ее определено. Юра Онуфриенко применил весь свой кулинарный талант и в поддержании традиций встречи вновь прибывших, так что меня встретила дружная компания русской диаспоры, заседавшая за столом. Они несколько раз поднимали тост за меня: «Вам все равно блин, а человеку в космос лететь», - говорил Юрец. Все было очень здорово и тепло. Пить я, конечно, не мог, настрой не тот и карантин опять же, но когда народ предложил налить «братину» - мою новую вазочку и пустил ее по кругу - я конечно был первым из соображений гигиены. Это было очень трогательно. Тут же предложили сделать этот тост из этой посуды традиционным для всех стартующих на Шаттле. Следующий Юра Лончаков должен поддержать традицию. Поставили эту вазочку на полку, на самое видное место - ждать следующего старта.
Вместе с «Миром» уходят старые традиции, а новых мы пока не придумали.
Моя «космическая» семья на ближайшие полгода - это конечно Джим и Сюзан. Мы готовимся вместе почти 4 года и сдружились за это время. Мы маленькая модель наших отношений между Россией и Америкой. Если люди хотят договариваться и работать вместе - они будут работать вместе. Если нет - ничто не поможет: ни деньги, ни язык.
Мы, говоря об американцах, как о нации, часто судим поверхностно. Особенно этим страдают люди, приезжающие в Хьюстон на 1-2 недели. Они ничего не понимают, в том числе часто и языка, и американцы становятся «дураки» по определению, а русские ну совсем другие и конечно же «хорошие». Может быть это защитная реакция, но любое упрощение в свою пользу говорит о слабости упрощающего.
Я ни в коем случае не хочу идеализировать обе стороны, все гораздо сложнее. У американцев есть много личных качеств, которых нет у нас и которые было бы неплохо приобрести. Они же учатся у нас и не считают это унижением. Признать себя не знающим (что, в общем-то, нормально) - это уже победа.
У американцев есть вещи, которых я не могу понять, а значит и принять: например, «ноги на стол» или «шапка на голове, когда сидишь за столом». Я не буду, конечно, делать замечание или что-то тому подобное, но внутренне не могу принять.
Я очень люблю и скучаю по России. Когда вынужден много ездить и подолгу не бывать дома, это особенно начинаешь понимать. Россия - это не просто отвлеченное абстрактное понятие, это тысячи ниточек - связей с самым дорогим для тебя.
Уже легче спится днем и работается ночью. Человек такое существо, которое привыкает ко всему.
Мы завтракаем в 19.00 с гостями в Бич Хаузе - домике астронавтов на берегу океана. Приехала моя «семья»: Василий Циблиев, Юра Катаев, Костик Вальков. Грустный разговор - контекст один: «нет денег, нет денег».
Перед уходом мы собираемся в круг с семьей Хелмс, кладем руки на плечи друг другу, и тетя Сюзан читает нам напутственную молитву.
Это очень трогательно и искренне. Да поможет нам Бог в нашей предстоящей работе.
Возвращаемся в Крюквоторс, читаем почту и Бортовую Документацию. Провели небольшой брифинг по безопасности на станции для Экспедиции-2 с Джимом и Сюзан. Это первый подобный разговор, самый общий, но мы будем возвращаться к нему снова и снова в полете. Я несу личную ответственность за безопасность моих членов экипажа.
Потом была сауна. Это конечно не дача, но если закрыть глаза и заткнуть нос, то вполне похоже.
Интересная деталь: в сауне подведена труба с водой к печке (электрической), и если открыть кран, то вода польется на камни и появится пар. Это настолько неестественно, настолько доведено до абсурда, что вызывает ассоциацию со сценой из «Соляриса» Андрея Тарковского. То место, когда океан «моделирует» жену главного героя - Донатаса Баниониса. Его жена одета в платье, очень похожее на настоящее, но на нем нет застежек, и Банионис режет его ножницами. Океан «знает», что нужно платье, но не знает, что это и зачем, а просто копирует, не вдаваясь в детали. То же самое и с сауной. Чувствуется, что люди что-то слышали о тепле и о паре, но не знают, что и зачем, и подводят водопроводную воду к электрической печке. О пользе испарений и пользе дыхания этим паром можно поговорить отдельно.
И надо-то совсем немного - нормальный огонь, настой травки и черпак со шляпой. Но это все после посадки, в бане.
Мы пообедали и теперь хорошее время для «Белого солнца пустыни». Джим, Сюзан и я посмотрели этот фильм от начала и до конца…
Теперь мы точно готовы к полету.
…6 часов до старта…
8 марта 2001 г.
3:33 (Восточное время) Занял место в «Дискавери».
3:48 Проверка связи закончена, ОТС - Джерри, NTD - Джеф, CapCom - Gas Goria.
4:40 Закрытие и проверка герметичности люка.
5:15 Персонал покинул стартовый комплекс.
6:30 «Летим - Не летим» > ЛЕТИМ!
Мы летим!!!
10 марта 2001 г.
GMT 02.35, MET 1/14:54
Борт «Дискавери». 30 км до станции. Мы продолжаем сближаться, и она уже видна невооруженным глазом. Утренняя побудка была под музыку «Ваше благородие» из «Белого солнца…» Очень приятно удивил Хьюстон. Кетти - наш утренний оператор связи, сказала очень добрые слова, в день стыковки. Джим и Сюзан готовят скафандры к выходу, завтра у них будет трудный день.
