И запел.
Я пел искренне, можно сказать, прямо сердцем пел. Сперва попытался растрогать их старинной жалобной песенкой про замерзающего в снегу котёнка.
Потом запел песню, от которой люди мягкотелые непременно прослезятся: про полосатую кошку, скончавшуюся от голода на дереве. (Я вас умоляю! Сколько вам лет? И сколько в своей жизни вы встречали кошачьих скелетов, свисающих с ветки? Ни одного. Вот именно. О том и речь.)
А потом я во весь голос выдал свою любимую: «Хор диких котов».
Ничего не сработало. Ни одна песня. Люди только втягивали голову и спешили пройти мимо. Некоторые бросали сердитые взгляды. Ни одна живая душа не остановилась, чтобы сказать: «Какие чудесные песни! И до чего прелестный голос!»
И вообще, они были крайне невоспитанные. То и дело до меня доносились обрывки фраз:
– …Кошмарный вой…
– …Непозволительно…
– …Совершенно невыносимо…
– …Явно бродячий. Сдать в приют…
Потом один наглец взял и выкинул мою пластиковую тарелку в урну.
Тогда я сдался, прекратил пение и ушёл. Ладно, придумаем что-нибудь другое.
Хор диких котов
На этот раз я был умнее. Нашёл ухоженную улицу, приглядел себе ухоженный дом и ухоженную леди, выгружающую дивного вида пакеты из ухоженной машины.
Она показалось мне немного знакомой. Но я не придал этому значения. Я встречаю уйму народу. Короче, подумал я, местечко что надо.
Первым делом что? Знакомство. Я стал виться вокруг её ног, дико мурлыча.
Женщина погладила меня и вдруг занервничала:
– Постой-ка. А я не могла тебя где-то видеть? Это не ты ли часом устроил драку с другим котом у нас на школьном дворе на виду у первоклашек?
Ой-ой. Вот теперь и я вспомнил, кто она такая. Это же классный руководитель Элли!
Но я был голоден, а сумки выглядели весьма аппетитно. И я усилил громкость мурлыканья до отметки 8. Сработало!
– Ох, да что это я, – сказала она. – Должно быть, спутала. Ты такой миленький, ласковый котик, а тот был просто ходячим кошмаром. У нашей школьной охранницы до сих пор шрам от его когтей.
Я постарался придать себе сочувствующий вид, проскользнув следом за училкой в дом. Мурлыкал изо всех сил, пока она разгружала покупки. Потом она наклонилась и пощупала мою шею.
– Ошейника нет.
Конечно, нет. На это мне ума хватило!
Она вздохнула.
– Ох, батюшки. Накормить тебя, что ли? Но учти, – она погрозила мне пальцем, – один раз, не больше.
Один раз? Ха, ха и ещё раз ха. Все знают: покормишь кота один раз – и ты у него на крючке пожизненно. Так что она попалась с потрохами. Выдала мне тунца из консервной банки и взяла на руки, чтобы показать дом. Я не вырывался, нет. Терпел с трудом, однако продолжал мурлыкать.
Даже когда она показала попугая.
– Смотри, кто у нас тут, – поднесла она меня к клетке. – Познакомься с Грегори.
Попугай Грегори мигнул, глядя на меня, я мигнул в ответ.
– Надеюсь, вы подружитесь, – сказала она.
– Мур-р-р-р-р, мур-р-р-р-р, – заливался я.
– Грегори у нас умница. Я закрою тебя на кухне. Но если в моё отсутствие услышишь всякие странные шумы и голоса, не пугайся. Это Грегори имитирует звуки, которые слышит.
Я мурлыкал и кивал.
– Хорошо. А теперь, боюсь, мне нужно возвращаться в школу, чтобы подготовить кое-что к вечеру четверга для проекта «Моё чудесное домашнее животное». Завтра найду твоего хозяина. А сегодня – только одну ночь – можешь поспать у меня.
