Я всегда восхищалась этими свойствами его души, жаждала завладеть его спокойствием, пыталась понять, почему так нуждаюсь в нем. Среди потерь, среди смерти, среди ураганов страстей и эмоций, среди боли и страданий Дэниэль был моей тихой гаванью, моим тайным убежищем, и я всегда возвращалась именно к нему. Он был моим маяком и тихий спокойный свет его сердца проникал в мою душу, согревая ее.
Дэниэль многого требовал от себя самого и нес на себе огромный груз ответственности, но также многого ожидал от других. Его требования были неимоверны и непосильны для меня, но я не могла разочаровать его в ответ. Это напоминало болезнь, захватывающую каждого, кто приближался к Дэниэлю и становился частью его жизни. Если ответственностью и чувством долга можно заразиться, то я заражена, или же рождена вместе с ними так же, как и Дэниэль. Просто он первым разглядел их во мне и дал понять, что с чувством ответственности нужно просто жить, а не выживать, скрывая от всех свое истинное лицо.
Свойственные принцу благородство и человеческая мудрость, спокойствие и чувство долга сделали его в моих глазах правителем, властным надо мною не в силу самой власти, а в силу моей собственной преданности, основанной на огромном уважении и любви. Принц Дэниэль сделал меня частью своего мира и в глубине души я храню ему верность, от которой не могу отказаться, и потому я не могу предать его мир, ставший и моим тоже. Может быть, поэтому я предала себя и Алекса больше нет…
Глава третья
ДЕНЬ ТРЕТИЙ: «Мы встретились сейчас и снова попрощались. Я расставалась с вами, но только не с печалью».
Я совершенно измучена и не могу ничего делать, только писать. Вторые сутки мой желудок наотрез отказывается от еды, и Анжей приносит мне горячий и сладкий чай. Это все, что я могу проглотить. Меня неудержимо тянет к монитору, словно он единственный, кто способен принести облегчение. Самое странное, что мне действительно становится легче, и я снова спрашиваю себя: «Откуда милорд это знал?».
Вчера он целый день не показывался мне на глаза и я была рада этому. Очень плохо спала. К тому же моя душа рвет меня на части, а тело предает, позволяя слабости и апатии овладевать собой. Я видела в окне рассвет, и он показался мне таким же прекрасным, как и тот, что я наблюдала в нашу первую встречу с Алексом…
Иногда я думаю, что окружающие нас люди способны кардинально изменить нашу жизнь одним лишь своим присутствием. Совершенно не желая вносить перемены в судьбы других, они, тем не менее, влияют на нас и определяют наши поступки. Когда они исчезают, уходят или умирают, наш старый мир исчезает вместе с ними. И чем больше их уходит, тем больше меняется наша прежняя жизнь. Не обязательно умирать для того, чтобы проснуться в аду, — достаточно лишь изгнать из своего окружения тех людей, что делали нас счастливыми, или потерять их навсегда…
Сейчас в моей душе такая пустота и необъятное одиночество, что смерть кажется единственным избавлением от боли. Я чувствую себя в аду только потому, что Алекса больше нет и никогда уже не будет. Я даже не испытываю ненависти или иных чувств, словно мои эмоции достигли самой вершины своего могущества, за которой лежат лишь бездонная пропасть и пустота. Достигнув критической массы, они взорвались, переполняя душу и уничтожая самое себя, после чего не осталось даже намека на какое-либо их присутствие. Я ничего не чувствую, ничего не хочу и единственное, что переполняет меня — это желание покончить со всем этим.
Но есть воспоминания, которые никто не может отнять у человека. Никакие испытания, никакая боль не смогут победить, пока мы помним. Я пишу о своих воспоминаниях, и боль отступает, пусть ненадолго, но все же…
Я помню, как новый день нового мира встречал меня. Я открыла глаза и все произошедшее накануне на секунду показалось мне сном, но это ощущение мгновенно прошло. В комнату, где я проснулась, проникал нежный свет белого солнца, и его лучи прыгали по полу, смешиваясь между собой в яркие оттенки всех цветов радуги. Это было изумительно красиво, а затем я поняла, что причиной подобной красоты является обыкновенный витраж, состоящий из сотен осколков разноцветного стекла. Стекло было таким прозрачным, что лучи солнца без труда пробивались сквозь него, рождая на полу безумную пляску разноцветных и прекрасных огней.
Яркий свет тянулся к огромному количеству живых цветов, росших в вазах и цветочных горшках. Цветы оплетали края старинного зеркала, в котором отражалось мое сонное лицо, тянули свои стебли на балкон и там, словно победители, царствовали над каменными стенами и резными рамами окон. Нераскрывшиеся бутоны цветов купались в солнечном свете, приветствуя его и склоняясь перед ним, придавая комнате некую упорядоченную и завершенную форму. Длинные гирлянды живых цветов, словно лианы, оплетали стены, скрывая шероховатость и серость камня.
