[39].
И вдруг, как намеренно резкое грубое сравнение, появляется Искренне Ваш. Вот он я: без морщин, примерно на пятьдесят лет моложе Боба, с выбритой с боков головой, косичками на макушке, завязанными сзади узлом, как у какого-нибудь чудного растафарианского могавка, в черной прозрачной рубашке. В отличие от господина Доула, было очевидно, что я прожил в Сан-Франциско слишком долго.
Когда моя неординарность заполнила экран, ведущий обратился к американскому народу со словами, которые будут звучать в моих ушах весь остаток моей жизни, полными экспонентно-возрастающей патетики: «Познакомьтесь с новым лицом Виагры: Джейсон Галлавэй.
Матерь божья! Только одно предложение, и я заменил Боба Доула как олицетворение Виагры. Я только что стал рекламным мальчиком эректильной дисфункции.
Мне захотелось снять телефонную трубку и закричать. Мне хотелось узнать, сколько Бобу Доулу заплатили за его рекламный ролик. Ну, сколько это могло бы быть? Сто тысяч долларов? Пол-лимона? Ясно, как дерьмо в божий день, что это стоило больше, чем две бутылки шнапса!
Я украдкой посмотрел на распятие и могу поклясться, что заметил, как Иисус криво усмехнулся, продолжая спокойно висеть на стене.
Бог мне теперь не помог бы. И шнапс не помог бы мне теперь. Моей единственной надеждой была заначка Валиума. Все, что там было.
Я проснулся на следующий день около полудня отдохнувшим и умиротворенным. Приятно светило солнце. Потребовалось короткое время, чтобы память о вчерашнем кошмаре вернулась. В амнезийном тумане, вызванном непомерной дозой Валиума, я каким-то образом прикрепил распятие к экрану телевизора вверх тормашками. И, очевидно, пытался выкинуть эту конструкцию из окна, подражая стилю Кита Ричардса. К счастью для всех участвующих, я был слишком под воздействием, чтобы пронести телевизор далее чем па полметра. К тому же моя работа как клейщика никуда не годилась. Поэтому весь нанесенный урон был быстро аннулирован.
В ящике голосовой почты было тридцать семь сообщений. Я стер их все, не слушая.
В конце концов позже, но этим же днем я осмелился выйти на улицу. Не было видно никаких пикетов. Никто ничего не кричал мне из проезжающих мимо машин.
Пока я шел по улице, навстречу мне попалась симпатичная девчушка с пакетом продуктов, которая улыбнулась, проходя мимо.
Все, казалось, должно быть в порядке.
ШЛЮХА КОЛЬЦА[40]
Как и у любого другого средства, усиливающего какой-либо аспект или уровень производительности, у Виагры есть, как говорится, довольно неприятное побочное действие. После двенадцати часов непрерывной, твердой, как мореный дуб, эрекции ваш старый дружок уже не тот, каким вы его знавали раньше. Представьте себе бейсбольную биту Нерфа[41] в сравнении с молотком для игры в крокет. Ну, в худшем случае это разочаровывает. А любое разочарование — это просто не то, на что были всегда настроены мои член и душа. Все же есть жестокая правда для члена, стоящего на трезвую голову: забудь о вечной стойкости. И больше не будет никаких гениталий, которыми, помимо всего прочего, можно оборонять дом.
Просто средненькая по размерам трубка из плоти, слегка сопротивляющаяся силе притяжения, которая в определенные моменты становится мягкой, как губка, а в иную, лучшую для себя пору тверда, как размороженная пицца-пепперони. Ну, кажется, и что из того. Но кому же, блин, нужна размороженная пицца, когда у них есть колбаса твердого копчения? А с тех пор, как я стал «новым лицом Виагры», у меня отчасти уже появилась репутация, которой нужно было соответствовать. (Мои родители несказанно гордятся этим. Они фактически больше не разговаривают со мной вообще.)
Поэтому я позвонил своему доктору.
Мой доктор — особый человек со сверхъестественным по отношению ко мне ощущением надвигающейся беды (это отмечено в моей медицинской карточке как обстоятельство, позволяющее врачу в случае чего избежать судебного преследования), а также пониманием разницы между тем, как должны обстоять события, и тем, как Они Обстоят на Самом Деле. Он знает о моей темной и отвратительной истории и о полном отсутствии у меня здравого смысла и способности к трезвому суждению. Ему также известно, что я живу в мире, очень отличном от его. Он описал мой мир однажды как «место, где дьявол наигрывает мелодии из популярных шоу на аккордеоне, в то время как ангелы чистят зубы зубной нитью». Я понятия не имею, что это значит, как, впрочем, это неясно и ему на следующее утро, когда «кислота» наконец уже выветрилась. Но главное, что он знает: у меня есть друзья в таких темных местах, что у них модифицировалось зрение, и мне открыт доступ к любым химическим веществам или псевдофармацевтическим препаратам, имеющим хоть какое-либо значение в современной медицине Запада. Именно по причине всего этого он понимает, что когда я действительно звоню ему и прошу о чем-то, то это акт отчаяния. Он — Последнее Средство.
