— Молодой человек что-то выбирает своей девушке? Может быть, старый еврей сможет чем нибудь помочь?
— Не знаю, наверное. Мне нужно обручальное кольцо.
— Обручальное кольцо — это важный шаг не только в жизни женщины, но и мужчины. Думаю, что это должны быть бриллианты, да, только бриллианты. Ни одна девушка не устоит. Даже если юноша сомневается в правильном ответе любимой, то бриллиант сделает свое дело.
Я слегка ухмыльнулся.
— А почему вы не спросили о моей платежеспособности? Вдруг я не могу позволить себе бриллиант?
— Ах, молодой человек. Я уже очень долго живу на этом свете и прекрасно понимаю, что когда юноша приходит в магазин за кольцом, а одет он при этом в эксклюзивные вещи, и в ножны на его очень оригинальном ремне вставлены клинки восемнадцатого века, то этому юноше предлагать что-то не с бриллиантом для единственной, которую он хочет назвать женой, просто кощунство.
— И что же вы мне можете предложить?
Он начал демонстрировать кольца, одно за другим. Но меня ничего не устраивало.
— Скажите пожалуйста, а можно попросить вас показать мне что-нибудь неброское и изящное.
— Ах, молодой человек, вы просто льете бальзам на сердце старого еврея. Но даже вас я хочу спросить. Вы хоть представляете, сколько такое кольцо стоит?
Я негромко вздохнул и вытащил из кармана бумажник. Еще одна, привитая мне Филом, привычка — носить с собой бумажник. Это была очередная его победа. Самым значительным он считал то, что отучил меня грызть ногти. И то не совсем. Теперь, вместо того, чтобы обгладывать ногти до мяса, я вожу пальцем по губам. Но это все, чего Фил смог добиться. Так вот, из извлеченного на свет бумажника я достал свою черную карту.
— Я надеюсь, что смогу себе это позволить.
И вот сейчас я пишу, любуюсь на кольцо и глупо улыбаюсь. Я счастлив!»
— Альбус, ты не любил Лили Эванс?
— Я знал ее достаточно, чтобы просить Северуса повременить со свадьбой. Да и сам Северус просто закрывал на многое глаза, подчиняясь влиянию первой влюбленности. Но в том, что произошло дальше виновата только Лили! Перси, продолжай, мой мальчик.
Глава 35. Вспомнить хоть что-то
«27 сентября 1978 года.
Я сегодня проснулся. Нет, не так. Я сегодня очнулся с дикой головной болью, а во рту была пустыня, причем, пустыня облюбованная кошками. Пару долгих минут я пытался сообразить где я нахожусь, а когда понял, то попытался вспомнить, а как именно я сюда попал? Потому что кабинет крестного в Хогвартсе был последним местом, где я мечтал оказаться. Вспоминалось плохо, точнее — не вспоминалось вообще.
А еще у меня жутко чесалась кожа на обоих предплечьях. Поскребя руки прямо через одежду, я отметил, что сижу в кресле, забравшись на него с ногами, одетый, почему-то, в свою старую школьную мантию.
Тогда я, обхватив голову руками, под сочувственным взглядом Фоукса, попытался восстановить в памяти последовательность событий, финалом которых было мое пробуждение здесь.
Итак.
26 сентября я аппарировал в сад окружавший мой дом. Не знаю, что толкнуло меня не заходя в дом пройтись по саду, но… Я подошел к окну в нашу с Лили спальню. Сперва я не поверил своим глазам, потом проверил, а мой ли это дом? Убедился, мой. И вновь подошел к окну. Занавески были отдернуты, и кровать прекрасно была видна в свете встающего из-за горизонта солнца. Также было очень хорошо видно, что на кровати находятся двое. Рыжие волосы Лили лежала на подушке перемешавшись с черными. Я смотрел достаточно долго, чтобы мужчина, пошевелившись, перевернулся на спину.
Поттер!
Не понимаю, почему я не ворвался в дом, почему ничего не разнес, не стал закатывать скандал — не понимаю. А может быть, я всегда подсознательно ждал этого?
Я аппарировал. Первым местом, которое пришло мне в голову, был дом в Тупике Прядильщиков. Там я залез в бар, вытащил бутылку огневиски и стал пить его прямо из горла. Пить я никогда не умел, потому, после каких-то пары глотков меня повело. Оцепенение, которое охватило меня в первый момент, прошло, и я рассмеялся.
Странно, но я совсем не думал о Лили, о ее измене. В голову лезли совершенно дурацкие мысли, например, почему Поттер — олень, а рога выросли у меня?
А еще я понял, что не могу больше видеть этот гребанный коттедж в Годриковой Впадине. Никогда. Сжечь его что-ли? Ага, вместе с этими.
Но тут мой пьяный мозг озарила идея.
Я достал пергамент и написал дарственную на дом на имя Лили. Все как положено, в двух экземплярах. Как только я поставил свою подпись, один экземпляр очутился на столе у моего поверенного, ну или где там гоблины такого рода бумаги хранят.
Достав новый лист я написал письмо Лили, в котором объяснил свою точку зрения на все происходящее, причем, в абсолютно нецензурной форме. Предупредил, что сегодня зайду за вещами, и что будет лучше для всех, если дом окажется пустым. В конце добавив что-то вроде, "Дарю, не подавитесь", я отправил письмо вместе с дарственной Эванс.
Решив, что дело сделано, я рухнул в кресло и снова присосался к бутылке.
