– Погляди, что ты натворил! – бушевал он. – Превратил красивое дорогое платье в паршивые лохмотья! – Он сунул их мне в лицо. – Ты нос-то не вороти! Глянь, что от него осталось!
Тут и Элли подоспела с Люсиль и Ланцелотом на хвосте. Они все за меня вступились.
– Пожалуйста, не ругайте Таффи! – запричитал Ланцелот.
– Он не хотел испортить платье, – подхватила Люсиль.
– Он просто огорчился из-за гостей, – объяснила Элли отцу.
Но мистера Во-Всем-Виноват-Кот уговоры не убедили.
– Не верьте ему! Усатый негодник прекрасно понимает, что делает. И в доме стало бы гораздо спокойнее, если бы мы приняли разумное решение вызвать ветеринара и просто его…
Я не расслышал следующее слово, поскольку Элли издала дикий крик и зажала мне уши.
Извиваясь, мне удалось высвободиться и ухватить обрывок фразы:
– …Или провести всё Рождество в кошачьем приюте…
Снова ладошки Элли лишили меня слуха. На этот раз я вывернулся быстрее и успел ещё уловить конец:
– …В какой-нибудь ультрапрочной клетке!
Элли почти рыдала. В таком же состоянии были и Люсиль с Ланцелотом.
– Ну пожалуйста, дядя Джордж, не говорите так!
– Да, не говорите так!
Но папаша Элли гневался подолгу и со вкусом.
– А я считаю, что…
– Нет! – закричала Элли. – Мы втроём последим за Таффи! Тебе не о чем беспокоиться. Мы его к тебе не пустим.
Отец Элли ещё хмурился.
– И к одежде в шкафах не пустите? И к ёлке? И ко всей вкусной еде? И к подаркам, и к украшениям?
– Да! Таффи ничего не испортит, обещаю!
Элли схватила меня под мышки. И поскольку я чувствовал, что с ней безопаснее, то позволил уволочь меня вниз, подальше от миссис Красные-Заплаканные-Глазки, сжимавшей в руках останки бывшего платья, и от мистера Всезлобнейшего.
Сюрприз, сюрприз!
Вот так я и оказался на диване в гостиной: сидел, как благочестивая девочка-паинька, а Люсиль с Ланцелотом восхищались моей красотой и умом.
– Ой, Таффи! Какой же ты милый!
– У тебя пушок такой мяконький.
– И ты такой сообразительный.
– Мы тоже мечтаем о котике.
– Ох, Элли! Как же тебе повезло!
И так далее, и тому подобное. Ну, одну-две минуты я выдержал, после чего понял, что пора делать ноги, и встал.
И тут они все трое – хоп – и вцепились в меня. Я оказался в плену.
– Нет, Таффи! Мы обещали!
– Это всё ради тебя!
– Никуда ты не пойдёшь!
Я извивался, стараясь высвободиться. Люсиль закрыла дверь, Ланцелот проверил щеколды на окне. Элли увидела, что я нервничаю, и заворковала:
– Ну, ну, всё хорошо. Сейчас во что-нибудь поиграем.
Поиграем? За кого она меня держит? За пуховой мячик? Но всегда лучше знать, что задумал противник. И я ненадолго перестал вырываться, чтобы выслушать их предложения. Во что хотите играть-то? В прятки? (Надеюсь, нет. В этом доме главные прятальные местечки принадлежат мне, мне, мне!) Как насчёт «Убийцы во мраке»? (Наступите случайно мне на хвост – и я с полным правом порву вас на кусочки!)
Сюрприз, сюрприз!
– Давайте устроим спектакль! – сказала Люсиль.
– Да! – эхом повторил Ланцелот. – Устроим спектакль!
Элли запрыгала и захлопала в ладоши.
– Ой, пр-р-релесть! Обожаю спектакли!
Стыд и срам. (Какая всё-таки Элли эмоциональная.) Но я думал – ладно, по крайней мере мне позволят сидеть на шкафу и насмехаться над ними. В смысле, никому ведь не придёт в голову заставлять кота играть в спектакле или плясать, правда? Может, с собаками такой номер и пройдёт, но не с котом же.
Так что, думаю, пусть себе устраивают представление, так и быть.
Как же я ошибался.
Жаба в свадебном наряде
Угадайте, во что удумали играть три балбесины.
Да. Какая удача. Спектакль по детским стишкам о котах. Эта потрёпанная, дряхлая книжища, из которой вы сто лет как выросли, всё ещё стоит у вас на книжной полке? Не пробежаться ли по любимым строкам, которые читала вам бабуля, когда вы носили подгузники и пускали пузыри?
Разумеется, «Динь-дон-донце, кот в колодце!». И старинная весёлая песенка «Эй, глядите, выше, выше – Кот со скрипкою на крыше». И та, помните, трагическая история: «Три котёнка горевали – рукавички потеряли». И ещё «Где была ты, кошечка, где была?».
Не говоря о слащавой, тошнотворно-приторной – как раз в стиле Элли – песенке: «Люблю я кошку Пуську, милашку и лапуську». Я всей душой надеялся, что они о ней не вспомнят.
Угадайте, на чём они остановили выбор.
Ага. На самой ненавистной. «Люблю я кошку Пуську».
Элли избрали на главную роль. Близнецы принялись ею командовать.
– Элли, сядь перед ёлкой, чтобы вокруг тебя сверкали дождики и украшения.
– Осторожно, не упусти Таффи. Помни, что сказал твой папа.
– Склони голову на бок и улыбнись.
– Расправь юбку. Будешь как принцесса.
