Он смотрел на меня недоверчиво, и, чтобы окончательно разуверить его в том, что мне стыдно с ним пойти куда-то, заявила:
– Надеюсь, хоть фильм окажется хорошим и заставит меня забыть, что мой друг – закомплексованный осел!
– Сказала моя подруга без комплексов, которой было стыдно пойти в бассейн, – поддразнил он. Но я видела его облегчение и не стала подкалывать его в ответ, улыбнулась.
– Идем!
Он поднялся, и мы потихоньку пошли к автобусной остановке.
– Как дела в гимназии? – спросил он. – Ты все еще дерзкая девчонка? Или снова затюканная панда из задрипанного заповедника?
Ох, эти его сравнения! Я размышляла, стоит ли говорить ему о моей стычке с Данилой, а потому затянула с ответом, и Денис, как всегда, истолковал все по-своему.
– Что, над тобой там снова издеваются? – Он нахмурил брови. – Если ты ничего мне не рассказываешь, как я тебе помогу?
– Поможешь? – снова дала я осечку.
– Ну да, кулаками махать за тебя я не пойду, как ты понимаешь. Но я мог бы…
– Слушай, ты можешь не усматривать в каждом моем слове намек на свою недееспособность? В школе все хорошо.
– Правда, все тихо? – и точно между прочим уточнил: – А в бассейн больше не ходишь?
Мы присели на остановке на скамейку.
– Будто ты не знаешь. – Я вздохнула. – Денис, если хочешь поговорить о брате, давай поговорим? Не люблю я намеки и недомолвки.
– Да ничего я не хочу! – ощетинился он.
Я проигнорировала его слова.
– А он хочет с тобой помириться.
– Ну конечно! Только что это придумала?
– Нет, он сам сегодня мне сказал.
– Да неужели?
– Мы столкнулись с ним в школе, он спросил, из-за него ли я перестала ходить в бассейн.
– И что?
– Я обвинила его, что он встречался со мной, чтобы вернуть Лии дневник. А он сказал, хотел меня защитить от Киры и Лии.
– Как именно?
Я фыркнула.
– Забрать дневник. Говорит, что дневник собирался отдать тебе, использовать как повод помириться. Он хотел, чтобы ты узнал правду о Лии и больше не мучился.
Я очень рассчитывала рассмотреть его реакцию, но приехал наш автобус и избавил Дениса от участи что-то говорить. А уж натягивать маску безразличия он умел первоклассно, скрывая свои чувства и эмоции. Пока мы забирались в автобус, пока платили за проезд, друг незаметно сменил тему, и мой разговор с Данилой мы больше не обсуждали.
Мы провели весь день и вечер в торговом комплексе, посмотрели кино, сходили в кафе и поиграли на автоматах.
Нам было так здорово вместе. Уж не знаю, разделял ли он мое мнение или просто я была единственной, с кем он не комплексовал общаться, но мне было хорошо и я этого не скрывала. Улыбалась, шутила, смеялась, дурачилась, совсем как с друзьями дома.
И конечно, ненароком мне вспомнились свидания с Данилой. Все-таки братья были неуловимо похожи. Только Данила был проще, беззаботнее, веселее, добродушнее, а Денис более угрюмый, язвительный и сложный. И если с Данилой мне все же приходилось разыгрывать из себя кого-то, кем я не являюсь, с Денисом я могла быть собой. Подобная свобода окрыляла меня.
Друг проводил меня до подъезда и, чуть приподняв костыль, сказал на прощание:
– В Питере столько мест, которые я хотел бы тебе показать!
Я улыбнулась и предложила:
– Начнем их смотреть с завтрашнего дня?
Он ответил мне лучезарной улыбкой, а потом резко погрустнел.
– Как будто у тебя нет дел интереснее, чем еле-еле таскаться со мной!
– Начинается, – проворчала я, наклонившись к нему, потянула его за шарф и, чмокнув в щеку, сказала: – Хватит прибедняться. Мне нравится проводить с тобой время!
Денис, этот самолюбивец, покраснел.
– А если бы мой брат снова начал за тобой ухлестывать?
– Он не станет.
– Кто знает? Если!
Я тихо вздохнула.
– Что ты хочешь услышать? Твой враг – мой враг? Или что даже если Даня меня куда-то пригласит, я откажусь и пойду гулять с тобой?
Денис не смотрел на меня, разглядывая камешки на асфальте. Наконец, вскинул голову и с натянутой улыбкой сказал:
– Забудь. До завтра, Стефа.
И, не дожидаясь ответных слов, заковылял к своему дому. У меня по спине прошел холодок, а сердце заколотилось сильнее. Он называл меня Стефой в точности, как звал его брат.
Я была убеждена: Данила никуда меня больше не пригласит и Денис напрасно переживает, что брат уведет у него подругу для прогулок. Но где-то в глубине души я противилась этому пониманию. Неужели я на что-то еще надеялась?
Спустя неделю отец, разбирая почту, вручил мне розовый конверт. Мы сидели на диване на кухне.
Андрей разбирал счета, а я переписывала из книги рецепт со своими собственными дополнениями.
– Любовное послание? – весело спросил отец.
– Вряд ли. – Я вскрыла конверт и вынула красивую белую открытку-приглашение.
– Что пишут? – поинтересовался Андрей.
– Меня приглашают на вечеринку, – удивленно пробормотала я, – завтра вечером.