Приготовил свой ложемент, надо будет сделать замену с Юрой Гидзенко в первые часы после открытия люков.
Сколько времени и где находишься трудно сообразить, т. к. живем по времени отсчитываемому от момента старта. Такова шаттловская традиция - не важно какое время в Хьюстоне и во всём мире - старт шаттла - начало отсчета. Мы на «МИРе» привыкли работать по времени Москвы - то есть в одном времени с часовым поясом ЦУПа. Но со своим уставом в чужой монастырь не будем соваться. Помогает компьютерная карта, где есть день и тень.
Вчера утром пролетали над Ростовом - безоблачно и снег везде сошел. Там мой дом, мама, которая волнуется и ждет. Здесь Наталья с семьей, здесь Степная с детскими воспоминаниями. Я могу видеть все эти места одновременно в одном окне Шаттла.
11 марта 2001 г.
Я снова на станции, так и хочется сказать «на Мире». Очень она похожа эта новая станция «Альфа» на свою предшественницу. Да, наверное, так и должно быть. Последние три дня были так заняты, что в конце рабочего дня уже ничего не хотелось, кроме как поскорее забраться в спальный мешок. То ли действует перевернутое время, то ли перегруз.
Мы состыковались и перешли в станцию. После короткого приветствия и наслаждения от летания в большом объеме после Шаттла , мы с Юрой Гидзенко занимались установкой моего ложемента в транспортный корабль и проверкой герметичности скафандра. Все прошло нормально, и теперь в случае аварии (тьфу, тьфу, тьфу) я должен буду бежать к своему ложементу в транспортном корабле , а не в Шаттл.
Джим и Сюзан, готовились к «выходу», а я перенимал смену у Сергея Крикалева. Объем большой, много компьютеров и вообще нового оборудования и надо все это запомнить или записать.
Так же как и на «Мире» станция будет чужой в начале и родной в конце экспедиции.
Ребята поработали много и все-таки еще есть много мест, куда можно приложить руки.
Для меня самое главное понять организацию работ на борту, особенности планирования и взаимодействия ЦУПов. Здесь до выражения «конь не валялся» надо еще дорасти. Много ошибок и неутыков. Вчера прокладывали воздуховоды между «Дискавери» и «Альфой» и делали заборы проб воздуха, а позже оказалось, что один из концов воздуховода был закрыт крышкой, и обмена воздухом по сути никакого не было. Время потрачено зря, результат нулевой, если не считать «галочки» в дневном плане о выполнении работы. Как это все будет, когда ЦУП -Хьюстона будет ведущим - известно одному Богу.
Серьёзная проблема: пытаться интегрировать работу ЦУПов. Но мы полны терпения и будем работать. Чувствуется некоторое разочарование первой экспедиции - им конечно досталось. Пришлось во многом строить систему, и кажется, им это удалось. Джим и Сюзан делали «выход» сегодня, я занимался передачей смены и пару раз видел их в иллюминатор лаборатории. Завтра Джим переходит на станцию и расскажет, как это было.
Сплю в Функционально - грузовом Блоке, но здесь шумновато. Американские «NODе» и Лаборатория много тише, но там нет ничего. Хорошее будет место для Сюзан.
Буду ложиться спать - встаем в 00:00 по Гринвичу и я потерялся с этой переменой времени. Одна надежда, что все будет по-другому после отстыковки Шаттла.
Адаптация закончилась, уже можно перемещаться без ограничений и уже невесомость воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Но спать надо все равно.
18:19 GMT, значит в Москве 21:19.
12 марта 2001 г.
Сегодня очень длинный день. Кажется, что мы проверяли скафандр Джима вчера, а это было сегодня утром. Теперь нас двое из нового экипажа на станции: Джим и я. Сюзан пока на стороне Шаттла - она будет помогать «выходу» Энди Томаса и Пола Ричарда. Утром я открывал люк в Шаттл, а она с Джимом была с той стороны. Счастливая, глаза большие, взахлеб рассказывает, как хорошо было вчера снаружи. Это очень важно, что теперь все члены экипажа имеют опыт «выхода». И очень хорошо, что для нее это прошло на положительном эмоциональном фоне. Чувствуется, что она счастлива от всего, что происходит и дай Бог, чтобы она сохранила это состояние на весь полет.
Джим огорчен, что во время выхода потерял переходник для якоря , чувствуется, что он хотел сделать все как можно лучше, но не совсем удалось.
Взаимодействие с Шаттлом по поводу планов с одной и другой стороны просто странное. Мне бы хотелось знать, что происходит у них: особенно, если это «выход». Такие операции могут быть критическими для станции .
Сегодня экипаж Шаттла подстыковывал к станции итальянский модуль MPLM - «Леонардо» - это первый модуль этой серии, большой, просторный. После открытия люков готовим оборудование для переноса на станцию. Завтра практически весь день будет посвящен этому модулю.
Интересны ощущения Сюзан во время «выхода», когда она была на ЛЭБе - Лаборатории, на боку, то ей казалось, что она может упасть с модуля вниз к Земле. У меня на «Мире» были точно такие же ощущения во время выхода на Базовом Блоке.