Окно на балкон было распахнуто, и теплый ветер играл с бархатными шторами темно-синего цвета. Массивный деревянный стол с резными ножками также был украшен огромной вазой с цветами, напоминающими маки. Они были такими же алыми, пушистыми, взъерошенными и растрепанными, и источали сладкий аромат.
Огромный пушистый ковер лежал на полу, и мои ступни утонули в нем, когда я подошла к окну. Открывшийся мне город показался игрушечным на фоне холмов и горных вершин, подпирающих небеса, и я вдруг подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но легкий стук в дверь отвлек меня от этой мысли, и я пригласила стучавшего войти.
Грэм переступил порог и протянул мне сверток из серой материи:
— Ваша одежда, принцесса Лиина!
Его официальный тон заставил меня улыбнуться, а затем скептически покачать головой. Мой внешний вид никак не походил на "принцессу", но я решила не смущать Грэма и позволила ему продолжать свою роль. Я развернула сверток, и положила одежду на кровать, а потом с удовольствием поплескалась в теплой воде, еще не успевшей остыть в маленькой медной ванне, которую Грэм наполнил для меня.
В конце концов, я никогда не отрицала благ цивилизации и ценила комфорт и удобство не меньше других, а возможность принять горячую ванну, выпить чашечку чая и забыться сном на пуховом матраце с мягкой подушкой под головой воспринималось мною, как нечто само собой разумеющееся и совершенно привычное, без чего невозможно представить собственную жизнь.
Ничуть не меньше я ценила комфорт в одежде, и надо признаться, что принесенная Грэмом одежда была очень удобной, хотя я не представляла, как он умудрился подобрать что-то подходящее за одну ночь, не снимая при этом мерок. Брюки и куртка, сшитые из добротного и плотного материала, сели точно по фигуре, а синяя рубашка, как я и любила, не носила даже следов кружев и ажурных завитков. И я понравилась самой себе, когда взглянула в зеркало и увидела довольно симпатичное создание, выглядевшее не старше семнадцати лет и больше похожее на озорного мальчишку, чем на "принцессу". Подмигнув своему отражению в зеркале, я вышла из комнаты и позвала Грэма.
Мой голос эхом прокатился по дому, нарушив тишину, и я смутилась оттого, что прерываю покой этого дома. Немного постояв, и решив осмотреться, я направилась к лестнице, полукругом уходившей куда-то наверх, и взбежала по ступеням, наткнувшись в итоге на кладовую, расположенную под самой крышей. Сотни связок с травами и изогнутыми кореньями, сухими плодами каких-то деревьев и растений, находившиеся в кладовой, источали довольно резкий запах. На полках стояли и лежали большие и маленькие мешочки, чем-то наполненные под завязку. На огромном столе расположились серебряные инструменты и куча всякой посуды, о принадлежности которой стоило только гадать. Я обошла комнату, осторожно касаясь некоторых предметов, пока не поняла, что от запаха сушеных трав щекочет в горле и кружится голова. Я расчихалась и попросту сбежала с чердака, с грохотом скатившись по лестнице. На этом мое любопытство исчерпало себя и я покинула дом.
Яркий уличный свет после чердачного сумрака коснулся глаз, и я на мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, чуть не присвистнула от удивления. Казавшийся ночью небольшим и пустынным, сейчас двор поражал размерами и количеством людей, занятых своим делом. Сам дом при свете дня вознесся чуть ли не до небес и расширился, сама не знаю, до каких размеров.
К дому прилегал небольшой сад, на который вчера я не обратила практически никакого внимания. Сейчас в утреннем свете он показался мне чудесным, будто сказочное продолжение моей комнаты — море цветов и плодовых деревьев, росших в каком-то асимметричном беспорядке. И я сбежала в сад от оружающей меня реальной действительности к пению птиц и очаровательной красоте декоративных деревьев.
В саду я услышала голос Дэниэля и направилась на его звук. Я наткнулась на него и Мастера возле небольшого цветочного куста с нежно-желтыми цветами. Они о чем-то говорили и Дэниэль, заметив меня, жестом предложил присоединиться к ним. Мне не хотелось прерывать их беседу, но Учитель сообщил, что они уже закончили разговор, коротко передав мне его содержание: прибывает посланник Короля Орлов с письмом для меня и мне следует выслушать его.
Я искренне обрадовалась перспективе увидеть настоящего человека-орла из небесного племени. Мне почему-то казалось, что умеющие летать люди похожи на ангелов, о которых в моем мире снимают много кинофильмов и пишут фантастические книги. Дэниэль словно прочел мои мысли и поспешно добавил:
— Его зовут Алекс и мы давно знакомы друг с другом. И он всегда хорошо относился к людям. — Дэниэль улыбнулся мне, и я улыбнулась ему в ответ.
День продолжался, одаряя меня теплом и светом. Мы возвращались к дому по тропинке, огибая раскидистые деревья и огромные кусты, и о чем-то говорили. Я помню, что мне нравилось, как принц Дэниэль улыбался и говорил. Тембр его голоса с нотками остроты и власти заставлял меня больше молчать и слушать, но тепло его баритона растекалось по телу и поглощалось моей кожей, как солнечный свет.