– А кто?
– Здесь не написано, сказано, что форма одежды: вечернее платье.
Он взял приглашение и ткнул пальцем в нижнюю строчку.
– Вот же, написано, что для учеников твоей гимназии.
– Ну да. Я не пойду.
– Почему?
Я не стала говорить, что у меня нет вечернего платья, отмахнулась:
– Я просто не хочу. Да ну, лучше схожу куда-нибудь с Денисом.
– С калекой со своим?
– Не называй его так! – тут же взвилась я.
Андрей покачал головой и вновь занялся счетами, обронив:
– Тебе не кажется, что твоя дружба с этим мальчиком – это попытка уйти от неприветливой действительности?
– Что? О чем ты?
– Ну сама подумай, красивый парень-инвалид очень удобен, он никуда от тебя не сбежит. Он заставляет тебя чувствовать себя уверенной и интересной. Вместо того чтобы строить отношения со здоровыми парнями вроде того, первого, ты прячешься за калеку. Свою неуверенность в себе ты не преодолеваешь, а маскируешь.
Я медленно поднялась.
– Все сказал?
– А что, этого мало? Могу сказать еще, если что-то непонятно, задавай вопросы.
Я подбоченилась.
– Ты никогда не думал, что это не Денис делает меня неуверенной, а ты со своими бесконечными разговорами о том, что мне надо худеть и что я неуверенная?!
– Кто бы ни был виноват в твоей неуверенности, Денис – это песок, а ты страус.
– Страусы не прячут голову в песок, это миф.
– Главное, что ты поняла меня.
– Ты ошибаешься. Денис – интересный человек – и для меня не имеет значения, нормально он ходит или нет. Он мой друг.
– Я и не сомневаюсь. Вопрос в другом. Кроме интересного друга Дениса, на свете очень много интересных людей, возможно, даже на той вечеринке, куда тебя пригласили. Но ты так забита, что считаешь, будто твой предел – это калека и если у человека нет недуга, он заинтересоваться тобой не сможет! Один друг не должен определять или ограничивать круг твоего общения.
Я шумно дышала, гневно глядя на совершенно спокойного Андрея, и у меня не хватало слов, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю. Так ничего и не сказав, я ушла к себе в комнату, где немного всплакнула.
Обиднее всего было, что Андрей в чем-то был прав. И за это я его ненавидела еще сильнее. Он так часто был прав!
Не то чтобы я совсем была убеждена, что ни с кем не могу подружиться. Дома-то у меня получалось. Но теперь я четко разделяла: одно дело – дома, другое – здесь. Но ведь это глупо! Разве люди не везде одинаковые?
Я сама себе не могла объяснить, почему не собираюсь идти на вечеринку. Или, вернее, я не хотела себе это объяснять. Ведь то, что сказал мне Андрей, объяснять себе очень неприятно и непросто.
Мне бы хотелось разозлиться на отца и решить, что ему не нравится Денис, потому что тот калека. Это было простое и понятное объяснение. Но сколько можно себе врать? Дело было не в Денисе, а во мне.
А может, мы оба – и я, и он – прятались друг за друга?
На следующее утро, когда отец высадил меня у школы, я нехотя попросила:
– Купи мне вечернее платье.
Я думала, он наградит меня взглядом, полным самодовольства, но Андрей промолчал, лишь кивнул.
Пока я ждала первого урока, мне неожиданно позвонила Таня. Обычно мы болтали в скайпе. Она сказала:
– Теф, я на минутку, – и ошарашила меня: – Мама тебе сказала, что сдаст вашу квартиру жильцам?
– Нет, – вымолвила я, – о чем ты?
– Ты помнишь Леню из одиннадцатого? Он живет двумя этажами выше тебя?
Я помнила Леню. Ведь благодаря тому, что он живет со мной в одном подъезде, я чаще могла видеть Макса. Леня и Макс – лучшие друзья.
– Так вот, мы с ребятами вчера заходили к Лене и, спускаясь от него, я увидела, как из вашей квартиры выходит женщина с коляской.
Я не знала, что и сказать. Мать не поставила меня в известность, что в наше отсутствие сдаст квартиру кому-то. А могла бы – ведь там и мои вещи, может, у меня свои секреты или еще что-то – тайник, например. Конечно, секретов, дневников на замочке или тайника с накоплениями у меня не было, но от известия о чужих людях в нашей квартире мне стало неприятно. Трудно представить, что какие-то люди сидят за моим столом, на кресле, где я читаю, спят на моей кровати, моются в ванной…
– Вот я и хотела тебя спросить, – закончила Таня, заполнив неловкую паузу в разговоре.
– Она мне не сказала, – выдохнула я. Мама знала, что я буду возмущаться, потому и утаила от меня. Скорее всего, собиралась вернуться из Англии, выселить жильцов, прибраться, а уж потом ехать за мной. Я бы и не узнала ничего…
– Ты расстроена? – угадала подруга.
– Да уж…
– Теф, ну сама подумай, это неплохие деньги, все-таки целый год квартира свободна.
Конечно, Таня на все смотрела с точки зрения прибыли. Да и любой бы так на ее месте смотрел, если бы рос в многодетной семье, где каждая копейка на счету. Я, похоже, совсем тут зажралась.
– Спасибо, Тань, что позвонила. Да, ты права, это деньги – и у нас они нелишние.