15 октября.
Сегодня утром я ездила за покупками. Вернувшись, я поднялась к императрице, чтобы сопровождать ее в библиотеку короля. Нам показали прекрасные книги, рисунки, гравюры. При дворе состоялся званный обед, а затем мне надо было нанести визит герцогине Вильгельм, затем графине Цеппелин, а остаток дня я провела у себя в спальне, поскольку двор собрался в семейном кругу. Императрица с большим сожалением покидает Штутгарт. Радость, которую она испытала от встречи с родиной и оттого, что собственными глазами убедилась в счастье дочери, сделала ее пребывание тут необыкновенно приятным. Всё, что говорили об этой супружеской паре, ложь. Невозможно найти двух других существ. Которые лучше подходили бы друг к другу, чем эти супруги. Король представляется мне таким же влюбленным, как и в первые дни, а королева, в свою очередь, кокетничает с ним так, словно всё еще хочет его завлечь. Вот, что я видела и что мне подтвердило их окружение. Все безмерно преданы королеве, а госпожа Шекендорф, весьма умная женщина, заверила меня, что королеву действительно любят и умеют по-настоящему ценить. Она не стала скрывать, что сначала в стране короля порицали за этот брак, однако сейчас все безмерно счастливы. Я повторяю вам то, что она сказала мне, и делюсь с вами своими впечатлениями.
16 октября, Хайдельберг.
Сейчас десять часов. Мы только что приехали. Я не хочу ни пить чай, ни ужинать. Я уединилась в спальне графини Ливен, чтобы написать вам о проведенном дне. Расставание было весьма нежным. Императрица, как я и предвидела, была растрогана до глубины души; королева плакала. Король поблагодарил свою тещу с таким видом, что у меня потекли слезы. Все выглядели настолько искренними, что производили самое приятное впечатление. Собрался весь двор; гарнизон стоял в торжественном строю, как и в день нашего приезда. Кода я очутилась в нашей карете, села а привычное место, мне показалось, что я из нее так и не выходила. У ворот города господин Отто, министр внутренних дел, обратился к императрице. Возможно, он выражал сожаление по поводу ее отъезда. После его речи оркестр исполнил God save the King и мы отправились в путь. На границе оба брата императрицы, герцоги Вильгельм и Генрих, простились с Ее Величеством, равно как граф Цеппелин и главный конюший. Первый из них привез письмо от королевы, в котором та сообщала, что тоже едет в Хайдельберг. Это было преподнесено как сюрприз, чтобы королева смогла избежать визита в Брухсалл. Великий герцог Баденский прислал на границу двух своих офицеров и мы в сопровождении этого эскорта въехали в замок маркграфини в Брухсалле. Императрица Елизавета, одетая в платье со шлейфом, украшенная бриллиантовой короной и перевязанная своей лентой, стояла внизу лестницы вместе с самой маркграфиней, королевой Баварии, принцессой Дармштадской, графами Гохвергами и принцем Баденским. Нас провели в салон первого этажа. После трогательных объятий началось представление. Я испытала чувство радости, увидев моих дорогих подруг. Госпожа Валуева показалась мне круглой как яблоко, а бонбоньерка (княгиня Волконская) — весьма очаровательной особой. Императрица Елизавета чудесно обращалась со мной, много разговаривала и была очень любезна. Почти сразу же состоялся обед. Он был длинным и помпезным, как и все обеды в Германии. Я сидела рядом с Кириллом Нарышкиным и госпожой Таксис, фрейлиной королевы Баварии. Зал, где мы обедали, походил на трапезную монастыря своими сводами и аркадами. Этот замок принадлежит епископам Шпира. Он выглядит незатейливо и, возможно, построен по плану какого-либо монастыря. Тем не менее, апартаменты, расположенные на бельэтаже, где живет маркграфиня, говорят, очень красивые. Мне приходится верить на слово, поскольку я туда не поднималась. После обеда приехали королева Швеции с сыном и дочерью и принцесса Амелия, с которой мы сердечно расцеловались. Она не растолстела и не постарела, а осталась совершенно такой же, какой была в Петербурге. Дамы прибыли из