– Это просто кошмар, – забубнил он, не успев устроиться в своем кресле.
– Достали? – вежливо осведомилась я, имея в виду родственников его девицы.
– Закормили, – сказал он со вздохом. – У вас все время так едят на Новый год?
– Всегда. А чем еще заниматься? Но я держу себя в руках.
– У меня вот не вышло, – пожаловался он.
– Так я ж тут местная, – сказала я. – У меня уже иммунитет.
Родственники моих надежд не оправдали. Я надеялась, что устроят пьяный дебош или еще какую-нибудь катавасию в нашем, исконно русском стиле, но вишь, как вышло… Глядишь, еще и притерпится к своей девице и возьмет с собой в Лондон, и будут они жить счастливо, и проживут всю жизнь, и умрут в один день. Пути Господни неисповедимы, или как там говорят?..
21 января, четверг. Сдала на визу!!!
Быстро все сжали кулаки, чтоб все у меня получилось.
Теперь надо составить список того, чего у меня не хватает для поездки.
И все равно… Странно все это. Я имею в виду, приглашение. А папа мой сказал, что странная как раз я. Сначала жалуюсь, что меня вечно недооценивают, а потом, когда меня наконец-то оценили, я начинаю искать в этом какой-то тайный смысл.
23 января, суббота. Мне нашли работу. Не работа-мечта. Без шуток. Это Тим в зубах приволок. Швейцарская компания, производство, где-то на выселках, но офис в центре. Нужен спец по управленческому учету. То есть никаких деклараций, никакой налоговой. ЗП очень даже. Ну и там довески в виде мед страха и прочего.
– О-о-о… – застонала я. – А как же Лондо-о-о-о-о-он???
– Когда ты едешь? – деловито осведомился Тим.
– Если дадут визу, то четырнадцатого февраля.
– Съезди и увольняйся. Твой Бен не стоит переживаний.
– Так я не о Бене… – пробормотала я.
– А о ком? – удивился Тим.
А действительно, о ком?
– Обо всех остальных, – сказала я. – Хорошие люди.
Разговор опять пошел о том, что на каждом месте работы я начинаю относиться ко всем, как будто они мне родные и я несу какую-то ответственность за них. А на самом деле они просто коллеги. Уйду, и через пару дней обо мне никто уже не вспомнит. Разве только Эдик…
– Все равно, – сказала я, – меня ведь еще никто у этих швейцарцев не видел. А что, если я им не понравлюсь?
– Сходи к ним. Я договорился. В понедельник или вторник. Они еще не обращались в кадровые агентства, ищут пока по знакомым. Хороший шанс.
– Шанс на что? – проговорила я задумчиво.
– На то, чтобы изменить свою жизнь.
– Разве это значит «изменить жизнь»? Это же просто поменять работу.
– О-о-о, – рассмеялся Тим, – слышу речи не мальчика, но мужа. Наконец-то ты, Ларина, повзрослела и избавилась от своих детских заблуждений.
– Тогда зачем предлагаешь мне это? – пробурчала я. – Иди уже тогда лесом.
Он и пошел. А я осталась сидеть в своих четырех стенах и размышлять дальше о жизни, точнее, о том, как ее тяжело жить. Иногда просто невыносимо. Это когда прежние заблуждения спадают с тебя, как омертвевшие кожные клетки, а новыми ты еще не обзавелся. Переломный момент, чтоб его…
25 января, понедельник. На работе скандал. Даже, я бы сказала, скандалище. Одна девица из логистики обвинила моего драгоценного шефа в sexual harassment, то есть в сексуальных домогательствах. А? Как вам такой кульбит? Мне лично-понравился. Теперь Бен бегает как ошпаренный, а вокруг закручивается неслабый сюжетец.
То есть кто что говорит. Кто откровенно злорадствует, предвкушая, как сейчас Бена под зад ногой (в чем у меня лично большие сомнения). Кто ему сочувствует (ну, это, ясен перец, мужская половина человечества). Кто крутит пальцем у виска-в адрес Бена: мол, все не без греха, но надо было поаккуратнее. Кто крутит пальцем у виска в адрес девицы. К примеру, Марта.
– Тоже мне, – фыркала она сегодня, – борец за права человека! В нашем царстве-государстве она ничего не добьется, потому что нет у нас еще такого закона. А девушка, видно, начиталась буржуазной прессы и решила попробовать.
– Интересно, чего она хочет? – задумчиво проговорила я.
– Знамо чего, – откликнулась Марта, – денег. За моральный ущерб.
– А что она ему инкриминирует?
– Грязные предложения и распускание рук.
– Нет! – воскликнула я. – Бен очень осторожный. Ему же Лондон светит, он не будет рисковать. Тем более что у него есть подружка.
– Может, и так, – сказала Марта, – ведь все, что она говорит, недоказуемо.
– Тогда что будет?
– Спроси у юристов. Или у генерального-ему же придется разводить их по углам.
Конечно, я не пошла ни у кого спрашивать. Потому что никто мне ничего не расскажет. Особенно генеральный. Который, кстати, на вид совсем не озабочен происходящим. Проходил мимо меня сегодня в коридоре и вдруг ни с того ни с сего сказал:
– Я бы на вашем месте в Лондоне сходил в музей Сальвадора Дали. Очень любопытное местечко. Рекомендую.