Она взяла сумку и вышла.
А в моём распоряжении, значит, осталась кухня.
Кухня, и больше ничего.
Скучно. Смертельно скучно.
И тут включился Грегори. Сперва изобразил «скрип двери» и «грохот мусорного бака на колёсиках». Затем озвучил «ночь фейерверков». Потом свою хозяйку: «Ох, Грегори! Ты же знаешь, у меня от этих ужасных звуков голова раскалывается. Не мог бы исполнять что-нибудь тихое и милое?»
Ой, ладно, ладно! Ну так сварите из меня кроличье рагу! Я научил его песне «Хор диких котов». Я провыл её из кухни, и попугай Грегори запомнил её с полпинка. Вскоре мы выли её вместе, и получалось вдвое громче, потом Грегори и за двоих петь научился. И к моменту, когда мне надоело с ним выть, Грегори сам уже звучал как четыре кота, а не один.
Звезда!
Проблема в том, что он настолько проникся новой темой, что не мог с неё соскочить целых два часа после возвращения домой классной руководительницы Элли.
Ну и меня вышвырнули, естессно.
Идеальный дом
Ночевал я в сарае с инструментами, а наутро отправился искать дом получше. Проскочила, конечно, мыслишка: не вернуться ли к Элли. Наверняка она уже осознала свою ошибку, и лежит лицом вниз на кровати, и выкликает моё имя в небеса, выплакивая слезами по капле своё бедное разбитое сердце.
Но бреду я по улице и что вы думали, замечаю? Листок, прилепленный к фонарному столбу.
И ещё один на следующем.
И ещё. И ещё много, много листков, все одинаковые.
Подошёл посмотреть. Это оказалось объявление «Потерялся кот» с фотографией противнейшего, упрямейшего, угрюмейшего, капризнейшего на вид четвероногого.
Я не удержался от мысли: кому захочется такого искать?
Потом пригляделся внимательней.
Ба, да это же мой портрет!
Посмотрел вперёд, и точно: вдалеке мелькает мама Элли, останавливаясь у каждого фонаря, чтобы прилепить очередной оскорбительный постер.
Вот же ёлки-моталки! Во-первых, я не потерялся. Я ушёл искать лучшей жизни! И во-вторых, они выбрали самый дрянной снимок. Он не отражает мои лучшие стороны. В смысле, я не так выгляжу. По крайней мере, не всегда. Не каждый день. Изредка, возможно, когда не в настроении. Но не всегда же! Почти никогда!
Никто не опознает меня по этой фотографии. Ни один человек. Никогда-преникогда!
Так что я пошёл дальше вполне довольный, хотя многие, вот странное дело, бросив взгляд на объявление и затем заметив меня, пытались меня поймать. Я только успевал отплёвываться.
А потом я нашёл то, что искал.
Идеальный дом.
Широкие подоконники для лежбищ. Сад – джунгли (ох, и поохочусь!) На некоторых окнах нет сетки. Крышка с мусорного бака снята. И самое шикарное – пруд с беспечно плавающей милейшей золотой рыбкой.
Рай! Чистейшей воды райские кущи! Если и есть у меня любимое занятие, так это возлежать на бережке пруда с рыбками и полоскать лапку в водичке, пытаясь…
Нет. Сейчас не до мечтаний! Надо обаять хозяина. Он стирал. Мы разговорились. Вот как проходила беседа.
Он: Привет, котейка. Ты откуда такой?
Я: Мр-р, мр-р. (Вьюсь вокруг ног, намекая на пустой желудок.)
Он: Голоден? Любишь рыбьи головы?
Я: Мр-р-р-р-р!
Он (ставя передо мной тарелку): Ну-кась отведай. Тебе станет намного веселей жить.
Я: Чав, чав, чав.
Я на небесах, несомненно. Я наелся рыбы. (Чуть многовато укропа, на мой притязательный вкус, но, побойтесь Бога, не каждый же родится шеф-поваром.) Я подремал на подоконнике. Но подул ветерок, и я проскользнул в дом через открытое окно, а когда время, по моим ощущениям, подошло к обеду, направил стопы к пруду.
Обидно. Он маячил поблизости, развешивал бельё.
Ну да ладно. Свежая рыбка подождёт. Я обогнул дом и как следует порылся в мусорных баках.
Половинка рыбной палочки. Вкусняки-няки-няки, как в той песенке. О да, я нашёл Идеальный Дом.
Так я подумал. Но в три тридцать мой сказочный мир рухнул. По тропинке затопали шаги. Куча вопящих и верещащих рыжих хулиганов.
– Гляньте! На окне! Котяра!
– Папка достал нам настоящее домашнее животное! Не просто тупую золотую рыбку, а натурального живого кота!
– Чур я первый его глажу.
– Не-е-ет! Я первый увидел, мне и гладить первому.
– А потом я.
– А потом я.
– А потом я!
– Ага, раз я последний, чур я его в школу понесу на вечер «Моё чудесное домашнее животное».
Хорошо, конечно, быть востребованным. Но честно, шум они подняли страшенный! Пока они спорили, я их сосчитал. Пять рыжих пацанов! Пять кошмарных горлопанов одновременно тянули ко мне цепкие ручонки. И уж пришлось мне как следует пошипеть и поплеваться, чтобы слинять с этого подоконника.
Но после этого запели они совсем по-другому, уверяю вас!
– Плохой кот!
– Он меня поцарапал! Гляньте! До крови!
– Наверно, он дикий.
– Кто захочет такого в школу нести? Я лучше возьму красивую золотую рыбку.
– Нам вообще-то никто другой и не нужен.
– Ну, этот нам точно не нужен.
Ага, Идеальный Дом, как же!
Вернись домой, я тебя задушу
Я подремал в соседском гараже. (Ой, ладно, ладно! Открутите мне хвост! Да, я оставил приличную вмятину в новой модной шляпке, которую хозяин прятал до дня рождения своей жёнушки. Но любой, кто вздумал бы вздремнуть там, лёг бы именно на неё. До того уютная шляпа, слов нет. И вовсе не виноват я, что лента вокруг тульи спуталась и порвалась. Я просто пытался смести с неё кошачью шерсть. Да, я крутился, надо же было устроиться поудобней.)
Проснулся, чувствую – помираю с голоду. Раньше, в прежнем доме, проголодавшись, я мог просто развалиться где-нибудь на самом проходе и смотреть в глаза маме Элли, пока она не вспомнит о своих обязанностях кормилицы.
Увы, это не срабатывало с незнакомыми. Я крутился под ногами, тёрся и мурлыкал, но чужие так неуклюжи! На меня наступали, об меня несколько раз спотыкались. И ругали, представляете? Есть такие грубияны! Наконец я сдался и пошёл проведать, что выбрасывают в ближайшей пиццерии. (Вы тоже неравнодушны к пеперони?)
Завернув за угол, кого, по-вашему, я увидел? Кто, как не сам Мистер Меня-Послали-Искать-Нашего-Кота, вышагивал в раздражении и обиде?
Меня не радовала перспектива вернуться домой, вися у него подмышкой, и я поспешно скрылся.
– Кис-кис! – орал он, сотрясая воздух. – Таф! Таффи-и-и-и, где ты-ы-ы? Вернись, чтобы я мог тебя придушить! Вернись, чтобы я мог сварить тебя в кипящем масле! Таф-фи-и-и! Знаешь, что сейчас идёт по телику? Да! Лучшие пенальти сезона! И что же, я сижу смотрю? Нет, не смотрю. Не сижу. Отчасти из-за того, что телевизор сломан. А отчасти потому, что меня послали тебя искать! Так что возвращайся, Таффи! Кис-кис-кис! Вернись, чтобы я мог испортить тебе жизнь так же, как ты испортил мне!