Ну-ну… Элли нарядили в платье с рюшками-оборками, из которого она сто лет назад выросла. Если желаете знать моё мнение, это больше походило на подтаявшую горку мороженого, чем на принцессу.
Двое горе-режиссёров продолжали руководить.
– Обними Таффи покрепче.
– И не прячь своё колечко, оно такое красивое. Вот так. Ой, Элли! Ты прям как из сказки.
(Во-во. Из сказки про жабу в свадебном наряде.)
Потом они пристали ко мне.
– Перестань вырываться, Таффи. И улыбнись, это же представление!
Не понял, с чегой-то мне радоваться. Меня всего стиснули, держат силой под этой дурацкой ёлкой. Вся шкура в иголках, и потом, очень уж меня нервировала эта здоровенная фея на верхушке: того и гляди рухнет на голову! Слишком она тяжёлая для такой хилой ёлочки. Но Элли сама смастерила её в детском саду, поэтому все старательно не замечали, что туловищем она похожа на взорвавшийся рулон туалетной бумаги, а лицом – на сплющенный в сумке помидор. Тоже мне, фея.
Крики и слёзы
Ой, да ладно, ладно! Ну так отшлёпайте меня! Я потерял терпение. Да и вы бы своё потеряли. (И возможно, быстрее, чем я.) Меня уже тошнило от похлопываний, поглаживаний и песен в исполнении Элли.
Весь ужас в том, что у Элли голос, как у коростеля, а голос коростеля похож на скрип старой берёзы. А по мне, так берёза скрипит гораздо приятнее, чем Элли, когда думает, что поёт.
Качая меня, как младенца, она в девятнадцатый раз завела эту идиотскую песенку:
Люблю я кошку Пуську,
Милашку и лапуську,
И если буду к ней добра
Она меня не поцара…
Ну так вот, она крепко ошибалась. Потому что я её здорово поцара. (Причём непреднамеренно, прошу учесть. Я просто выставил лапу, чтобы она перестала наконец меня гладить. Откуда мне было знать, что она в этот момент наклонится и придумает поцеловать меня в нос? Гениальный сценический ход!
Меня. Кота! Поцеловать в нос! Если хотите знать моё мнение, она прямо-таки нарывалась на неприятности.)
Как вы понимаете, последовали крики и слёзы. Маман, папан, дядя Брайан и тётя Энн примчались посмотреть, что произошло. И все разом уставились на крохотную царапинку на руке Элли. Да её и в микроскоп не разглядишь, а дядя Брайан забегал кругами, причитая что-то насчёт бешенства.
Бешенство! Чушь чепуховская! Честно сказать, я был обескуражен. Во-первых, Элли делали прививки. А во-вторых, бешенство бывает от диких собак или летучих мышей. Но уж никак не от музыкально одарённых котов, которых утомил скрип над ухом. Ой, то есть пение.
И так меня это достало, что я вышел из комнаты. Никем не замеченный: все суетились вокруг Элли. И оказался в буфете. Совсем один, в полной темноте. Только два больших прекрасных глаза печально сверкали во мраке: я, как всегда никем не понятый, прятался от людей и ждал Рождества безо всякой радости и надежды.
Впрочем, одну надежду я всё же лелеял: что идея о спектакле по мотивам детских песенок сама собой угаснет на веки вечные.
Что бывает, если дёргать паутину
Но, увы, надежду я лелеял тщетно. Они просто заклеили пластырем царапину и взялись за другую песню, более безопасную.
«Динь-дон-донце, кот в колодце!»
Конечно, колодец, в который меня решили засунуть, был не настоящий. Люсиль и Ланцелот сделали его, покуда Элли выманивала меня из буфета крошечными тарталетками с лососем. (Тётя Энн ради пущей важности называет их «канапе».)
Близнецы раздербанили для этого коробку от кофейного столика. Они вытащили из неё скрепки и расплющили. Потом срезали верхнюю часть, сложили кольцом и снова скрепили, разрисовали серыми квадратами – и вот вам каменный колодец.
Так, похоже, во второй части спектакля главным действующим лицом будет Ланцелот. Он откопал в коробке с маскарадными костюмами какие-то красные вельветовые бриджи и галопирует по комнате, без конца распевая две фразы: «Кто так пошутил с котом?» и «Кто же вытащил его?»
Они не решились посадить меня в свой дурацкий колодец.
– Сначала отрепетируем песню, – сказал Ланцелот, глядя на меня с недоверием, – а то мало ли что.
– Да, – согласилась Люсиль. – Таффи посадим в самый последний момент, когда будем готовы.
Элли глянула на свой пластырь, потом на меня.
– Да, Таффи. Ты будешь играть в спектакле, но позже.
Мне надоело, что люди помыкают мною в моём собственном доме – туда ходи, туда не ходи… Я вывернулся из рук Люсиль и запрыгнул прямо в их идиотский колодец.
Все пришли в восторг:
– Ой, Таффи! Ты гений!
Я задрал голову и завыл.
Все впали в экстаз.
– Смотрите! Таффи вошёл в роль! Он притворяется, что застрял в колодце!
– Какой же он умный!
– Скорее пой, Ланцелот!
И Ланцелот завёл свою бодягу:
– Динь-дон-донце, кот в колодце. Кто так пошутил с котом?
Девочки запели:
– Томми Линн, это Том.
– Кто кота потом достал?
– Джонни Стар, Джонни Стар, – спели Люсиль и мисс Коростель.
– Следующие две строки пою я! – сказал Ланцелот и запел: – Кто так дурно поступил…