Я успел выхлебать половину, когда до моего затуманенного сознания дошло, что кто-то весьма настойчиво ломится в дверь.
— Северус открой, открой, я знаю, что ты здесь. Нам нужно поговорить! Сев, ну пожалуйста, позволь мне все объяснить. Сев!
Объяснить? Зачем? Какой смысл пытаться объяснять очевидное, не понимаю. Я подошел к двери и, не открыв, облокотился на нее спиной, затем сполз вниз и уселся прямо на пол. В руках была зажата бутылка, из которой я сделал длинный глоток. Не знаю сколько мы так просидели. Я возле двери со стороны прихожей, она со стороны улицы. Она что-то говорила, что-то о том, что я все неправильно понял. Интересно, каким образом увиденную мною картину можно было понять неправильно? Я глухо засмеялся и снова приложился к бутылке. Потом я услышал, что Лили заплакала. Рыдала она навзрыд. Мне даже захотелось открыть дверь и спросить. Нет, не требовать объяснений, тут все итак ясно. Будущий почти муж и даже — почти любимый, очень много времени проводит вне дома. А она скучает, вот и захотела немного развлечься. А эта скотина взяла и заявилась домой так не вовремя. И сразу же бедная Лили превратилась из будущей жены в бывшую почти жену. История идиотская до икоты. Я икнул. Про эту ситуацию столько анекдотов рассказано, столько романов написано. Не реви, я верю тебе Лили. И что любишь, и что жить не сможешь, верю. Просто так получилось, бывает.
Так что, объяснения мне не нужны, я бы хотел задать тебе всего один вопрос — зачем? Чего тебе не хватало? Я бы хотел спросить, но не стал. Может, я к тому времени уже набрался, а может мне просто стало лень. Лень подниматься, лень дверь открывать. Безразлично.
Лили в конце концов ушла, а я так и сидел под дверью, потихоньку приканчивая бутылку с огневиски.
Следующим визитером была Джейн Эванс. Вот ей я открыл. И мы с моей бывшей почти тещей сидели на крохотной кухоньке и молчали. Молчали мы довольно долго. Затем Джейн это надоело.
— Ну и мне плесни, что один надираешься?
Я налил ей в стакан из моей, уже пустой на две трети, бутылки. Мы молча выпили.
— Ты бы ей хоть оправдаться дал, что ли.
— А зачем? Её оправдания что-то изменят? Я не вернусь. Это уже решено.
— Гордый. Это хорошо, наверное. Давай будем говорить на чистоту. Меня вся эта ситуация не устраивает. Мне не нравится Поттер и никогда не нравился. Да, я его знаю. Лили учится с ним в школе авроров и пару раз притаскивала его к нам перекусить. Я не знаю, что произошло, и почему они оказались в одной постели, но еще на прошлой неделе Лили не воспринимала его иначе, чем простого однокашника.
— А в школе она его вообще никак не воспринимала.
— Что?
— Лили, Джеймс Поттер и я учились вместе в Хогвартсе. Они были даже с одного факультета. — Любезно просветил я Джейн.
— Она ничего мне про него не рассказывала.
— О, но Лили скорее всего рассказывала вам о Мародерах. Так вот — это их атаман.
— О, Господи! Северус поговори с ней. Хотя бы сделай попытку, пусть у нее будет испытательный срок. Она дура, но она тебя любит. Прости ее. Пусть не сразу. Попробуйте начать все с начала.
— Нет.
— Северус.
— Нет, не нужно меня в чем-то убеждать Джейн, это бесполезно.
— Ну хорошо. Я пойду тогда.
Я кивнул и снова сделал глоток из бутылки. Похоже, что она сейчас кончится, а другой у меня нет. И тут я вспомнил, что договаривался с Фрай, Эваном и Филиппом встретится в «Кабаний Голове», отметить мою защиту звания Мастера. Перемещусь я, пожалуй, туда. Если еще никого нет, то с Аберфордом посижу. Все это я обдумывал, провожая Джейн до двери.
Уже стоя на пороге Джейн остановилась.
— Сев, когда любишь можно простить многое.
— Но не все, Джейн, далеко не все.
Она покачала головой и вышла.
А я допил огневиски и аппарировал в кабак.
Дальнейшие события сливались с чередой бутылок. Сколько их было я не считал. В какой-то момент ко мне присоединились мои, ну в этот момент, собутыльники. Фрай, глядя на череду пустых емкостей под столом, уважительно присвистнула.
— Не слабо. Что отмечаем с таким размахом?
— Я с Лили расстался. Мы друг друга бросили. Во.
— Ну, за это наверное стоит выпить.
И я продолжил напиваться уже в компании.
Потом я вспомнил, что мне нужно забрать свои вещи. Поэтому я встал и, покачиваясь, выполз из-за стола.
— Я это... как его... за вещами, ага.
И аппарировал.
Всё, дальше в памяти была, чудовищная по своим размерам, черная дыра. Любая попытка вспомнить что-либо вызывала сильнейшую головную боль.
Я обхватил голову руками и застонал сквозь стиснутые зубы.
Тут Фоукс встрепенулся, и я увидел, что в кабинет входит Альбус. Он держал в руках стакан, наполненный, судя по виду, антипохмельным зельем.
— О, милосерднейший из смертных, — проскулил я, протягивая дрожащую руку к заветному стакану.
Крестный помог мне выпить антипохмельное, затем сел напротив меня за стол, сложил руки домиком и опустил на них подбородок. За то время, пока он ждал начала действия зелья, не было произнесено ни одного слова.