— Душа у меня болит, — провыл Ведогон, хватаясь когтистыми передними лапками за мое платье. — Я не уберег твой дом, хозяйка! Сам не понимаю, как так вышло.
И, захлебываясь в словах и слезах, домовой поведал мне, что произошло в доме после моего незапланированного отъезда к Норвуду Эксберри.
По его словам, Чарльз тоже сразу же ушел, даже не подумав собрать вещи, как я ему приказала. Ведогон пытался остановить его, кричал, что выкинет все на помойку, но мой мстительный бывший жених как будто не услышал его.
Естественно, Ведогон не думал оставлять это просто так. Он получил от меня недвусмысленный приказ — и он собирался выполнить его. Поэтому немедленно принялся избавлять мой дом от пожитков Чарльза Глога, коих, кстати, за год накопилось немало. Не мудрствуя лукаво, он стаскивал все вещи в прихожую, планируя потом выкинуть все на улицу. Правда, на ночь отвлекся на отдых, но с самого утра возобновил свою работу.
— А потом… — Ведогон разрыдался горше прежнего, обвив пушистым длинным хвостом мою шею. — Потом я ничего не помню. Вообще ничего! Как будто меня чем-то тяжелым по голове огрели. Но я же нечисть! Пусть домашняя, пусть прирученная, но нечисть! Ко мне просто невозможно подобраться незаметно!
Я ласково погладила домового по голове, силясь успокоить. Тот уткнулся мордочкой в мое плечо, заливаясь слезами.
— Когда я очнулся — тут уже царил весь этот бардак, — наконец выдохнул он. — А я… я…
— Так, цыц! — строго сказала я, осознав, что меня ожидает новый приступ слезной истерики. — Ведогон, ты ни в чем не виноват.
— Но как же… — забормотал он. — Я должен был охранять дом, а в итоге…
— Здесь пахнет одолень-травой, — оборвала его я. — Смотри, и окно распахнуто настежь. Думаю, Чарльз кинул в него бутылку с отваром. Та разбилась — а ты мгновенно отрубился, надышавшись. Сам прекрасно знаешь, какое действие одолень-трава на мелкую нечисть оказывает.
— Правда? — Ведогон недоверчиво повел из стороны в сторону пуговкой носа, принюхиваясь. Его шерсть заискрилась, видимо, домовой пытался перейти в нематериальное состояние, но почти сразу он фыркнул с негодованием: — И впрямь одолень-трава! Вот же…
После чего добавил несколько крайне непечатных выражений, показав тем самым всю глубину своего возмущения столь гадким поступком.
Немного успокоив домового и убедив его, что рассталась с Чарльзом раз и навсегда, я принялась за уборку, прежде переменив платье на удобные штаны и рубаху. И вот теперь стояла посреди гостиной и расстроенно рассматривала порезанный палец.
— Почему ты не хочешь вызвать полицию? — в сотый, наверное, раз вопросил Ведогон.
К этому моменту комната проветрилась от густого травяного запаха настолько, что домовой вновь развоплотился. Было забавно наблюдать, как он суетится, помогая мне с уборкой. Вещи словно сами по себе летали по воздуху, возвращаясь на законные места.
— Ну его. — Я досадливо поморщилась. — Связываться не хочется. Полицейские наверняка начнут язвить, мол, милые бранятся — только тешатся. Уверена, что целую кучу пошлых шуточек от них услышу. К тому же запала у Чарльза хватило только на гостиную. Я проверила другие комнаты. Там все чисто.
— Но надо же наказать его как-то за этот произвол! — возмутился Ведогон, и мне прямо в руку прилетел пластырь.
— А кто сказал, что ему это сойдет с рук? — Я усмехнулась и оторвала зубами кусок клейкой ленты. Прилепила ее на порез, после чего добавила: — Этот дуралей свои вещи так и не забрал? Ну что же, будет теперь искать их на ближайшей помойке.
— А если он опять какую-нибудь гадость учинит? — не унимался Ведогон. — Если так и повадится заваливаться сюда и громить все подряд?
— Не думаю. — Я мотнула головой и вновь взяла в руки совок и веник. — Он из разряда мелких пакостников. Больше всего они боятся быть пойманными на горячем. Но на всякий случай раскошелюсь на охранное заклинание. Если вновь посмеет вломиться сюда, то ему не поздоровится.
— Раскошелишься? — с сомнением протянул Ведогон. — Ты ведь сама прекрасно можешь установить печать.
Я сосредоточенно орудовала веником, как будто не услышав слов домового.
Установить печать-то я могла. Но без разрешения городских властей это было чревато неприятностями. Норвуд Эксберри прямо сказал, что не оставит меня в покое. Будет пристально следить, пытаясь поймать на нарушении закона. Поэтому лучше не рисковать. Ну заплачу пару-тройку золотых. Чай, не обеднею.
«Ага, как же, — скептически фыркнул внутренний голос. — Эсми, ты давно проверяла состояние своего счета?» Сдается, Норвуд не зря злорадствовал, спрашивая, не собираюсь ли я мести улицы. Чарльз выклянчил у меня целое состояние на оплату своих долгов.
Да, кстати. Надо бы навести порядок в финансовых документах. Если честно, я терпеть не могла все эти денежные дела. Пусть я была и нелюбимым ребенком, но привыкла думать, что принадлежу к обеспеченной семье. Да, в студенческие годы мне пришлось потуже затянуть пояс, гордо отказавшись от помощи семьи. Однако студенты получали неплохую стипендию, к тому же заказы приносили хороший доход.
