Приехала 15 из Выборга со странной раной на ноге. Лечу. В Выборге было хорошо. Презентация прошла хорошо, главное то, что книга пришла к кинематографистам.
Парк Монрепо для меня загадка. Я открыла тайну этого парка, но, видимо, зря болтала. Именно в этом парке я увидела тайну и получила страшный удар. Настроение поганое, хотя видимых оснований для этого нет. Кажется все хорошо. Приедет Маша, но внутри все в упадке. Видимо, меня расстраивает еще и то, что не звонит Наташа. Но в этот раз я звонить не буду. Не очень понимаю ее политику и ее позицию. Пока у меня есть в перспективе «Акимов» на сентябрь месяц.
А 21–24-го был в Москве Жан-Лу. Он прекрасно разбирается в искусстве. У него нет предвзятости и Бродский нравится ему, как и Фальк, также Пионы Ал. Герасимова, Ник. Ромадин и особенно Нестеров.
Были в Андрониевском<Жан-Лу> Тоже понял главное. Носился по Москве. Очень любит Машу по-моему, будет делать для нее все больше и больше. Он ее по-своему балует, а она, если и не любит его, то привязана, безусловно. Дальше же посмотрим.
25-го было 40 дней. Мы ходили на кладбище. Вечером у меня родные. Очень устала. Вадим ушел как и жил, с тем не проясненным отношением ко всем сразу и путаницей в голове.
26-го уехала Маша. Моя идея писать книгу в письмах ей очень понравилась. Взяла Пахотина.[154]
Вчера была Наташа. Рассеяна и невнимательна. Что получится из нашей затеи – не знаю. С Надей мы так и не встретимся. Ира Скоблина[155] имеет на нее гипнотическое воздействие. Это интересно, в чем сила действия этой женщины, чисто потребительского склада, без всякой какой-либо отдачи?
Позвонила моя студентка Маша Елисеева, предложила помощь «Фонду». Мы встретимся в пятницу на курсах, по-моему в 14.00.
Вот и лето прошло, словно и не бывало…[156] Тяжелое лето болезней и немощи. Теперь глаз. Вылезла какая-то бяка на нижнем веке левого глаза. Врач утверждает, что это закупорка, а может быть инфекция гуляет в организме. Встречались сегодня с В<адимом> Раб<иновичем>.[157] Очень хорошая встреча. По-моему дела сдвинулись с мертвой точки. В понед. мы пойдем к Вадиму на лекцию.
Середина сентября. Моя жизнь идет как бы независимо от меня самой. Я еле успеваю, а вернее не успеваю за своей жизнью. Где-то, кем-то (в лице Андрея Герасимова) было решено, что я должна подать заявление в Киноакадемию. – Подам. Игорь Смолин решил переиздавать двухтомник и еще издать однотомник. И еще чтобы я скорее писала книгу.
Далее – трюх-трюх – развивается (наша с Наташей книга).[158]
Моя тема опять-таки складывается без меня, отливает, мерцает темой, о кот. я и не помышляла.
1499 г. – 7 тыс. летие – конец света.
Далее собирались мы с Таней в Турцию, а уезжаем в Тунис, что еще лучше. Чувствую себя кое-как, разваливаясь на зап. части. Волнуюсь из-за Маши. Судьба – не только судьба, но еще и характер.
Лекции читаю, будем думать, пока успешно. Значит – могу читать.
«Страшнее любого Кавказа – герои любого спецназа» – частушка о штурме «Норд-Ост».
Все ужасно. Выводов никаких или только вправо.
Я совершенно ослабела, ничего не хочу делать. Лежу и даже не читаю. Надо силой себя поломать. Противно складываются отношения (уже!) внутри книги<…>
Если все общество больное, то патология всюду. Даже те, кот. Богу как бы веруют, те еще хуже.
Не могу решить даже те вопросы, кот. зависят от меня. Как вести себя с книгой? Остаться, но на определ. условиях или тихо делать свое дело, не отвечая за договора, деньги и т. п.
С Машей придется ждать тихо решения событий, как бы самих по себе.
Мне снится хороший сон с пирогами в ночь на пятницу. Мне дают (дарят) много пирогов сдобных и слоеного теста с различной начинкой.
Полная обессиленность. Больна. Бронхит. Отвратительное лицо. Усталое и постаревшее. Надо включать рычаг воли. Другого выхода нет. Завтра еще дома, звонки, ухаживания. Приведение в порядок лица и всего прочего. Милая Наташа говорит, что теперь я буду болеть до мая. Не думаю. Надо со всеми делами, звонками и прочим уложиться за три дня. Трудно писать о своих отношениях с Володей. Они хорошие, готовы к помощи, но так собой поглощены, что даже я им безразлична.
Что я хочу? Ничего – только писать, немножко денег для жизни и немного поездок. Писать пока не получается, но чтобы писалось – надо писать. Вот и весь простенький рецепт. Я размазана и отяжелела, а мне сейчас по жизни надо быть собранной и легкой.
