Я вспотел, меня трясло, и я показывал даже больше страха, чем во мне было на самом деле.
— Это так просто: мы всего лишь хотим, чтобы ты рассказал нам, что сделал, как это сделал и кто тебе помогал. Эта информация нужна нам, чтобы предотвратить другие атаки. Разве это не понятно?
— Понятно.
— Так почему ты продолжаешь быть трусом?
— Потому что он гей! — сказал коллега Йоды.
— Ты думаешь, капитан дал тебе Программу защиты свидетелей просто так? Черт, нам следует убить тебя, но мы этого не делаем. Вместо этого мы дадим тебе деньги, дом, хорошую машину. Неприятно? В конце концов, ты террорист, — продолжил он. — В следующий раз, когда они придут, лучше расскажи им всю правду. Возьми ручку и бумагу и все запиши.
Следователи и охранники верили, что Программа защиты свидетелей — это особенность США, но это не так. Она распространена по всему миру, даже в самых темных диктаторских странах преступники могут получить выгоду от такой программы. «Капитан Коллинз» рассказал мне о других преступниках, которые стали друзьями американского правительства, например, Вернер фон Браун и Виктор Беленко, которые сбежали от Советов во времена холодной войны. Меня эти истории не вдохновили, но я все равно взял копию программы, чтобы почитать что-нибудь кроме бирки от подушки. Я читал, и читал, и читал ее, потому что я люблю читать, а больше было нечего.
— Помнишь, что ты ответил «капитану Коллинзу», когда он сказал, что ты укрываешь 15 процентов, — спросила штаб-сержант Мэри во время нашей следующей встречи.
— Да, но, видите ли, я не могу спорить с «капитаном Коллинзом». Иначе он сойдет с ума.
Штаб-сержант Мэри взяла напечатанную версию моего признания и начала читать ее, улыбаясь.
— Но ты делаешь хуже не только себе. Ты делаешь хуже невинным людям.
— Так и есть. Но что еще мне остается делать?
— Ты сказал, что вы хотели смешать сахар со взрывчаткой?
— Да.
Штаб-сержант Мэри улыбнулась:
— Но это не то, что мы хотели услышать, когда спросили, что ты имел в виду под «сахаром». На самом деле очевидно, что ты ничего об этом не знаешь.
— Сержант, я правда не знаю, — ответил я.
— Ты в принципе не можешь лгать о подобных масштабных вещах, — сказала штаб-сержант Мэри. — У нас есть высококвалифицированный специалист, который придет и допросит тебя. Что думаешь насчет теста на детекторе лжи?
— Детектор лжи? Безумно хочу пройти его! — сказал я, хотя сердце колотилось, потому что я знал, что могу провалить его, даже если буду говорить правду.
— Я организую его для тебя в ближайшее время[119].
— Я знаю, что вы хотите показать себя с наилучшей стороны, — сказал я.
— Нет, я на самом деле беспокоюсь о тебе. Я бы хотела, чтобы тебя освободили, и ты мог начать нормальную жизнь. Есть заключенные, которых я хочу видеть здесь до конца жизни. Но не тебя! — искренне сказала штаб-сержант Мэри.
— Спасибо большое.
Мэри ушла со своим обещанием, а я вернулся в камеру совершенно опечаленный.
— Помни, что детектор лжи — решительно важный момент в твоей жизни, — сказал «капитан Коллинз» незадолго до окончания одного из наших допросов, пытаясь с помощью своего палача сержанта Шэлли вырвать несуществующую информацию из моих уст. Он безумно напугал меня, потому что теперь вся моя жизнь зависела от этого детектора лжи.
— Да, сэр, я знаю.
— С кем ты хочешь проходить детектор лжи? — спросил «капитан Коллинз» за несколько дней до теста.
— Не думаю, что мужчина-сержант подойдет, но мне будет комфортно, если вы будете со мной!
— Или другой мужчина-сержант? — сказал он, указывая на сержанта Шэлли.
— Точно, — сказал я неохотно. — Но почему бы вам не прийти?
— Я попробую, но, если не смогу, придет сержант.
— Меня очень испугало то, что сказал ваш босс «капитан Коллинз», — сказал я штаб-сержанту Мэри за день перед тестом.
— Слушай, я несколько раз успешно проходила этот тест. Все, что тебе нужно сделать, — это очистить свой разум и быть честным и открытым, — ответила штаб-сержант Мэри.
— Я буду честным.
12 ноября 2003 года пришла штаб-сержант Мэри.
— Угадай что? — спросила она, посмотрев на меня через решетку в камере.
Я быстро вскочил на ноги и подошел к двери.
— Да, сэр! — Я думал, что это был один из охранников. Она напугала меня и смотрела на меня, улыбаясь. — О, это вы! Прошу прощения, я думал, что это кто-то из охранников. Вы пришли для теста, не так ли?
— Да, через пару часов я вернусь с человеком и нужным оборудованием. Хочу, чтобы ты был готов.
— Хорошо, большое спасибо.
Штаб-сержант Мэри ушла. Я совершил ритуальное омовение и смог втайне от охранников помолиться, не помню, сделал я это формально или неформально. «О боже! Сейчас мне нужна Твоя помощь, как никогда. Прошу, покажи им, что я говорю правду. Прошу, пусть эти безжалостные люди не навредят мне. Прошу. Прошу!» После этой молитвы я занялся чем-то вроде йоги. До этого я никогда не пробовал медитировать, но теперь я сел на кровать, положил руки на бедра и представил, что мое тело присоединено к детектору лжи.
