– Сев, что случилось? – теперь в голосе Рея звучало беспокойство.
– Ничего, Рей, пока ничего. – Картинка с умирающим Мальсибером снова встала у меня перед глазами. – Я просто хочу подстраховаться. – Я сглотнул подступивший к горлу комок, меня подташнивало.
Мальсибер стал серьезным. Он посмотрел мне в глаза и выдохнул:
– Я готов. Ставь свою защиту.
Я осторожно погрузился в разум друга. Не бойся, Рей, я никуда не полезу. Мне это не нужно. Если захочешь, сам мне все расскажешь. Так, теперь аккуратно запустить сетку. Теперь придать ей движение. А сейчас, мне нужно проверить. Думаю, что какое-нибудь детское воспоминание подойдет. Например, вот это, кажется разговор с отцом. И тут я чуть было не потерял контроль над собой, видя как Рей, которому не больше двенадцати – тринадцати лет падает на ковер, под накладывающим на него отцом… Я заставил себя досмотреть до конца.
Затем резко закрепил сеть, наверняка причинив Рею некоторую боль, и выскочил из его разума. Я упал на колени, меня все-таки вырвало. Когда-то давно, в прошлой жизни, я убил какого-то ненормального маньяка практически за тоже самое. Рей, как ты умудрился остаться хоть относительно нормальным?
– Как часто? – единственное, что я смог спросить, после того как отдышался.
– Не чаще раза в неделю. Когда я был в школе – реже. А ты чего так разволновался-то? Это нормально, для многих семей.
– Это. Не. Нормально! Моя мать убила бы любого, кто попробовал бы причинить мне боль, равносильную той, что вы светлые испытываете под Круциатусом. Ты думаешь, меня не воспитывали? Еще как воспитывали. До меня многие вещи только через ремень и доходили. Ты хочешь сказать, что Круцио вместо заслуженной затрещины для ребенка, часто практикуется в чистокровных семьях?
– Не знаю, как в других, а в моей – это была обычная практика.
– Рей.
– Что?
– Ничего.
Мальсибер сидел в кресле и смотрел в одну точку. Я знаю, что он не любит, когда до него дотрагиваются. Теперь понятно почему. Волдеморт и последующее изгнание довершили начатое его ненормальной семейкой.
Я сел на корточки перед ним.
– Если у меня когда-нибудь появятся дети, я никогда к ним пальцем не прикоснусь, чтобы наказать, – ровным голосом, продолжая смотреть в одну точку, сказал Рей.
Такое спокойствие – это неправильно.
– Рей.
– Я не понимаю, чего вашему Поттеру не хватает? Его голодом не морят. Одевают, пусть как пугало, но ты в его возрасте не лучше выглядел. Его не бьют. Ну, подумаешь, пару раз заперли, да ужина лишили. Его по своему, но любят. Иначе бы тетка собрала его вещи и пинком в Хогвартс отправила. А она пыталась его уберечь от магического мира. Ведь этот мир, скорее всего, ассоциируется у нее с теми, кто убил ее сестру. И, чтобы Петунья не говорила, она не желает смерти своему племяннику. Чего он ноет? Он что, думает, что в приемной семье когда-нибудь сможет обрести по-настоящему искреннюю любовь? Такого не бывает, Сев. Особенно в нашем жестоком мире, где большинству родителей наплевать на собственных родных детей. Знаешь, как хочется в школу, когда вроде бы все у тебя есть, ты мальчик-мажор, но в комплекте идет полное безразличие со стороны родителей. Мать, думающая, что исполнила свой долг перед тобой в тот момент, когда родила. И отец, который вспоминал о тебе только тогда, когда нужно было сеанс профилактического Круциатуса провести. Знаешь, меня всегда беспокоил вопрос, а как темные маги воспитывают своих детей? Их тоже проводят через боль?
– Нет. У темных это не принято. – Я смотрел на него, не отводя взгляд. Через что же ты прошел? Мерлин.
– Почему?
– Считается, что мальчик в этом случае вырастет слабым, а девочек так воспитывать – просто стыдно.
– Я не слабый.
– Нет, Рей, нет. Ты сильный, ты гораздо сильнее меня.
– Я принял Метку. А как я ее мог не принять? Я действительно восхищался Лордом. Я пробился в Ближний Круг. Если бы ты только знал, как я гордился, когда Лорд приблизил меня к себе. Я убивал. Я не считал, что поступаю неправильно. Теперь я знаю, но ничего нельзя вернуть. Уже ничего не исправить.
– Рей.
– Я даже не знал, что можно жить как-то по-другому.
– Рей! Посмотри на меня!
Он наконец-то сфокусировал свой взгляд на мне. А меня вдруг осенила страшная догадка.
– Рей, где ты живешь?
– Нигде. Я ночую здесь в Отделе.
Его глаза снова были пустыми. В них не отражалось ничего. Де–жа–вю.
Я взял его за руку. И поднялся, заставляя Рея встать. В нем что-то сломалось. Он напоминал мне куклу. Осторожно протянув другую руку, я достал из уха Мальсибера, маленький наушник. И вставил его в свое. Он никак не отреагировал на мои манипуляции. Ну же, Рей, ты же сильный. Тебя не сломала твоя семья (я сжал кулак, как же мне хочется их уничтожить), тебя не смог сломать Лорд, тебя не сломала улица. Почему сейчас одно единственное воспоминание…
– Эван, это Северус.
– Сев, что случилось? Почему ты на канале Мальсибера?
– Эван, Рею плохо. Открой мне допуск для создания портключа. Нас несколько дней не будет.
– Хорошо. Я могу помочь?