Карлсруэ, где живут с тех пор, как тяжело заболел их брат. Он без раздражения позволяет заботиться о себе только принцессе Амелии. Все остальные члены семьи утомляют его. Он очень болен, несчастный. Одному Богу известно, сможет ли он продержаться еще месяц. Говорят, что неизвестность внушает ему тревогу. Супруга не отходит от него ни на минуту. По моему мнению, королева Швеции прекрасно сложена. У нее единственной не было никаких украшений. Ее сын — высокий, худой, с приятными чертами лица. О нем все очень хорошо отзываются. Юная принцесса, должно быть, похожа на отца, судя по портретам короля Густава, которые я видела. Они оба вызывают интерес, поскольку нет ничего более странного, чем их судьба! Королева Баварии, которую считают красивой, — вылитая копия своей матери, но с более выразительными глазами. Мими Дармштадская (так зовут младшую) — прямая как палка. Нарышкин сказал мне, что это любимая сестра императрицы. Добрейшая принцесса Амелия не желает ничего другого, кроме как вернуться в Россию. При упоминании о Петербурге ее лицо светлеет. Поскольку все принцы Германии, которые могли бы стать претендентами на ее руку, уже женаты, было бы хорошо, если бы ее приютили в Зимнем дворце. Там она никого бы не стесняла и худо-бедно прозябала. Мне показалось, что в Брухсалле живут необычайно скучно. Уже стемнело, когда мы стали уезжать. Мы въехали в Хайдельберг только при свете факелов наших карет. Король и королева были там. Сейчас они уединились с императрицей, а все остальные ужинают у меня. Мы решили завтра утром отправиться на прогулку, а потом поедем в Мангейм, где будем обедать и останемся ночевать.
17 октября, Мангейм.
Мы выехали в девять часов, чтобы осмотреть достопримечательности Хайдельберга.
18 октября, Майнц.
Если бы мне пришлось жить в Германии, я бы, безусловно, выбрала Мангейм, который мне необыкновенно понравился. Въехав в город, мы были очарованы открывшимся нашему взору видом: широкие, чистые улицы, симметричные кварталы, просторные площади, хорошенькие дома; одним словом, всё производит приятнейшее впечатление. Я надеялась, что этим утром нам придется много ездить, но я ошиблась. Мы ограничились тем, что осмотрели замок великого герцога и церковь иезуитов, вернее, правильнее было бы сказать собор. Артария, который держит в Мангейме книжный магазин, показал нам много интересных произведений по естественной истории. Он принес различные рисунки и гравюры и я с огромным удовольствием рассматривала их. Если бы я была богатой, сколько бы я всего купила! Госпожа Коцебу, живущая здесь, приехала засвидетельствовать свое почтение императрице. Я познакомилась с ней. После завтрака, напоминавший скорее обед, мы снова пустились в путь. Из Мангейма в Майнц ведет очаровательная дорога. Сначала мы ехали по прекрасной насыпной дороге, а затем любовались восхитительными видами. Несколько раз мы видели Рейн и даже довольно часто ехали вдоль его берегов. Погода переменилась к лучшему. Туман рассеялся и всё представлялось в наиприятнейшем виде. Стало смеркаться, когда мы приехали в Майнц. Прежде чем остановиться в «Трех коронах», таверне, которую отвели для императрицы, мы отправились к принцессе Ангальт-Бернбург-Шауенбургской, теще эрцгерцога-пфальцграфа. Она находится здесь проездом вместе с детьми этого принца. Императрица обещала эрцгерцогу нанести им визит и вот теперь выполнила данную просьбу. Принцесса также остановилась в таверне. Когда мы находились у нее, вошел лакей и доложил, что граф и графиня Шуваловы желают видеться с нами. Госпожа Самойлова тут же вышла к ним, а вскоре и я последовала за ней. Как же мне было приятно встретиться с нашими дорогими русскими. Императрица устроила ужин, на который пригласила принцессу Шауенбургскую, принца Нассау, многих немецких генералов и Шуваловых. Мы только что вышла из-за стола. Боюсь, завтра нам придется выехать очень рано, чтобы осмотреть все интересные места в Майнце. Я предчувствую, что у меня будет мало времени для отдыха.