– Спасибо, – церемонно проговорила я. – Будет у меня в списке одиннадцатым музеем.
– Плотный график, – рассмеялся генеральный. – Уважаю.
И удалился. Похоже, на Бена ему конкретно наплевать.
26 января, вторник. А мне не наплевать, в смысле любопытно, что там да как. И посему я решила общнуться с девицей. Ну, с той, чья честь оказалась поругана. Зовут ее Лepa. Пухляшка с челкой. Сначала шуганулась меня. Думала, меня Бен послал. Я покрутила пальцем у виска, тогда она спросила:
– А зачем вам?
– Можно на «ты», – великодушно предложила я.
– Хорошо, – покладисто сказала девица.
Она вообще вся показалась мне покладистой.
Ну, то есть не воительницей. Тогда тем более непонятно… Может, действительно речь о деньгах? Я ее так прямо и спросила.
– Да ну! – возмутилась девица. – Нужны мне его деньги! Только руки марать.
Суровая постановка вопроса.
– Тогда во имя чего? – поинтересовалась я.
– Просто хотела привлечь внимание к нему. – ответила она. – К тому, что он такой придурок, – Подумала и добавила:-И козел. Почему он тут работает?
Я растолковала ей почему. Мол, у него есть рука в топ-менеджменте. Поэтому все наши потуги бесполезны. Она расстроилась. Но все равно сказала, что будет держаться до конца.
– Придется уволиться, – предупредила ее я. – Не то что тебя выдавят, просто самой потом будет неприятно тут торчать.
– А я и так хотела, – сказала она. – Так что не проблема.
Послезавтра у них встреча с руководством. Будут договариваться. Уж не стала ее спрашивать, о чем, собственно, тут договариваться, если деньги ее не интересуют.
27 января, среда. Рассказала все Кэт.
– Странная девушка, – заявила Кэт. – Но все равно молодец. Вдруг что да сдвинется. Вдруг Бена побыстрее оттранспортируют в Лондон.
Неплохо бы…
На этом тема была закрыта, потому что на самом деле Кэт горела желанием поделиться о своих горестях. Главная из которых заключалась в том, что:
– Начинаю привыкать к нему! – трагически изрекла Кэт и закатила глаза.
Это она о своем ухажере. Он прилип к ней как банный лист. Наверное, это любовь. Безответная, поскольку Кэт питает к нему не более чем любопытство. Он это вроде бы видит, но не отстает.
– Он берет тебя измором, – сказала я. – Рано или поздно он поймает момент, сделает тебе предложение, ты согласишься, выйдешь за него замуж, родишь ему детей…
– И стану как все, – мрачно закончила за меня Кэт.
Для Кэт быть «как все»-это то, что не должно случиться в жизни никогда.
Может быть, именно поэтому она до сих пор одна? Я в том смысле, что замужество-до сих пор стандартный, чаще всего встречающийся сценарий-во всяком случае, в нашей многострадальной стране. И поэтому пойти на него для нее означает опошлиться… То есть дело не в том, что она принципиальный противник или принципиальный сторонник чего-нибудь, а в том, что она просто хочет отличаться от основной массы. Хотя бы вот таким замысловатым способом.
29 января, пятница. Вчера состоялась беседа за закрытыми дверями. Та, где решалась судьба сексуально невоздержанного Бена. Который, кстати, все эти дни сидел у себя тише воды и ниже всего, чего только можно, даже меня не трогал. Немножко терроризировал Милу, но, как она сказала, «самую чуточку, даже скучно».
А встреча хоть и была за закрытыми дверями, но информация все-таки к нам просочилась. Не спрашивайте как.
Присутствовали генеральный, мой шеф, юрист и опороченная девушка Лepa. Заявившая, что ей достаточно будет, если Бен прилюдно признает свои ошибки и извинится перед ней. Прилюдно не означает сбора всех членов коллектива-можно только перед лицом присутствующих здесь и т. д. и т. п. Казалось бы, простенькая просьба. И главное-какое облегчение для всех. Но как оказалось, эту простенькую просьбу наш Бенито наотрез отказывался выполнить.
– Это все вранье! – кричал он. – Поклеп! Подстава!
Так, во всяком случае, дошло до нас. Не знаю уж, какие английские слова он при этом использовал. Кстати, было бы любопытно. С лингвистической точки зрения.
В общем, юрист с генеральным на него надавили, и он сдался. Признал и извинился. Девица заявила, что она удовлетворена, хотя и лишь отчасти, поскольку присутствие в коллективе такого типа, как Бен, – это постоянная угроза. Юрист с генеральным с этим спорить не стали. Принесли ей извинения от лица компании, и все разошлись. А Бен рвал и метал. В кулуарах. То есть у себя в кабинете. Мила все это выслушала с постным лицом, потом пришла ко мне и в красках все описала. Мы поржали.
Но вообще-то противно. Вот такие уроды двигаются по жизни без всяких препятствий, а ты вынужден пробивать себе дорогу через тернии. Несправедливо-о-о-о…
Правда, эта последняя история как-то немного его пришибла. Сидел сегодня тихий, вялый, грустный. Потом, правда, выяснилось, что были еще причины для слез.
Ситуацию прояснила вездесущая Мила.
– Панаборд, – авторитетно заявила она. – Это такая интерактивная демонстрационная японская доска. Он ее выписал откуда-то, она едет уже второй месяц…