Бен продолжает дуться. Непонятно, на кого именно. А скорее всего, на весь свет. Потому что его дама учудила.
– Пригласила родственников! – завопил сегодня Бен, не успела я явиться пред его светлы очи и расположиться в кресле напротив. – У вас так принято?
– А что случилось-то? – аккуратно поинтересовалась я. – Если я буду точно знать, может, мне будет легче ответить?
Бенито сразу утихомирился и стал бубнить о том, что случилось в его доме вчера вечером. Да, генеральный прав-я действую на моего дорогого Бенито как валерьянка.
А Бен тем временем бубнил:
– Она взяла и пригласила своих родственников на Новый год. А я совсем не собирался здесь отмечать Новый год. Я собирался поехать к брату в Гамбург. И ее, между прочим, с собой брать не намеревался…
Бедная девушка.
– …потому что она не впишется в то общество…
Брат Бена вращается в обществе?
– …и вообще, дело даже не в этом. У меня никаких серьезных намерений в отношении ее нет. А она, видно, думает, что есть…
Тут он приостановился и с непередаваемой мукой в глазах уставился на меня. Требовалось реагировать.
– Наверняка думает, – согласилась я. – Женщины всегда думают.
– Почему?! – вскричал Бен.
Я подавила улыбку:
– Не знаю. Такая природа, наверное.
– Дурацкая природа, – проворчал Бен. – Короче, – опять забубнил он, – эта… – он поискал подходящее слово, – женщина решила, что грядущий Новый год-это очень хороший повод, чтобы мне встретиться с ее родственниками… Приедут мама, сестра.
– Сочувствую, – сказала я. – Три женщины. Объединятся и начнут давить.
– Да? – выдохнул Бен. – И что?
– И выдавят какое-нибудь обещание.
Он подумал.
– Но я ведь могу пообещать и ничего потом не сделать. Да?
Я и говорю-бедная девушка. Хотя… Почему я не испытывала к ней настоящего, искреннего, женскосолидарного сочувствия? Может, потому, что, как только она появилась в Бенитиной жизни, я сразу же записала ее в безнадежные дуры?
На Бенитин же вопрос я просто молча пожала плечами: мол, хозяин-барин.
– Да, – продолжал размышлять вслух Бен, – а потом я уеду в Лондон…
Ага, он все-таки не оставляет своих надежд.
– …и на этом все. – Он радостно воззрился на меня. – Как думаешь?
– Это-то да, – сказала я. – А Новый год?
– Черт. – Бен помрачнел. – Забыл.
Ну, скорость твоего забывания нам уже известна.
– Где собираются жить? – спросила я. – Снимите им гостиницу.
– А платить кто будет? – вскинулся Бен. – Опять я? А есть еще какой-нибудь вариант?
Я развела руками-типа не знаю.
– Подумай, а? – попросил Бен.
Или велел? Потому что следом добавил:
– Все, иди, свободна.
Я пошла к себе, тихонечко кипя от злости. Нет, ну какие мужики все-таки козлы! И чем дольше я живу на белом свете, тем все больше убеждаюсь в том, что исключения среди них редки, как гигантская бурозубка, занесенная в Красную книгу.
Но не все разделяют мою точку зрения. Некоторые идеалистки считают, что мужики-это не зло, а радость. И как ни странно, среди них затесалась наша Юлька.
Звонит мне сегодня и говорит:
– Ну, как ты там?
– Отлично, – отвечаю я. – Пермь отменяется.
– О, классно! – восклицает она. – А то я уж решила, что все сорвется.
– Все-это что именно? – интересуюсь я.
– Мои именины, – говорит она. – Забыла?
27 ноября. Послезавтра. Забыла.
На самом деле это не именины Юлии. Просто когда-то очень давно Юльке кто-то сказал, что якобы в этот день у нее именины, и мы начали их систематически праздновать. А спустя несколько лет выяснилось, что все это лажа. А привычка праздновать Юлькины именины 27 ноября осталась. И мы решили ей не изменять.
– Так что хорошо, что ты будешь здесь, – заключила Юлька. – Тем более что я тут… – И засмущалась.
– Что? – спросила я. – Что ты тут?
И тут выясняется, что Юлька решила организовать мне свидание.
– Чего?!! – завопила я. – Почему сразу мне?
– Потому что, – завопила в ответ Юлька, – он только тебе подходит!
– С чего это ты взяла?
– С того! И вообще, – добавила она. – Уже поздно. Я его пригласила.
– Подумаешь, – фыркнула я. – Тогда я не приду.
– Только попробуй! – пригрозила Юлька. – Тогда… тогда… тогда я никогда не приглашу тебя в Лондон, когда уеду в эмиграцию! – выпалила Юлька и бросила трубку.
Никогда в Лондон? Это аргумент…
26 ноября, четверг. Час от часу не легче.
– Как ты думаешь, – спросил меня сегодня Тим, – что будет, если я возьму с собой на Юлькины именины свою финку?
– Финку? – обалдела я. – А она что, здесь? В турпоездке?
– Почему в турпоездке? Она теперь будет тут жить.
– У тебя?
– Почему у меня? – Тут он ненадолго призадумался. – Хотя можно и у меня. Но не хотелось бы.
Детали оказались следующими. Финка подписала контракт с какой-то языковой школой здесь, в Питере, и будет преподавать финский язык.
– Круто! – выдохнула я. – Теперь ты от нее никуда не денешься. Уверена, что она только для этого сюда и пристроилась жить.
– Это плохо, – вздохнул Тим.