Кобленц, 19 октября.
Сегодня я путешествовала с истинным наслаждением, ведь мы целый день ехали по красивейшей местности. Открывавшиеся виды доставляли мне наслаждение. Императрица села вместе со мной в коляску господина Нарышкина, а он устроился на козлах, взяв на себя роль рассказчика, с которой подчас не справлялся. Впрочем, с помощью Райхардта и Шрайбера, у которых я поочередно справлялась, я всё доподлинно узнала о предметах, вызывавших мой интерес. Принцесса Бернбургская представила детей эрцгерцога-пфальцграфа, с которыми мы долго занимались. Шуваловы приехали проститься, а я нанесла визит Крейдеманну, поверенному нашей миссии во Франкфурте. Он сообщил мне новости о князе Фёдоре, который накануне был здесь проездом из Парижа, направляясь к своей супруге в Дрезден. Губернатор города и комендант крепости умирали от желания провести императрицу в цитадель. Эти два старика просто лезли из кожи вон и в конце концов добились своего. И вот мы в коляске пересекли Майнц в окружении вооруженного до зубов гарнизона под нескончаемые крики «виват». Мы добрались до цитадели и наслаждались прекрасным видом, открывавшимся оттуда. Мы собирались даже подняться на башню, построенную Друзусом, однако опасение приехать слишком поздно в Кобленц взяло верх. Покидали цитадель мы в том же сопровождении, о котором я вам рассказала выше. Я не стану вам подробно писать о прелестях путешествия вдоль Рейна, поскольку иначе никогда не закончу. Всё, что мы там видели, вызывает восхищение. Горные гряды, руины старых замков, прекрасная река, меняющаяся на глазах, утесы, виноградники — невозможно увидеть более прекрасных картин. День стоял великолепный. Солнце грело совсем как в июне. Одним словом, мы ни в чем не испытывали недостатка для приятного путешествия! Завтракать мы остановились в небольшом городке Бинген. Сразу же после завтрака принц Виттгенштейнский, сопровождавший нас по велению великого герцога Гессенского, повел нас осматривать сад госпожи Фабен, одной из жительниц Бингена. Ограда сада сделана из руин старого замка под названием «Клопп». Сад возвышается над городом и заслуживает того, чтобы его посетили. Господин Фабер, сопровождавший нас, покорнейше попросил Ее Величество вписать свое имя в книгу, куда он записывает всех путешественников. Императрица согласилась. Я поставила свою подпись после нее и полностью написала по-русски свое имя. Нечего его всем читать! На склоне дня пейзаж принял другой вид. Природа стала такой умиротворенной, что вопреки воле начинаешь верить в загадочное. Немного воображения и разрушенные замки заставляют поверить в истории, послужившие сюжетом для баллад и романсов. На правом берегу Рейна возвышается огромный утес, носящий имя Люкберга. Оттуда раздается замечательное эхо, пять раз полностью повторяющее слов. Форейтор предложил остановиться и убедиться в этом нам самим. Господин Нарышкин крикнул «эхо», повторившееся очень отчетливо. Императрица произнесла «Александр», а я — «воспоминание», после чего мы продолжили путь. Вечером мы зажгли факелы, чтобы избежать плохих мест, заранее пугавших императрицу. Однако этим мы ничего не достигли, поскольку утесы, замки, руины тонули в непроглядной темноте. Лишь усеянный зв