Тела, точнее то, что от них осталось, я нашел в одном большом зале, используемом нами для проведения общих совещаний, конференций и других подобных сборищ.
Голова закружилась, и я выскочил из Отдела с трудом переводя дыхание, к горлу подступила тошнота. В коридоре я нос к носу столкнулся с Главой департамента магического правопорядка Амалией Боунс. Она держала в руках пергамент, постоянно вздыхала, в ее глазах стояли слезы.
– Амалия, что здесь произошло? – мой голос звучал глухо.
Она уставилась на меня, а затем завизжала, выронив свиток. Я поднял пергамент и увидел, что это список моих сотрудников, работающих непосредственно в Министерстве. Все сто пятьдесят фамилий, кроме двух, Фрай и Хагрид не проходили не по одному реестру. Фактически они в Отделе не работали.
Первой строкой стояло – Тобиас Фолт. Напротив имени был нарисован крест.
– Это что? – у меня появилось просто дикое желание встряхнуть все еще кричавшую женщину, – Амалия, возьми себя в руки!
– Ты же мертв! Все кто есть в этом списке – мертвы!
– С чего ты взяла?
– Согласно документам, ты находишься в том зале!
– Согласно каким документам?
– Жетоны – пропуска. По базе данных, все кто сейчас числится в этом списке, прошли в Отдел, из него никто не выходил. Все жетоны после взрыва появились у меня на столе. Ты же сам настаивал на подобной мере предосторожности, чтобы сразу среагировать на гибель владельца жетона! Именно так мы и поняли, что что-то случилось. – Амалия разрыдалась и по стене опустилась на пол, закрыв лицо руками. Я сел рядом.
Я прекрасно понял, почему я нахожусь в этом списке. Пару месяцев назад ко мне на стажировку поступил молоденький перспективный паренек. Я его имени даже не помню. Я был назначен его куратором. Немного приглядевшись к нему, я позволил мальчику делать все, что он хочет в этом Отделе, в пределах разумного.
Оформление документов занимает около полугода, с тем уровнем доступа, что был у меня. Я мог спокойно аппарировать в Министерство и в кабинеты, не проходя службу досмотра, которую давно уже пора переделать. Чтобы он не отвлекал меня по пустякам, когда хотел куда-то пройти, я просто отдал ему свой жетон, до того момента, пока ему не выдадут личный. В списках сотрудников он пока не числился. Оказывается тех, кто не входил ни в одни списки, было трое. Фактически, я сам дал ему пропуск на тот свет.
Тут я похолодел: из бессвязной речи Фрай, я понял, что она была в Отделе во время взрыва. Когда протрубили общий сбор, жена побежала искать меня, ведь она прекрасно знала, что сегодня квиддич и я просто так в выходной день находиться в Отделе не мог. Тем более всех остальных вызвали из дома. Когда она нигде в Отделе меня не нашла, она побежала к Малому залу и тут, прогремевший взрыв, волной отбросил Фрай в сторону выхода.
Все жетоны были привязаны к Амалии именно на случай ночи или выходного дня, когда в Министерстве почти никого не было.
Бедная женщина: сидела, обедала, вероятно, а тут перед ней на столе появляются все эти жетоны.
Я с силой ударил кулаком об пол. Амалия вздрогнула и перевела взгляд на меня.
– Почему все оказались в одном зале? – прошептал я.
– Пришло оповещение от твоего имени по громкой связи, чтобы все сотрудники твоего отдела прошли в зал совещаний. Вопросов ни у кого не возникло, сам понимаешь, смена руководства – новые порядки. Через десять минут случилось то, что случилось, – и она снова разрыдалась, – Тобиас, здесь было сто пятьдесят человек. Они были гении, почти все. Как же теперь? Они незаменимы, понимаешь, незаменимы!
Понимаю. Но я не понимаю одного: зачем? Я устало потер лицо руками.
– Саперы уже были?
– Кто такие саперы? – она удивленно посмотрела на меня.
– Тьфу ты, аврорат уже здесь работал?
– Да.
– Они сообщили что-нибудь?
– Нет. Они сказали, что это не наше дело и чтобы мы в него свой нос не совали.
– Ладно, иди к себе в отдел. Собери всех кого сможешь, и начинай оповещать родственников. Извини, если прошу тебя о таком, но мне просто некого больше.
– Конечно, – Амалия встала и направилась по коридору к выходу. Ее плечи все еще вздрагивали – она ни на секунду не переставала плакать.
– Амалия, прошу тебя – постарайся сделать так, чтобы никто об этом не узнал. Я имею в виду массы. Это секретный отдел, сама понимаешь. – Она смерила меня взглядом и произнесла:
– Я все сделаю. Только я сомневаюсь, что Отдел Тайн продолжит свое существование.
– Пока жив хоть один человек – будет жив Отдел. Я в состоянии справиться с этим. – Я постараюсь, я буду очень сильно стараться.
Она кивнула и вышла.
А мне сейчас срочно нужно кого-нибудь убить.
Какого хрена эти авроры себе позволяют?! Кто там главный сейчас? Руфус Скримджер? Все, пиздец тебе пришел. Нос говоришь не совали? Я тебе сейчас твой же нос тебе же в задницу засуну! Ты у меня всю жизнь фальцетом разговаривать будешь, козел!
Я аппарировал на второй этаж сразу к входу в Аврорат. И ногой открыл дверь.