В Греции надо купить меховую дешевую куртку и сшить кожаную юбку и купить хорошие ботиночки.
Сон Маши с четв. на пятницу. Она в плену у Бен Ладена, ранена в плечо и живот. Очень больно. Ее неожиданно обменивают на кого-то. Для нее это полная неожиданность. Она попадает в очень хорошую жизнь. Думаю что так и будет.
Греки – чума. С ними дело иметь невозможно. Сколько мне попортила нервов эта поездка. Алена была права. А что было делать? Только бы вернулась выставка. Опять чувствую себя плохо, опять бессилие. Работа никак не движется. Лежу как мешок и смотрю TV. Даже убрать не могу. Права Наташа. Жизнь – комом. Прямо не знаю как выбираться. Положительных эмоций нет ниоткуда.
Ольга Суркова[159] написала очень современную книгу. С моей позиции – подлую. Да еще с морализацией. Только не видно как выглядит сама, какие уши торчат. Но она не понимает, что это все подло и не хорошо так писать о человек, от кот. всю жизнь питалась. Плюет и в себя и в них. Все понимала, но не ушла, значить это твой выбор. Что же судить их, если они ответить не могут. Самое же странное, что книга понравится всем.
Я же должна идти дальше. Пока трудно, время уходит, идти надо. Я к тому же без денег совершенно.
Сегодня день рождения Вовочки. Ему 49 лет. С одной стороны я этому даже не верю, это как-то абстрактно. С другой же стороны здорово. Двое взрослых детей, правда, помощи ни от кого никакой.
Видела сон (сегодня под утро, т. е. со вторника на среду). В первой половине сна видела Лену с двумя девочками, очень красивой собачкой и необыкновенной дубленке, сшитой из необработанных шкурок морских маленьких живностей. Очень красиво. Очень. Я хотела такую же. Вторая половина сна была другой. Я видела свою маму (как в тумане) и жаловалась ей, что у меня выкрашиваются и вываливаются зубы. Вынимаю изо рта какие-то осколки зубов гнилых, пожелтевших. Мама говорит, чтобы я не огорчалась, т. к. у меня теперь новые белые зубы.
Думаю, что это сон хороший. Через какие-то неприятные ощущения я все-таки избавлюсь от всего лишнего и отжившего.
Сегодня Рождество. Подготовила белье для прачечной. Постелила красную скатерть. Поставила «вертеп». Вечером выпью вина. Завтра большой совет, последний в этом году. Приведу себя в порядок.
Терпение. Я все равно сделаю две книги: «Лоскутное одеяло» и «Лекции». Только бы чувствовать себя получше. Дети живут своей жизнью. Мамочка-мамочка, а помогают мне – не они и это грустно.
Для меня срочно три статьи Хамдамов – <…> – Яша Назаров. Надо бы написать за новогодние праздники.
Лекции уже начинаются с 10-го – значит надо. Подпишу договор с Игорем и начну делать свою книгу. А вот когда я напишу лекцию для Нади и Володи.
Все поездки надо отложить и заняться своими делами.
Очень здорово съездили в Лондон. Какой город! Таинственный, оригинальный. У Никитиных потрясающий дом. Вкусный, теплый. Но скоро я туда снова не попаду, спасибо на этом.
Вчера была на выставке в Музее кино у Андрея Пашкевича.[160] Все какое-то занюханное и картины и публика, как-то включая Наташи. Странно!
Вечером с Ирой были у Завальнюков. Интеллиг., милые, теплые.
Звонила Ира Уварова. Я очень этому рада.
Может быть, позвоню Наташе С. 30.XII, но Лене больше звонить не буду. Теперь ее очередь. Я им ничего не должна.
Я понимаю, что Новый год – условность, что может быть 31 дек. ничем не отличается от 1 января, но все равно все детали очень важны. Мы сегодня «ритуальнее», чем 10 лет назад, когда это было образом жизни.
А может быть такая внешняя организованность совершенно необходима.
Из книги «Дневники» Андрэ де Монтерлана.
Вера? Отставка разума. Надежда? Отставка характера. Любовь к ближнему – единственная теологическая добродетель, кот. не в чем упрекнуть.
Христианство – это когда Жиль де Ре восходит на костер, а стоящие в толпе матери, убиенных им детей молятся за него. В этом, по крайней мере, одна из вершин христианства, в том смысле, в кот. оно достойно уважения.
Характер шавки формируется и усугубляется характером. Люди шавки, народы шавки. Ее (шавку) всегда волнуют только три вещи: собственное мелкое похабство, собственное грязное брюхо и собственная готовность встать на задние лапы.
Подлинная сила стиля – в чувстве.
Сегодня самый лучший и гармоничный день в прошедшем году. Спокойно и хорошо. Утром была в парикм., сделала маникюр, педикюр, подстриглась.
Пошла по Леонтьевскому на Горького. Тепло, идет снег как в рождественской сказке.
Все телефонные разговоры хорошие. Денег потратила страх. Но ничего, все входит идею необходимость расслабления. Купила Стендаля «Ит. путешествия» («Итальянские хроники» –