— Ты совершал какие-то преступления против Соединенных Штатов? — спросил я себя.
— Нет.
Неужели я пройду? Пошли они к черту! Я не сделал ничего плохого, почему я должен волноваться? Они злые! И затем я подумал: «Нет, они не злые, защищать свою родину — это их право. Они хорошие люди! Очень хорошие!» И затем снова: «К черту их! Я им ничего не должен. Они пытали меня, они должны мне!» Я занимался йогой, продумывая все возможные вопросы.
— То, что ты рассказал про Ахмеда Лаабиди, правда?
— Нет.
А это большая проблема, потому что сержант Шэлли сказал: «Когда мы поймаем тебя на лжи, ты почувствуешь наш гнев». К черту его и «капитана Коллинза». Я не буду лгать, чтобы угодить им и разрушить свою собственную жизнь. Ни за что. Я расскажу правду, несмотря ни на что. Но что, если я провалю тест, даже отвечая правдиво? Хорошо! Без проблем, я буду лгать. Но что, если на детекторе лжи вскроется новая ложь? Тогда я точно окажусь в тупике. Только Бог может помочь мне: мое положение слишком серьезное, а американцы безумны. Не переживай об этом, просто пройди тест, и все будет в порядке. Я так часто пользовался туалетом, что мне казалось, что мои почки скоро откажут.
Дверной звонок прозвенел, и штаб-сержант Мэри стремительно прошла в камеру с экспертом по детектору лжи. Это был невысокий белый мужчина слегка за 40, с такими седыми волосами, что он был прекрасной кандидатурой для того, чтобы быть контрактником Министерства обороны.
— Меня зовут Джон Смит. Приятно познакомиться.
— Приятно познакомиться, — сказал я, пожав его руку. Я понимал, что это не его настоящее имя. Он, к своей неудаче, выбрал одно из самых распространенных имен, и даже я о нем знал. Но мне было все равно. В конце концов, кто из следователей никогда не обманывает? Он с таким же успехом мог представиться Грязнулей Джо, и ничего не поменялось бы. — Сегодня вы будете работать со мной. Как вы себя чувствуете?
— Я очень сильно нервничаю, — ответил я.
— Отлично. Так и должно быть. Не люблю расслабленных заключенных. Дайте минуту, мне нужно установить оборудование.
Вообще-то штаб-сержант Мэри и я помогали ему устанавливать его же оборудование. Он жаловался, что здание недостаточно устойчивое, и он переживал из-за вибраций, так что ему понадобилось много времени, чтобы решить, куда установить аппарат. Мы остановили выбор на углу вне моей камеры. Жесткое пластиковое кресло приставили к столу, и мне сказали сесть лицом к толстой белой деревянной стене так близко, что она почти прикасалась к моему носу.
— Теперь я хочу, чтобы во время нашего разговора ты смотрел только на меня. — Джон Смит не выглядел как злобный следователь. Я думаю, он был скептичным, но справедливым.
— Вы когда-нибудь до этого проходили тест на детекторе лжи?
— Да.
— Значит, вы понимаете, как все будет проходить и как работает тест?
— Полагаю, что да.
Но Джон все равно начал длительное объяснение. Я заметил, что по потолку ползет муравей, а затем и много других муравьев, идущих за ним и перед ним. Я научился следовать за муравьями в мавританской секретной тюрьме, наблюдая за ними, пока они не оставят камеру и меня одного. Я наблюдал, как этот муравей карабкается, занимается своими делами и не осознает всей драмы, происходящей прямо перед его глазами. Я утопил себя в его мире и упустил многое из того, что говорил эксперт. Я очень нервничал, но я принял это как первую хорошую примету за утро. Я думал, стоит ли мне сфокусироваться только на муравье, на вопросы отвечать, не задумываясь.
Джон предупредил меня, что, если я собирался лгать ему, мне лучше оставить эту идею и говорить только правду, чтобы пройти тест. Он знал о моем тревожном состоянии. Он знал, что я боюсь «капитана Коллинза» и его приспешников, включая египтянина и иорданца, и он пользовался этим, говоря, что доложит о результатах «капитану Коллинзу». Штаб-сержант Мэри рассказала мне, что «капитан Коллинз» решил не приходить, чтобы не испортить результаты теста своим присутствием. Как сказала Мэри, он видел себя «источником авторитета». У меня было ощущение, что его коллеги, которые знали о его предыдущих деяниях, решили, что ему лучше не приходить. Но на самом деле он следил за всем процессом через щель в черной пластиковой ширме, которая разделяла зону для заключенных и зону для охранников. Он было достаточно неуклюж: в течение всего времени проведения теста я слышал шуршание пластика. Позднее я узнал, что мастер Джедай и мастер Люк тоже наблюдали.
Джон рассказал, что вопросы будут задаваться в случайном порядке и что его ноутбук будет выдавать их, как ему захочется. В действительности же программисты говорят о псевдослучайных числах, потому что произвести истинный случайный порядок не так легко, как может показаться на первый взгляд. Но его вопросы были совсем не случайными. Меня просили ответить на два типа вопросов: относящихся к делу и не относящихся к делу. Основная цель вопросов, не относящихся к делу, была в том, чтобы «откалибровать» меня и оборудование.