Только потом уже, после, я задумался о том, как мне это удалось? Потому что эти двери открывались наружу.
– Что, суки, не ждали, что я выживу?! Где этот использованный презерватив?!
– Ты вообще кто такой?! – заорал на меня какой-то невысокий и очень самоуверенный парень, наставляя на меня палочку. Долго он не геройствовал – устал и лег отдохнуть у ближайшей стеночки. Магией я не пользовался. Забыл, если честно. Я теперь понимаю Мальсибера.
На меня кинулись человек десять сразу – все кто был в комнате. Летели они красиво, но недалеко – размеры комнаты не позволяли. Дольше всего я провозился с Кингсли – здоровый парень, я на него целых тридцать секунд потратил. С тяжелыми, но не смертельными повреждениями, а вот нехрен было сопротивляться, он прилег рядом с дверью своего начальства. Двигать здоровенного мужика мне было неохота, поэтому я прошелся прямо по нему. Дверь к этому уроду я открыл все той же ногой. Она слетела с петель. Я не виноват, что она открывалась внутрь.
Руфус сидел за столом и, глядя на меня, вжался в кресло. Какая радость, что точки аппарации знали только трое: я, Милтон и Фрай. Этому козлу было некуда деваться.
– Ты, тварь, изнасилованная дементором неоднократно, – сразу начал я говорить спокойным ледяным голосом, – ты понимаешь, что там была моя жена? – мой голос стал еще тише, я практически шептал. – Ты, жертва акушерки и ее стальных щипцов, а также, несколько раз выпавший из коляски головой прямо на ступеньки, трахнутый пару раз в уличном сортире по взаимному согласию еще во времена своей столь далекой юности, гомик. Ты какого хера здесь сидишь и яйца свои высиживаешь? Ты что – курица? Там отдел целый взорван! Там сто пятьдесят трупов с разной степенью расчлененности. Неизвестно, что для взрыва использовалось и не известно все ли взорвалось, что должно было взорваться? Я ясно выразился или мне еще раз повторить? Видно ты ничего не понял, отодранный во все отверстия, самым жестоким образом, звезданутый ты карась. Что, ты опять ничего не понял? Отдирай от кресла свое седалище, которое у тебя мозг заменяет, и бегом в мой Отдел! И чтобы через два часа на моем столе лежал полный отчет по проделанной твоим отделом работе и все тела были подготовлены к погребению. А почему у тебя такие стали жесткие глаза? Видимо хоть что-то до тебя дошло, умный ты наш. Повторяю еще раз для лохматых дебилов, ты здесь, чтобы работать, а не задницу всем желающим подставлять. Ты опять что-то не понял? И че ты вскочил? – я позволил ему вскочить и замахнуться на меня. Перехватив летящую руку за запястье, я вывернул ее, одновременно заходя ему за спину. Слегка приложив его головой об стол свободной рукой, я сразу же поднял его голову за волосы и тут же стукнул еще раз, на этот раз, более сильно. Наклонившись, я прошипел ему в ухо:
– Ну что, как тебе нравится наш светский разговор? А ведь я вполне еще вежливо с тобой разговариваю. Вижу, что ты просто в восторге. Я тебя последний раз предупреждаю по-хорошему. Если через два часа у меня на столе не будет лежать доклад, а бедные родственники не начнут забирать тела – приду еще раз и тогда, мы будем разговаривать по-плохому и совсем не вежливо. И назначь какую-нибудь девчонку на помощь к Амалии, оповещать родственников.
Тут он впервые подал голос:
– Тонкс подойдет?
– Ты что, думаешь меня ебет, кто это будет делать? Хоть сам садись. Я надеюсь, ты сейчас все понял? Кивни, если понял?
Он усердно закивал, но я все равно не удержался и приложил его об стол еще раз. Выходя из его кабинета, я обвел взглядом начавшие шевелиться тела и задумался: а зачем я вообще сюда пришел? Потом решил, что в такой ситуации работать все-таки нужно и вообще нехрен расслабляться. Перешагивая через уставших авроров, я пошел к себе в Отдел.
В своем кабинете я расчистил небольшое пространство и обычным Репаро восстановил стул. Вызвал патронуса и послал серебристую лань Хагриду с просьбой явиться сюда, как только сможет. Бессильно рухнув на стул, я закрыл глаза. Вопроса «Что делать?» больше не возникало. Было ясно как божий день: начинать нужно с самого начала. Как можно восстановить такую систему? Все бумаги, все связи Милтона пропали. Половина лабораторий взорвано. Где я элементарно возьму столько специалистов? Они же не почкованием размножаются, а рождаются один в сто лет. Беда.
Мои размышления прервал вежливый стук в дверь, за которым она сразу же распахнулась, явив Рейнарда Мальсибера. Вот кого я убью! Я вскочил со стула и резко вмазал ему в челюсть кулаком, не сдерживая удара. Мальсибер упал и, как мне показалось, отключился. Моему удивлению не было предела, когда он одним движением вскочив, раскрытой ладонью движеньем сверху вниз сломал мне нос, одновременно хватая меня за руку и выворачивая ее за спину. Рей наклонился ко мне и прошептал:
– Парень, ты вообще кто такой? Где Снейп? Мне с ним поговорить нужно.
Ах, поговорить ему нужно! Прошипев:
– Убью, сука! – резко затылком подправил ему личико, одновременно уходя из захвата и, беря его на болевой, пригнул его голову к груди. Полузадушенно он прохрипел: