[405] Любомирским, который, действуя наперекор всей республике, взял под свое покровительство отъявленных конфедератов, не желавших покаяться перед королем в своих заблуждениях, и оставался в коронных землях, преследуя Его Королевское Величество. Считая еще менее разумным возвращение в коронные земли, король изменил свое намерение, приведшее его к Севску, и направился обратно к мятежной казацкой крепости, называемой Новгород-Северский. Поскольку, однако, главнокомандующий Черкасский со своим соединенным войском не мог двигаться быстрее из-за дальнего и тяжелого пути и своей мощной артиллерии, состоявшей из пятидесяти тяжелых и ста полевых орудий, другие русские армии не решались в одиночку напасть на короля. Окольничий и воевода князь Григорий Григорьевич Ромодановский с белгородским войском и казацкий генерал Брюховецкий со своими казаками и частью калмыков все же отважились напасть на короля и его армию из Батурина и имели несколько мелких стычек с войсками генерал-лейтенанта графа Чарнецкого неподалеку от Воронежа на этой стороне Десны. У них, однако, не доставало мужества дать королю решительный бой до полного соединения всех войск, хотя боярин и генерал Шереметев и прибыл уже с путивльскими войсками. В конце концов Его Королевское Величество, заметив, что враг усиливается день ото дня, а ему не последует в дальнейшем никакой помощи из королевства от Любомирского и конфедератов, не говоря уже о крымских татарах, которых турки призвали в Венгрию, решился очистить Украину и отступить с войсками через Днепр к своим границам. Ведь, как уже было сказано, казакам, перешедшим вновь на польскую сторону, не следовало доверять, поскольку они при приближении русских войск немедленно вы́резали польские гарнизоны и вновь предались русским. Главнокомандующий Черкасский, который проходил мимо Севска со своими соединенными войсками и с трудом выдержал весьма дальний поход по этому тяжелому пути, был принужден по царскому приказу вновь повернуть и направиться в Северскую землю на Почеп. Между тем коронные войска главнокомандующего Станислава Потоцкого и генерал-лейтенанта Чарнецкого переправились у Чернобыля через Днепр под Сорокошичами. Его Королевское Величество же, присоединившись к литовским войскам, направился с фельдмаршалом Пацем на Могилев в Белоруссию. Русский главнокомандующий Черкасский тотчас приказал своему товарищу боярину и наместнику тверскому князю Ивану Семеновичу Прозоровскому, прибывшему в Почеп, преследовать войска Паца, а сам, наткнувшись под Мглином на шквадрону сапежинских драгун под командованием полковника Калькштайна[406], наголову разбил его, захватив в плен самого полковника, его майора, некоего венгерца[407], а также нескольких капитанов и поручиков и часть унтер-офицеров. Все же армия избежала вражеского натиска без больших потерь на незнакомом и тяжелом пути без продовольствия и конского корма, хотя войска, будучи весьма ослаблены, потеряли много припасов и лошадей.
Боярин и воевода князь Иван Андреевич Хованский не желал упустить эту возможность и, поскольку литовские войска направились на Украину, вторгся со своим летучим войском из Смоленска, переправившись через Днепр у Орши, в Литву, разбил полковника Стецкевича, оставленного охранять переправы, и прогнал за Березину литовского главнокомандующего Сапегу, засевшего с оставшимися немногими войсками на дворе в Черее. Хованский наложил большие поборы, разграбил дворянские имения, сжег города и деревни и взял многих в плен, других же повелел изрубить и опустошил всю эту землю. Захватив достаточно добычи, он направился назад к Двине и защитил окрестности Полоцка и Витебска от вражеских вторжений.