Что скрывать очевидное, я более чем безалаберно отнеслась к полученному солидному наследству. Все равно эти деньги заработала не я. И, если честно, я бы, не задумываясь, отдала все до последнего гроша, лишь бы вернуть родителей.
Ведогон, поняв, что я не настроена продолжать разговор, замолчал. А затем я услышала сосредоточенное пыхтение, и опрокинутое кресло по центру комнаты зашевелилось, силясь встать на свое законное место.
— Надорвешься! — ахнула я. Бросилась на выручку домовому.
Неполную минуту в комнате раздавалось лишь мое натужное кряхтение. Антикварное кресло из тяжелого дуба ну никак не поддавалось нашим совместным усилиям. Как Чарльз-то сумел его перевернуть? Прямо загадка века. Мой бывший жених не отличался могучим телосложением. Верно, должно быть, говорят, что бешенство способно придавать небывалые силы.
Кресло на какой-то миг приподнялось над полом, но почти сразу рухнуло обратно. Ого, ну и грохот! Эдак и пол проломить недолго.
— Ладно, оставь, Ведогон, — попросила я домового и рукой смахнула со лба выступившую испарину. — Еще не хватало мне для полноты счастья спину сорвать или на ногу эту махину опустить. Без крепких мужских рук тут не обойтись.
— И где же ты возьмешь эти крепкие мужские руки? — с искренним интересом уточнил Ведогон. — Или попросишь Чарльза устранить все те безобразия, что он натворил?
В голове мелькнула мысль про Норвуда. Но, рассердившись на себя, я тут же прогнала ее. Еще не хватало на поклон к этому гаду идти. И без него справлюсь.
— Утро вечера мудренее, — проговорила я. — Найму кого-нибудь…
И осеклась, услышав саркастическое хихиканье домового. Почему он так веселится каждый раз, когда речь заходит о деньгах? Неужели состояние моих финансов настолько ужасно?
Через несколько часов, приведя гостиную в относительный порядок, я заботливо разложила на столике папки с документами и приготовила несколько листов бумаги. Какое счастье, что хоть диван у Чарльза не получилось опрокинуть! Хотя он пытался. На это указывали глубокие царапины от ножек на старинном паркете.
— Приготовить чай? — деловито осведомился Ведогон.
— Лучше налей мне вина, — попросила я, вооружившись графитной палочкой.
Ой, как я не люблю все эти подсчеты и расчеты! Брр, заранее дурно становится.
Спустя неполную минуту на столик спланировал бокал. Я поблагодарила заботливого домового кивком и открыла первую папку. Ага, выписки с моего счета после продажи родительского дома.
— Как думаешь, сегодня Чарльз не явится? — полюбопытствовал Ведогон, прыгнув ко мне на плечо.
— Да не должен, — буркнула я, старательно переписывая на лист ровный столбик цифр.
— Но вещи-то его тут остались, — не унимался домовой. — Вдруг захочет забрать?
— И я отправлю его тогда на ближайшую помойку, — проговорила я, продолжая скрипеть карандашом. — Поможешь мне туда его барахло перетащить?
— Да, но вдруг он разозлится? — В голосе домового невольно проскользнули испуганные нотки. — Вон как кресло опрокинул. Мы вдвоем обратно поставить не смогли.
Я покосилась на кресло, которое так и лежало перевернутым по центру комнаты. Нет, и в самом деле не верится, что Чарльз это сделал в одиночку! Неужели позвал кого-нибудь на помощь? Сомнительных дружков у него хватает. Частенько его заставала в компании каких-то мутных типов.
— Надо было все-таки в полицию заявить, — произнес домовой. — Пусть с ним хотя бы побеседуют. А так он решит еще, чего доброго, что и дальше можно продолжать делать пакости.
— Да успокойся ты! — разозлившись, прикрикнула я на растревожившегося Ведогона. — Ничего мне Чарльз не сделает. В конце концов, он не маг.
— Да, но про одолень-траву он знал, — чуть слышно буркнул домовой. — Если он опять с ней придет, то я не смогу помочь тебе, хозяйка.
— Ну и что ты предлагаешь? — скептически вопросила я. — Бежать из собственного дома?
— Поставить охранные печати, — сказал домовой. — Эсми, ты ведь можешь, я знаю. Зачем ждать какого-то специалиста и платить ему деньги, которых, к слову, у тебя и так осталось с гулькин нос, когда ты сама без особых проблем справишься с этой задачей?
Вот же привязался с этими печатями! Да, правильно установленное заклинание обезопасит и окна и двери. Более того, подаст сигнал тревоги, если кто-нибудь попытается проникнуть в дом незамеченным. Но я никак не могла забыть угрозу Норвуда. Если он поймает меня за подобной самодеятельностью — проблемы у меня будут гораздо серьезнее, нежели бывший жених, оскорбленный отлучением от бесплатной кормушки.
— Чарльз не придет, — сухо сказала я. Повысила голос, когда домовой скептически закашлялся: — И хватит на этом! Не мешай мне работать.
Какое-то время было тихо. Я вернулась к документам, взявшись на сей раз выписывать свои траты. Ого! Как-то очень сильно я сорила деньгами в этот год. А самое удивительное, что никаких особых покупок и не припомню. Ну, если не считать подарков Чарльзу.