать вот так: по крайней мере, он насладится тем, что лишит меня сна. Сержант Шэлли — один из самых ленивых людей, что я встречал. Он не тратил время на ознакомление с отчетами, поэтому часто путал меня с другими подозреваемыми. Обычно он опаздывал, но все равно меня забирали рано утром, и поэтому я не мог поспать.
На самом деле новостей было немного. Сержант Шэлли и я смотрели друг на друга и обсуждали те же самые темы, прямо как в фильме «День сурка». Но со временем я стал сильно нервничать из-за отсутствия сна.
Распорядок дня всегда был именно таким. Сержант Шэлли начинал зачитывать какие-то бумаги, которые приносил с собой, и задавал мне вопросы.
— Какого черта ты поехал в Канаду?
— Я хотел найти работу и хорошо устроиться в жизни.
— Пошел ты! Вставай!
— Я лучше буду стоять вот так, пока не умру, чем буду разговаривать с таким уродом, как ты!
Заставив меня встать, сержант Шэлли убеждался в том, что охранники выполняют его приказы, пока он набивает живот во время обеда: каждый раз, когда я пытался поменять неудобное положение, охранники появлялись из ниоткуда и заставляли меня стоять прямо, насколько это возможно. Каждый следователь, с кем я был знаком, иногда пропускал прием пищи по какой-нибудь причине. Сержант Шэлли не пропускал его, несмотря ни на что.
— Если перестанешь отрицать свою причастность к преступлению, мы начнем кормить тебя горячей едой и позволим нормально спать. Мы сильнее тебя.
— Мне не нужно то, чего у меня нет.
— Мы бросим тебя в яму до конца твоей жизни. Ты уже осужден. Ты никогда не увидишь свою семью.
— Это решение принимаете не вы, но даже если и вы, то просто сделайте это. Чем скорее, тем лучше!
Иногда сержант Шэлли показывал мне пропагандистские плакаты с заключенными, которых якобы освободили.
— Посмотри на этого парня. Он преступник, но во всем признался и теперь может жить обычной жизнью.
Все следователи лгут, но ложь сержанта Шэлли была более чем очевидной. Хотя когда другие следователи начинали врать, по ним это было видно, а сержант Шэлли лгал точно так же, как и говорил правду. Его лицо всегда сохраняло гримасу ненависти.
Когда боль стала невыносимой, я был более расположен к переговорам, и он разрешал мне сидеть на неудобном стуле. Но вскоре он начинал кричать, потому что я не давал ответы, которые он хотел услышать.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сломать тебя! — злобно сказал сержант Шэлли.