Весной главнокомандующий князь Яков Куденетович Черкасский получил приказ выступить из Почепа со всеми своими соединенными войсками и отправиться в Смоленск, чтобы быть тем ближе к съезду, устроенному в Красном, и наблюдать за намерениями поляков. В конце концов его войска после долгого похода расположились вблизи Прудков, в восьми милях от Смоленска. Между тем генералу Хованскому также приказали выступать и, переправившись через Двину в Брацлавскую и Вилькомирскую область и далее, поскольку там совершенно не ожидали никакого сопротивления, направиться в Курляндию и Жемайтию и предать эти области огню и мечу, убивая, сжигая и не оставляя ничего после себя. После этого, однако, литовский фельдмаршал Пац, вероятно не предусмотревший этого пагубного намерения, выступил со всей поспешностью с лучшими войсками со своих квартир, на которых он стоял под Шкловом, к Витебску, навстречу генералу Хованскому, разбил его наголову, так что тот, когда вся его конница обратилась в бегство, был принужден отступить в крепость Витебск, бросив пехоту и весь обоз на разграбление врагу. Между тем войска Черкасского подошли к Смоленску и стояли на Днепре близ крепости, пока не получили приказ выступить против литовского фельдмаршала Паца, который укрепился в лагере под Шкловом, наведя мост через Днепр и защитив его окопами. Когда же подошел Черкасский с войском в шестьдесят тысяч человек[408], фельдмаршал Пац, сочтя себя в сравнении с ним слишком слабым, поскольку вся его армия едва ли составляла восемь тысяч человек, покинул свой лагерь после короткой схватки, снабдив крепость Шклов добрым гарнизоном и всеми припасами, и отступил со своим войском к Могилеву. Русские же, спешно наведя несколько мостов через Днепр, переправили бóльшую часть солдат, так что сам боярин и наместник тверской князь Иван Семенович Прозоровский вместе с окольничим и воеводой князем Юрием Никитичем Барятинским сопровождали бегущего врага вплоть до Могилева, но, ничего не добившись, принуждены были вернуться к главному войску. Поскольку от генерала Паца и литовской армии, засевших в надежном месте и постоянно высылавших перед собой отдельные отряды, нельзя было ничего добиться, бедный сельский люд принужден был оставить беззащитными городки и деревни. Русские отряды рыскали по этому краю вплоть до Березины, грабя и разоряя все, что попадалось у них на пути, жгли, проливали кровь и убивали без всякого стеснения, так что бедствие явствовало отовсюду. Наконец, главнокомандующий князь Яков Куденетович Черкасский получил приказ двинуться в Москву. Ему было доверено командование царскими войсками, поскольку Его Величество сам был намерен выступить. Эти же войска были отданы в подчинение и под начало бывшему великому комиссару, боярину и наместнику суздальскому князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, поскольку полагали, что он способен на большее, нежели Черкасский. Предварительные соглашения, заключенные конфедерацией благодаря отмене съезда и трехнедельной разлуке великих комиссаров, устроенные и заверенные клятвой думным дворянином Нащокиным, извратили и изменили таким образом, что свободный посольский путь, который обе стороны обязывались освободить от всяких враждебных действий и вторжений от столичного города Москвы до Вильны в полосе до шести миль, сделался крайне ненадежен. Генерал Долгорукий выступил со своей армией из Шклова и расположился лагерем на упомянутом посольском пути, дабы несколько напугать польских комиссаров, в Дубровне на Днепре, так что польские великие комиссары постоянно нуждались в охране для своих людей и гонцов, ехавших к ним или от них. Он укрепил свой лагерь и оставался на том же месте, не предпринимая никаких походов, лишь разоряя бедный край посланными во все концы мощными отрядами, которые повсюду грабили и опустошали, убивая все живое, частью захватывая лишь молодых женщин, жен и девушек, которых продавали и обменивали как скот, так что около десяти тысяч угнали в Москву в вечное услужение. Фельдмаршал Пац, хотя и доставил врагу довольно неприятностей частыми и отважными вылазками, не мог своими малыми силами удержать его от жестокостей и мучительства, так что эта бедная земля была обречена.
Генерала Хованского же, поскольку он не вполне преуспел в своем нападении, призвали в Москву, поставив вместо него генералом новгородских войск родного брата генерала Долгорукого, окольничего и наместника брянского князя Петра Алексеевича Долгорукова, с тем же приказом отправиться через Двину в направлении названных выше мест и земель. Между тем его брат, главнокомандующий Долгорукий, должен был сдерживать Паца, чтобы тот не мог оказать ему сопротивления. Он также послал на подмогу брату четыре полка конницы и три – пехоты, чтобы тот мог продвинуться в своем намерении. Но этот новый генерал преуспел в своем походе столь же мало, сколь и Хованский до него, поскольку Чарнавский, начальствуя лишь над тысячей добровольцев, наголову разбил его и прогнал с большими потерями и уроном. В конце концов с началом зимы все русские войска призвали назад в свое государство и распустили. Также и литовцы отправились на свои зимние квартиры, так что в этом году более уже не было враждебных действий.
В Польше не унималась конфедерация, поскольку государственный маршал Любомирский продолжал свои действия против короля, пользуясь мощной поддержкой. Для того чтобы привести в порядок, наряду с этим, все иные необходимые для государства дела, в ноябре в Варшаве устроили общий сейм. На него отправился, чтобы дать отчет и ответ в своих действиях, и государственный маршал, прибыв под Варшаву в сопровождении около тысячи человек. Однако после того как ему строго запретили явиться на сейм и, наконец, все сословия королевства, объявив о его делах, решили отнять у него его чин и известили его об этом, он отвечал, что тому, кто хочет отнять у него его чин, следует самому выйти в поле и объявить себя. В ответ на это известие открыто огласили его изгнание, так что он отправился на силезскую границу, чтобы собрать еще большее войско. Поскольку жители государства весьма обеднели из-за длительной тяжелой войны, он же располагал еще некоторой казной, приток к нему был велик, и он в короткое время собрал около десяти тысяч человек.