– Да ладно тебе, Озеров, – сказала я, – женись. Вдруг понравится.
– А если нет? Представляешь, какая волокита жениться на иностранке. Если потом что не сложится, запаришься разводиться.
– Ты зануда, – подумав, заявила я.
– Однозначно, – согласился со мной Тим. – Ты, между прочим, тоже.
28 ноября, суббота. Вот так и вышло, что на Юлькины именины явились Тим со своей финкой, Кэт со своим блондином с «вот такими плечами и охрененными мозгами» и я с еще незнакомым мне кадром. Вернее, кадр ждал меня там, но это дела не меняет-компания была еще та. Юлька, правда, осталась довольна. Давно так не развлекалась, говорит.
Чего не скажешь обо мне. Кадр по имени Олег тут, кстати, ни при чем. Потому что оказался даже очень вполне. Оказался или показался? Ладно, уточним. То есть будем еще встречаться. Вопрос только зачем?
Хотя когда тебя знакомят, вопрос «зачем?» не стоит. Скорее «почему?». И вот на него ответ есть. Потому что он не показался мне противным. И я ему, видно, тоже. Так что повода отказаться от следующей встречи вроде не было, и поэтому… встреча состоится. Так вся наша жизнь и складывается-из того, чему не было поводов отказать. Ладно, проехали.
А вот финка… Почему я думала, что в ней сто восемьдесят роста и семьдесят веса, руки как ноги и румянец лыжницы во все лицо? Наверное, потому, что таковы финские стереотипы в моих мозгах. Обнаружилось, что она вовсе не стереотип. А скорее-противотип. Воробьиный рост, воробьиный вес, воробьиный голосок. И такая выкрутит руки нашему Тиму? С трудом верится.
А вообще, было прикольно. Даже странно…
30 ноября, понедельник. А Кэтин блондин посмотрел на всю нашу компанию и сказал, что мы еще не вышли из досадовского возраста.
– С осуждением сказал? – уточнила я.
– Нет, – ответила Кэт, – даже обрадовался. А то, говорит, я ему казалась очень серьезной, он даже боялся.
– Это ты специально серьезной прикидывалась, да? – спросила я.
– Ага, – нехотя ответила Кэт.
– Чего ты сопротивляешься? – сказала я. – Отпугиваешь бедолагу и все такое. Может, отдашься потоку и…
– Не могу, – вздохнула Кэт. – Мешает что-то. Может, это старость?
Никакая это не старость. Это просто привычка быть одной. Затягивает. Развращает. С ней надо бороться, а то годам к пятидесяти станем законченными мизантропами. Вот именно поэтому, чтобы бороться, я иду встречаться со своим очень-вполне-Олегом. Поведет меня на блюз. В пятницу.
2 декабря, среда. Когда я была маленькой и смотрела разные фильмы про партизан и прочих героических персонажей, я всегда мучилась вопросом: а смогла бы я так? Я имею в виду: умереть, не предав Родину.
Сегодня я узнала ответ на этот вопрос.
Не смогла бы.
Продала бы Родину на раз-два. Не за деньги. Не за горбушку хлеба. А за интерес. О чем это я? Да просто сегодня позвонил г-н Толмачев. И спросил:
– Ну, как ваши дела?
– Нормально, – ответила я.
– Нормально плохо или нормально хорошо? – уточнил он.
– Нормально нормально, – рассмеялась я.
– Понятно, – рассмеялся и он.
– А у вас? – поинтересовалась я, размышляя, чего это он звонит.
– У меня прекрасно, – ответил он.
Кто б сомневался. У него такое жизненное кредо, это я успела понять за время нашего знакомства.
– И есть работа для вас, – продолжал он. – Я подумал, вдруг вам не нравится, – пояснил он. – И решил позвонить.
Я попросила рассказать. И теперь мучаюсь. Потому что уже хочу туда. И кто я теперь после этого? Ренегат Каутский.
3 декабря, четверг. От вакансии я отказалась. Не потому, что стыдно стало за ренегатство. Не потому, что лень идти. А потому, что я вдруг поняла, что в глобальном смысле не знаю, чего хочу. То есть на каждом коротком конкретном промежутке времени у меня есть какие-то желания, типа поесть, поспать, похохотать, но вот если копнуть чуть глубже…
А на работе у Бена новая волна активности.
– Что это с твоим шефом? – спросила у меня сегодня Джейн, с которой я продолжаю умеренно дружить.
– А что с ним? – удивилась я. – По-моему, он сегодня вполне обычный.
– Ну-ну, – сказала Джейн.
Ее «ну-ну» меня заинтриговало. Я что-то пропускаю?
И прям через пять минут обнаружилось, что нет.
– Ирэн! – раздался мощный вопль из шефов-ского кабинета. – Сюда!
– Я здесь, – объявила я, появляясь в дверях.
– Вот. – Шеф протянул мне какую-то бумаженцию. – Надо размножить и раздать персоналу. Пусть выберут, что им нравится. Два дня сроку. Время не ждет.
Я вышла в приемную.
– Что там? – подбежала ко мне Мила.
На листке в столбик было перечислено следующее: австралийский футбол, авторалли, акватриал, баскетбол, бейсбол, бридж, водное поло, волейбол, гандбол, канополо, кёрлинг, крикет, ля-кросс, пейнтбол, перетягивание каната, поло, подводное регби, регби, регбол, ринк-бенди, футбол, футбол-теннис, футзал, хоккей с мячом, хоккей с шайбой, мини-баскетбол.