Я вздрогнула всем телом и с огромным трудом подавила такое понятное желание заорать во все горло от ужаса.
— И, в конце концов, чем мы рискуем? — философски вопросил Норвуд. — При самом худшем развитии ситуации мы просто погибнем на пару часов раньше. Зато будем избавлены от мучительной необходимости сидеть и наблюдать за тем, как медленно угасает мой щит, а тьма все ближе и ближе. Не успеем даже испугаться как следует.
— Умеешь ты приободрить, ничего не скажешь, — с досадой фыркнула я. — Нет чтобы сказать: «Жить мы будем вечно».
— Вечно никто не будет жить, — резонно возразил Норвуд. — Да и потом, зачем лгать? Лучше смотреть жестокой правде в глаза. Поэтому знай, Эсми. Даже если ты не справишься — я не буду винить тебя. Стало быть, и я бы не справился вместо тебя. Ты все сделаешь правильно.
А затем он еще ниже наклонился ко мне. И я покорно приоткрыла губы в ожидании поцелуя.
Не то чтобы я хотела этого… Ай, да ладно, не буду лгать. Я хотела этого. Безумно хотела. Понятия не имею, сколько времени мы провели в этом подвале. Но каждая минута длилась настоящей вечностью. И не из-за ощущения рядом бродящей смерти. О нет. Мне было невыносимо сидеть почти в обнимку с Норвудом и чувствовать его дыхание. От малейшего его прикосновения кровь словно вскипала в моих жилах. Но самое обидное — сам Норвуд при этом сохранял полнейшее хладнокровие. Нет, я понимаю, конечно, что трудно придумать менее романтическую обстановку, чем сейчас. Однако хотелось бы от него чуть большего проявления эмоций.
— Я верю в тебя, — негромко, но с нажимом сказал Норвуд. А потом взял и самым преподлым образом чмокнул меня в лоб!
Я чуть не взвыла от досады и обиды. Ах так, стало быть. Видимо, правы были мои опасения. Норвуд относится ко мне как к очередной мимолетной и ничего не значащей интрижке. Тем более что он уже добился своего, и я пополнила собою ряды его любовных трофеев.
Ну ладно, Норвуд! Ты у меня еще попляшешь! Вот возьму и сделаю все так, что локти кусать от восхищения станешь!
И я с немым вызовом вздернула подбородок, глядя на него в упор.
В глубине темно-синих глаз некроманта промелькнула какая-то странная насмешливая тень. Но почти сразу исчезла, заставив меня гадать, была ли она на самом деле.
— Я готова, — сказала сухо и встала, мудро держа голову склоненной, чтобы оставаться в пределах щита.
Норвуд тоже приподнялся. Он был намного выше меня, поэтому по вполне понятной причине предпочел остаться на четвереньках.
— На счет три я снимаю щит, — буднично проговорил он. — Готова?
Я кивнула и отстегнула сумку от пояса. Норвуд осторожно вытащил колбы и поставил их перед собой. Затем протянул мне несколько мелков.
Удивительно, но мои пальцы не дрожали, когда я взяла их. Поразительное спокойствие овладело мною. Весь мир стал каким-то далеким и неважным. Есть задача — и я ее выполню. Чего бы мне это ни стоило.
— Раз, — сказал Норвуд, и я вся подобралась, как для прыжка. — Два. Три!
В следующее мгновение щит над моей головой погас. Тьма торжествующе взвыла, и я ощутила, как что-то влажное и мерзкое прикоснулось к моей шее. Там, где так легко и просто нащупать пульс. И тут же в темноте послышался звон бьющейся первой колбы. Одновременно с этим я взмыла в воздух.
От ощущения полета через мрак захватывало дух. Я встряхнула пальцами, создав крошечную, но яркую искру пламени, которая осветила пространство вокруг. Норвуд и без того сильно выложился. Пусть лучше держит меня, да покрепче.
Разглядывать подвал было некогда. Во-первых, потому что самых дальних углов помещения свет искры все равно не достигал. А во-вторых, я была абсолютно не уверена в том, что хочу увидеть то мерзкое создание еще раз. Точнее, даже не так. Я была абсолютно уверена в том, что никогда и ни за что не захочу этого.
Но эти мысли быстро покинули меня, когда я замерла напротив стены. О да, Норвуд постарался на славу. Выше поднять меня было просто невозможно. Если, конечно, он не захочет как следует приложить меня и без того разбитой головой о каменный свод.
И я принялась за работу. Мел скрипел в моих пальцах, сыпался белой крошкой вниз. Я вняла совету Норвуда и не пыталась воссоздать прежнюю печать. О нет, я творила ее заново. По своему разумению. Символы ложились один за другим на сочащиеся влагой плиты. Ложились — и словно намертво въедались в них, мгновенно начиная едва заметно светиться.
Я так увлеклась своей работой, что мир словно перестал существовать. И вздрогнула, когда услышала под собой мелодичный дребезг второй колбы.
Рука дрогнула, и радужная дымка вокруг почти завершенного символа опасно замерцала, готовая в лучшем случае просто растаять, а в худшем — переродиться в очередной провал. Я отмеряла секунды отчаянным стуком своего сердца, которое билось так сильно, как будто пыталось изнутри пробить грудную клетку. Легкий корректирующий штрих — и моя ошибка оказалась исправленной.
Поразительно, но Норвуд промолчал при этом. Ничего не сказал, хотя наверняка заметил мой промах. Оно и верно. Криками и понуканиями сейчас делу не поможешь.
Пот обильно струился по моему лицу. Здесь было так тяжело дышать, что от недостатка кислорода в глазах начало темнеть. Ссадину на затылке неприятно щипало. Кажется, она опять закровила.
Еще одна колба разбилась. Норвуд был прав. Их действие заканчивается намного быстрее, чем обычно. Времени у меня в запасе всего ничего.
Символы ложились передо мной один за другим. Я уже не слышала, как разбилась четвертая и пятая колбы. Точнее, просто пропустила это мимо ушей. Еще чуть-чуть. Неужели я не успею? Неужели мы погибнем?
Последняя колба. Значит, у меня осталось всего несколько минут.
Мелок сломался, так сильно я надавила на него. Несколько драгоценных секунд на то, чтобы вытащить второй. И…
Печать засияла передо мной так ярко, что я зажмурилась. Лишь после этого вспомнила о том, что первая не позволяла колдовать в подвале. А значит…
— А-а-а!
С коротким криком ужаса я рухнула вниз с огромной высоты. И основательно треснулась своей многострадальной головой обо что-то очень острое и очень твердое. После чего тьма любезно распахнула передо мной объятия.
Правда, теперь я точно знала, что в ней не скрывается никакого создания из потустороннего мира.
ГЛАВА 6
— Очнулись, милочка? — спросил меня приятный женский голос.
Я с превеликим трудом разлепила один глаз. Тупо уставилась перед собой.
А надо мной был потолок. Обычный потолок. Белый. Не каменный свод подвала. А потолок, понимаете?
— Сейчас повязку поменяем — и можете опять отдыхать, — проговорил тот же голос.
Правда, после этого я опять отключилась, не успев задать никаких вопросов. Да что там — даже не увидев обладательницу этого голоса.
— Очнулась?
А вот теперь я распахнула оба глаза. Потому что этот голос был мне слишком хорошо знаком.
— Не шевелись, — строго предупредил меня Норвуд, когда я попыталась повернуть голову, чтобы на него взглянуть. — Меня пустили к тебе всего на пару минут. При этом предупредили, чтобы я не мешал процессу твоего выздоровления.
— А-а… — Вопрос умер, так и не сорвавшись с моих пересохших губ.
— Да, мы выжили, — подтвердил Норвуд. Помолчал немного и добавил: — Ты молодец, Эсми. Действительно, молодец. Прости, что сомневался в тебе.
— Мм… — на этот раз промычала я.
— Если честно, я не верил, что ты успеешь закончить печать. — Норвуд опять каким-то чудом понял, что я пытаюсь спросить. — Пожалуй, еще никогда в жизни я не был рад своей ошибке.
Я успела почувствовать, как он легонько прикоснулся к моей щеке. А потом опять потеряла сознание.
В следующий раз я пришла в себя от зверского чувства голода. Наверное, положи передо мной сейчас целую тушу зажаренного на вертеле быка — оставила бы от нее одни рога. Ну и копыта, понятное дело.
— Как вы себя чувствуете? — раздался тот же голос, что я слышала при первом своем пробуждении.
— Сносно, — лаконично ответила я. Подумала немного и добавила ворчливо: — Есть хочу.
— Это отлично! — обрадовалась женщина. — Вы идете на поправку.
Впрочем, я и без того чувствовала, что реальность больше не торопится раствориться передо мной в привычном обмороке. Даже более того, я повела головой из стороны в сторону, и она не отвалилась у меня! В затылке не запульсировала боль, а картина окружающего мира осталась устойчивой и четкой.
По всей видимости, я оказалась в больничной палате. На это указывала скудная казенная обстановка: узкая кровать, на которой я сейчас лежала, стол у окна, два стула, один из них был занят улыбчивой пожилой женщиной в белоснежном халате.
Ого! Я мысленно присвистнула, заметив на груди у незнакомки массивную золотую брошь с ограненным в виде сердца ярко-красным рубином просто-таки неприличных размеров. А ведь передо мной целитель высшей категории, а не абы кто.
— Меня зовут Дория Альм, — представилась женщина, заметив, что я продолжаю ее с любопытством разглядывать. — Вы находитесь в больнице Святого Трилистника. Помните, как сюда попали?
Перед мысленным взором вспыхнула печать, пылающая ледяным зеленым пламенем. И сразу же — падение вниз, окончившееся вспышкой боли.
— Я выполняла заказ, — медленно протянула я. — В замке герцога Трегора.
— Все верно. — Женщина довольно кивнула. — Это хорошо. Стало быть, память вы не потеряли, хотя сотрясение получили серьезное. — После чего встала и благодушно сообщила, глядя на меня сверху вниз: — Я распоряжусь подать вам ужин. Сейчас вам надо набираться сил. Поэтому покой, крепкий глубокий сон и сытная еда. Самое главное — ни о чем не волнуйтесь!
— О чем я должна волноваться? — спросила я, моментально заволновавшись. Как-то странно прозвучала последняя фраза, более напоминающая грозное предупреждение.
— Да так… — Дория неопределенно повела плечами и ободряюще улыбнулась мне. — В любом случае несколько дней вас никто не будет беспокоить. Уж я об этом позабочусь! Все посещения строго-настрого запрещены.