Большинство входящих телефонных звонков к доктору записывается секретарем в приемной как сообщения; на них доктор отвечает во время своих «телефонных часов» с 6.00 до 7.00 вечера. Меня сразу соединяют напрямую.
— Джейсон… как твои дела?
Когда бы он ни говорил со мной, вокруг него ощущается какая-то безотлагательность, которой, как мне кажется, нет и в помине, когда он общается с кем-нибудь еще.
Он говорит топом освобождающего заложников переговорщика, который выпил слишком много кофе. У меня есть подозрение, что, когда его секретарь сообщает ему, что я на проводе, он бежит в свой плюшевый кабинет и начинает перепрыгивать с одного кабельного канала на другой в поисках первоочередных новостей или проверяет, нет ли в кадре меня, свисающего с моста Золотые ворота, одетого только в улыбку на лице и пояс с Семтексом[42], коробочка со взрывным устройством для которого установлена где-то поблизости, орущего «Рок-н-ролл-П» Гэри Глиттера[43] и требующего шоколадных пончиков Или Чего-то Еще.
— Я принимал Виагру, но теперь перестал. И меня беспокоит то, что со мной произошло в результате.
— А какого черта ты принимал Виагру? Я тебе ее не прописывал.
— Эксперимент… исследовательская… работа. Я заказал ее по Интернету.
— Черт их побери, все эти новые технологии. Ничего, кроме проблем. Эту страну ожидает крах, помяни мои слова. Если у тебя были проблемы с потенцией, мог бы прийти показаться мне. Я полагал, что у пас достаточно доверительные отношения. Что еще ты достал через Интернет? Боже! Что вообще там можно достать? Героин? Крэк? Там что, беспредел? Ты на крэке?
— Пожалуйста, успокойся. Нет, я не на крэке. И тогда у меня не было эректильных проблем! Как я уже сказал, это был эксперимент. Да какая разница. Что мне делать?
— Не значит ли это, что у тебя не наступает эрекция?
— Только повтори это, и я сломаю тебе челюсть. Я знаю, где ты спишь[44].
— Ну, в чем, собственно, проблема?
— Это просто не то, что ты думаешь.
— Конечно, это не то, что я думаю, засранец. Это типа…
— Засранец? Этому учат на медицинских факультетах? Ты учился медицине?
— Это как когда ты сначала принимаешь Экстази, а потом перестаешь, то чувствуешь себя иначе, чем прежде. Так всегда с наркотиками.
— Так что ты говоришь? Что я должен продолжать принимать эти таблетки для стояка?
— Скорее всего, должен сказать, да. Мне нужно было бы сказать: «Да, Джейсон, если ты когда-нибудь захочешь иметь что-либо хотя бы отдаленно напоминающее эрекцию, над которой не смеялся и не издевался бы тот, кого ты, может быть, затащишь к себе в комнату, будучи обнаженным сам. Да, ты должен принимать эти таблетки для стояка ежедневно во время завтрака в течение всей твоей в противном случае вялой жизни».
К тому же я должен буду отказать тебе в рецепте на них, как и на все остальное. Иди и ковыряйся в своем драгоценном маленьком Интернете. Посмотрим, куда он тебя заведет.
— Ты — мудак с козлиной этикой.
— Эй, это не я висну на телефоне с проблемой вялости члена.
— Задница.
— Ну, так тебе нужен рецепт или нет?
— Нет. То есть… я имею в виду, если бы мне сейчас немного Окси…
— Видит бог, что если ты сейчас на беспроводном телефоне, то я вешаю трубку. Разговоры по беспроводным телефонам могут быть подслушаны другими, ты сам знаешь. Их перехватывают даже детские мониторы[45].
— Да я шучу, док. Черт. С каких пор ты такой напряженный? Да не нужно мне никакой Виагры. Я хочу узнать, существует ли какое-нибудь лечение от поствиагрического стрессового расстройства.
— ПВСР — это здорово. Я воспользуюсь этим. Опубликовать исследование. Разбогатеть.
— Не уходи от темы, пожалуйста.
— Ну… хммм. Ты знаешь, что такое кольцо для члена?
— Я не прокалываю собственный член. И ничего рядом с ним. У меня запрет на провоз любых острых, режущих и колющих предметов в зону ширинки.
— Боже милостивый, Джейсон, тебя где растили?
- 'Гы это к чему?
— Порой ты такая деревенщина. Послушай, кольцо для члена — это вот что. Это кольцо, которое надевается па член. Оно сужает поток крови. Кровь притекает, член наполняется ею, кольцо прижимается плотнее и сдерживает отток крови. Просто. В любом книжном магазине для взрослых таких колец — целый набор.
— Это для геев?
— А ты хотел, чтоб так оно и было? И ты занялся бы сексом с мужчиной?
— А нс говорил ли я, что знаю, где ты спишь?
— Ты делаешь мне предложение?
— Как я тебя ненавижу, Поцелуй меня в зад.
— Половые связи между доктором и пациентом предосудительны. Кроме того, я придерживаюсь традиционной ориентации. И мне совершенно незачем целовать твою жопу или какую-нибудь другую часть тела.