– Пока нет, может позже.
Я подошел к столу, не выпуская руку Мальсибера из своей. Взял первый попавшийся карандаш.
– Портус. Пошли домой, Рей. – Я вложил карандаш ему в руку, ухватился за другой конец, – Эйлин.
Портключ перенес нас в сад, я сделал его таким машинально, по привычке.
Мы медленно шли по направлению к дому. Мальсибер шел за мной, все также ни на что не реагируя. И тут я увидел, что ко мне несется Офира. Я поморщился. Сейчас опять меня по земле катать будут.
А все потому, что эта кошка отожралась на колбасе и стала здоровенной, а приветствовать она меня любила таким образом: несясь с огромной скоростью, мантикора прыгала на меня. Я, естественно, падал, а она, устроившись сверху, начинала вылизывать мне лицо.
Поэтому, я сразу же отпустил руку Мальсибера и отошел на несколько шагов в сторону, как только увидел мелькнувшее между деревьями серое пятно.
Прыжок Офиры и мое, предсказуемое, падение на землю. И отчаянный, полный какого-то дикого ужаса вопль:
– Сев!
Рей не знал, что у меня столь оригинальный фамильяр. Я забыл ему сказать, а сам он не спрашивал.
Кое-как спихнув придавившую меня тушу, я метнулся к Рейнарду. Тот стоял на коленях, закрыв лицо руками. Офира у меня умница, почувствовала мое настроение и подошла к Рею вслед за мной.
– Рей?
Он отнял руки от лица и посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на жмущуюся к моим ногам мантикору. Я потрепал кошку по загривку и она, лизнув мне руку, побежала по своим делам.
Рейнард снова посмотрел на меня:
– Я так понимаю – это твой фамильяр?
– Угу, ее Офира зовут.
Пустоты в глазах Мальсибера уже не было. Испуг в них медленно, но верно начал сменяться яростью. Искренний страх за мою жизнь вывел Рея из этого своеобразного коллапса, в который он был погружен. Кажется, у магглов такие потрясения называются шоковой терапией. Рей вскочил с колен и прошипел:
– Убью!
Полетевший в мою сторону луч, быстро доказал, что Мальсибер не шутит.
– Рей, – я попятился, – этой штукой ты меня действительно можешь убить!
Следующий луч заставил меня пригнуться.
– Рейнард, ты же сам потом жалеть будешь!
Еще один луч.
– Рей, включи логику! Ты только что думал, что меня сожрали и переживал, не морщись, переживал, я видел. А сейчас ты меня хочешь убить! Ай! Хватит! Я понял, что ты умеешь убивать темных магов!
В следующие полчаса я резвым зайчиком бегал по саду, на ходу уклоняясь от заклятий. На дистанцию прямого контакта Рей не приближался. Видимо, правда, жаждал моей крови. За это время я проклял: Слизерина, за то, что в его голову когда-то пришла гениальная мысль – перевести формулы темных заклятий для Светлых магов; Мальсибера, за то, что он наткнулся в один далеко не прекрасный день именно на эту книгу; и себя, за тупость, которая заставила меня эту книгу Рею подарить.
Наконец, Мальсибер выдохся, ну, или остыл. Он сел прямо на траву. Я подошел, насторожено посматривая на него.
– Скотина! Какой же ты урод! – полупростонал, полупрошипел Рейнард. – Ты что предупредить меня не мог? Ты знаешь, что я пережил, когда эта серая хрень на тебя набросилась? Вот только попробуй мне сказать, что ты опять забыл меня предупредить!
Я устало опустился рядом с ним. Сорвал травинку и сунул ее в рот. Я не буду тебе говорить, что действительно забыл. Как же удачно вышло-то. Покосившись на Мальсибера, я вдруг неожиданно даже для самого себя предложил:
– Рей, а пойдем напьемся?
Рейнард довольно долго обдумывал эту гениальную мысль, а затем медленно кивнул.
Пить я так и не научился. Поэтому первое, что я сделал, зайдя в дом, это вызвал Динки – самого адекватного из моих эльфов, и не настолько наглого, как остальные. Приказав эльфу показать Рею его комнату, я, после того как они вернулись в гостиную, строго-настрого наказал Динки никуда нас с Рейнардом не пускать! Знаю я себя, опять куда-нибудь понесет, а утром в думосборе за голову хвататься будем. Эльфам разрешалось даже применить силу.
Мы напились. Как обычно, я не помню, что было после третей бутылки.
Проснулись мы в гостиной на полу в обнимку, почему-то голые по пояс, зато в штанах и ботинках, накрытые пледом. Видимо эльфам все-таки пришлось действовать жестко.
Следующий день мы провели в поместье. Много разговаривали, валяясь на траве в саду.
Офира приняла Рея благосклонно. Даже позволила ему себя погладить. Мальсибер вначале нервно вздрагивал, когда мантикора подходила к нему близко, но очень скоро перестал обращать на нее внимание, даже отмахивался от наглой кошки, которая почему-то решила, что колбаса в бутерброде Рея куда вкуснее, чем ее пайка.
Как-то запоздало до меня дошло, что мантикора считается одним из опаснейших хищников Магического мира. Практически неуязвима для магии, быстра, невероятно опасна. Выйти победителем из схватки с ней – большая удача. Одного мужика даже героем назвали, за то, что он победил мантикору, правда, погибнув при этом. Темному Лорду просто невероятно повезло, что нападавших на него мантикор, кто-то вовремя оттаскивал. Я привык видеть в Офире только толстую ленивую кошку. Этакий домашний любимец. К тому же фамильяр. Фрай вообще с ней не разлей вода. Теперь понятна реак