– Что случилось-то?
– Ничего. Вася сердитый пришел и не рассказывает. Знаешь, я тут по телевизору услышала совет психолога – нельзя спрашивать ребенка про школу в первые сорок минут после его возвращения из учебного заведения. Как ты считаешь, это осмысленно?
– А-а? Через сорок минут позвонить? – Муж пытался говорить и работать одновременно.
– Нет, не надо. Все в порядке. Пока, – сказала я.
Вася тем временем достал из шкафа пылесос и приделывал щетку к шлангу.
– Вась, ты чего? – спросила я.
– Я буду пылесосить, – ответил ребенок, – в своей комнате. Только ты дверь закрой. Не мешай.
– Какой ты у меня молодец, – сказала я, помогла ему прикрепить щетку и вышла, аккуратно прикрыв дверь.
Няня варила суп, я работала, мирно гудел пылесос.
– Что-то он долго возится, – сказала няня.
– Наверное, хочет, чтобы было чисто.
– Может, посмотреть? – предложила она.
Мы зашли в комнату. Вася сидел над разобранным до последней трубы пылесосом.
Пакет с мусором был вывален на ковер. Рядом аккуратной стопкой лежали тетради.
Вася внимательно разглядывал внутренности пылесоса.
– Вась, ты чего? – спросила я.
– Тетрадь не пролезает. По русскому, – ответил ребенок, – наверное, потому что пылесос маленький. А бывают большие?
– Бывают. А зачем ты тетрадь в пылесос запихнул? – ахнула я. Из одной трубы торчала скрученная в трубочку тетрадка.
– Она все равно дальше не проходит. Застряла, – объяснил ребенок.
– Зачем?
– Да надоели мне эти домашние задания. Пишешь, пишешь, а тетрадь не заканчивается.
– А ты думаешь, что если тетрадь закончится, то и домашние задания не надо будет делать?
– Ну да.
– Нет, Васенька. Когда одна тетрадь заканчивается, заводят новую.
– Правда?
– Правда.
– Какой ужас.
Так я обычно говорю: «Какой ужас». В устах ребенка это звучит действительно впечатляюще.
Тетрадь вытащили. Пылесос убрали. Вася сел за уроки. Зашла через некоторое время. Он сидел за столом, держал в руках фигурки рыцарей и долбил одного рыцаря другим.
– Почему ты уроки не делаешь? – спросила я.
– Ручка не пишет, – ответил он.
– Возьми другую.
Согласно требованиям учительницы, у Васи в пенале всегда лежат две ручки и на письменном столе еще три. Сын взял другую ручку и склонился над тетрадью. Я вышла. Захожу еще через пять минут. Рыцарь продолжает долбить копьем недруга.
– Вася, ну в чем дело?
– Опять не пишет, – ответил он.
– Не может быть. Что ты выдумываешь?
– Сама попробуй.
Я взяла ручку. Попробовала на листочке – правда, не пишет. Другая писала, но плохо.
– А эти?
– Тоже не пишут.
Ручки писали замечательно.
– Ничего подобного.
– Дай мне другую ручку. Папину.
Спорить мне не хотелось – проще было дать ручку.
– Она неудобная. Толстая, – сказал Вася.
Дала свою.
– А этой нельзя. Она как фломастер. Светлана Александровна не разрешает.
– И что ты предлагаешь?
– Ну, раз ручки не пишут, значит, я не могу сделать домашнее задание. Я же не виноват, что у нас в доме нет нормальной ручки. – Вася картинно показал на гору сваленных перед ним ручек, взял рыцарей и продолжил сражение.
– Они пишут, – сказала я, – делай уроки. Вот смотри, пишет, и эта тоже, и эта.
– Они на твоем листочке пишут, а в моей тетради не хотят. Вот, смотри.
Вася взял ручку и начал выводить букву «Ч». Ручка не писала. Наконец до меня дошло. Это же мой способ! Любимый! Кусочком мыла намылить тетрадь!
– Вася, признавайся, ты мылом намылил? – спросила строго я.
– Мылом? – искренне удивился сын. – Нет. Я руки мыл без тетради.
Еще через минуту меня осенило. От ладони, не отмытой после котлет, блинов или конфеты, тетрадь засалилась.
– Отступи и пиши рядом, – сказала я, – и подложи под руку другой листик. Тогда все будет писать.
Вася со стоном опять принялся за букву «Ч». Я вышла из комнаты.
– Вася, ты пишешь? – крикнула я из кухни, чтобы лишний раз не вставать.
– Нет, тетрадь мою, – ответил сын.
Вставать все-таки пришлось. Вася сидел и с усердием тер тетрадь мылом. До этого он ходил в ванную, но я не придала этому особого значения.
– Мама, ты правду сказала. От мыла ручка не пишет, – с восторгом доложил ребенок. – Я сначала не понял, почему ты про мыло спросила, а теперь понял.
– Хорошо, что хоть не доску в школе и не свечкой, – сказала я и прикусила язык. Но, по-моему, было уже поздно.
21 ноябряИскали ботинок, нашли девочку
Пошла забирать сына из школы. Все вышли, а его нет.
– Можно, я зайду мальчика заберу? – попросила я охранника.
– Забирайте любого, – ответил он и показал на мальчишек, бегающих по вестибюлю.
Вася сидел на лавочке перед раздевалкой и никуда не спешил.
– Вася, я тебя уже полчаса жду. Почему ты не одеваешься? – спросила я.
– Я один ботинок потерял, – сказал он.
– А я юбку потеряла, – пожаловалась девочка в колготках, сидящая рядом на лавочке.
– Ладно, сейчас найдем.
Полезла под лавочку. Там было несколько ботинок без пары.
– Что вы тут ползаете? – спросила меня уборщица.
– Ботинок ищу, – ответила я ей, выглядывая из-под лавки.
– Что ж за люди пошли? – возмутилась уборщица. – То под лавками ползают, то в туалет школьный ходят. Как будто дома сходить не могут. Я же не хожу к ним в квартиры в туалет, а в школе, значит, можно.
– Я в туалет не ходила, – сказала я, вынырнув и ударившись головой.
– Вы не ходили, а другие – ходят.
В школе я всегда чувствую себя виноватой и из-за этого тупею и теряюсь. Под лавкой было много обуви, причем стоял или только правый, или левый сапог, ботинок или кроссовка. Все ботинки казались мне одинаковыми, и приходилось брать по одному, подносить к Васиной ноге и сравнивать.
– Это мой ботинок! – закричал на меня мальчик постарше.
– Ты уверен? – уточнила я. Уж очень он был похож на наш.
– Да, отдайте!
– Извини. Вася, где ты видел свой ботинок в последний раз? – выползла я из-под лавки.
– Не помню. Здесь, – ответил он.
– А моя юбка? – спросила девочка в колготках.
– Что твоя юбка?
– Вы ее не нашли?
– Нет, а ты где ее видела в последний раз?
– Не помню. Здесь.
– Ладно, сидите, пойду в раздевалке посмотрю.
Я зашла в раздевалку. Сверху на вешалке лежали утерянные вещи – одна синяя перчатка, серый шарфик, черная шапка и спортивные штаны. Ни юбки, ни ботинка.
– Нету, – сказала я, выходя.
– Конечно, нету, – хмыкнул сын, – это не наша раздевалка. Наша соседняя.
– А что ж ты раньше не сказал? – Мне уже было жарко и хотелось домой.
– Ты не спросила.
Зашла в соседнюю раздевалку. Получила сменкой по попе от мальчика. Хороший мальчик – натянул куртку на голову и, размахивая мешком, крутился на месте.
– Больно же, – обиделась я.
Он даже не остановился. Пришлось уворачиваться, чтобы не получить еще раз.
– Не знаю я, где ваши вещи, – вышла я из раздевалки. Вася с девочкой были заняты разговором.
– А я нашла юбку, – сказала девочка, – я на ней сидела.
– И на моем ботинке, – подхватил Вася, – ботинок в юбке оказался.
– И почему вы не одеваетесь?
– Мама, иди, не мешай. Видишь, мы разговариваем, – заявил сын. Правда, девочка стала послушно натягивать юбку.
– Давайте одевайтесь и пошли, – велела я.
– И я тоже? – спросила девочка.
– И ты тоже. Тебя уже заждались, наверное. Кто тебя забирает – мама, бабушка или няня?
– Бабушка.
– Пойдем найдем твою бабушку.
– Только мы сначала на кучу-малу пойдем, – заявил сын.
Куча-мала – это у них традиционное послешкольное развлечение. Маленькая ледяная горка во дворе, с которой они скатываются друг на друге.
– Ладно, только недолго, – разрешила я.
Мы оделись и вышли. Вася с девочкой – так я и не спросила, как ее зовут, побежали на горку и съехали в обнимку. Даже не в обнимку, а в обжимку.
– Где твоя бабушка?! – крикнула я вслед девочке. Но она меня не услышала. Я стояла с двумя портфелями и двумя сменками. Замерзла.
– Вася, пойдем домой! – позвала я через десять минут.
– Сейчас! Последний раз! – крикнул он и скатился, метясь ногами в голову новой подружке.
Они прибежали запыхавшиеся.
– Где твоя бабушка? – спросила я девочку.
– А? – переспросила она, еще плохо соображая после удара ногами по голове.
– Бабушка, – терпеливо напомнила я, мысленно кляня эту бабушку, которая не бегала по двору, не кричала: Леночка или там Светочка.
– А она меня после пятого урока забирает, – объяснила очухавшаяся девочка.
– Так ты урок прогуляла? – ахнула я, потому что забирала Васю после четвертого.
– Да, – сказала девочка.
– А что же ты в раздевалке делала? – все еще не верила я.
– После ритмики переодевалась. А вы мне сказали, чтобы я собиралась быстрее и выходила.
– Понятно. Значит, я виновата.
– Нет, мне понравилось, – стала успокаивать меня девочка, – приходите за мной еще. А то мне бабушка никогда не разрешает в кучу-малу играть. И сразу домой ведет.
– Да, – вступил в разговор Вася, – здорово я в тебя врезался?
– Здорово, – ответила девочка и потерла рукой голову.
– Ладно, иди в школу и жди бабушку, – велела я.
– Нет, я пойду в кучу-малу. Хочу накататься надолго. Навсегда.
23 ноябряТест на мокрую голову
– Мама, мне нужно подстричься, – сказал Вася, когда пришел из школы.
– Зачем? У тебя хорошая стрижка.
– Нет, мне нужно все отрезать. Здесь и здесь. – Сын показал на челку и затылок.
Мне, видимо, пора рожать девочку. Косы сыну я пока не отращиваю, но волосы у него достаточно длинные. Скажем так, длинноватые. Стричь кудри жалко. Но Вася сказал, что, пока я не отведу его в салон, он не сядет делать уроки. Пришлось вести.