<– — > сороковых и пятидесятых годов.
На мартовск<ий> №
Бестолковейшая статья «Нов<ого> времени» о Гамбетте и прочности республики.
№ 1748 9 январ<я>, пятница. Замечательн<ый> № «Нов<ого> времени». //
Азия. Азия, ошибка вначале, слишком долго ошибка продолжается.
Крылов. Это очень хорошая басня, и неужели, неужели кто-нибудь из нас захотел бы походить на этот портрет?
Кавелин. Он уже старец и угасает с самым полным незнанием народа русского и с презрением к нему.
Финансы. Экономия. Даже банкрутства не боятся; только лишь мы пойдем самостоятельно, так тотчас же сами кредиторы наши почувствуют к нам уважение и не объявят банкрутства нашего, а будут ждать и надеяться. Сами даже придут к нам с услугами и капиталы предлагать будут. Но мы не возьмем от них, довольно.
Финансы. Азия. 75 мильо<нов>, железная дорога, если б не столько поглощало текущее. Текинцы, да кто ж о них знал кто-нибудь? Они ли потребители? А почему же и нет? Да и не в потребительстве ихнем дело, купеческ<ие> дороги невозможны были при них, и сколько их невозможных в Азии, народы бы возродились с пребыванием России в Азии, и началась бы торговля, спрос и промышленность, даже Узбой. Чего сидеть и махать руками на Азию: там-де ничего, там мертво. Мертво потому, что вы мертвы, а на вас, на России ведь миссия вселенская лежит – умиротворить и цивилизовать в Азии. Или вот еще крик: вы нас в Азию посылаете! Мы азиаты! Вы ретроград. Измена просвещению. Напротив, напротив – чуть самостоятельнее мы станем, усилится спрос на науку, удесятерится, усторится. Европа тогда только и сочтет нас за нечто и посмотрит на нас с уважением и примет нас в общение свое. О, были бы на нашем географическом месте англичане или американцы, о, что бы они теперь сделали в Азии! и т. д. //
Азия. Совершенное изменение доселешнего взгляда на себя как на европейцев и признание, что мы и азиаты, на столько же, сколько и европейцы, даже более, и что миссия наша в Азии даже важнее, чем в Европе, – пока, пока, разумеется.
О Европе, о политике нашей в Европе, жили для Европы, а не для себя. Восточ<ный> вопрос. Момент, как в франко-прусскую войну.
Финансы. Чиновник. Я удивляюсь, наши европейцы на чиновничество нападают, преследуют даже сатирами. А ведь это ошибка: чиновничество-то и есть ведь европеизм, по крайней мере все государственное европеизма в нем организовалось и преимущественно выразилось. На эту тему, впрочем, потом: она любопытна.
Финансы, 3-я часть. Азия. Ведь европейцы (то есть настоящие, тамошние) ведь это – престранный и пренеразрешимый народ. Мы вот лезем к ним, даже иной раз не уважая себя, уверяем их в нашей дружбе и нашей любви, а они-то все нас отталкивают! А вы – только что мы станем особливо и заявим, что впредь мы уважаем себя и жить будем только для себя, – и тотчас же они начнут уважать нас, поверьте, даже к нам полезут сами, и уж без наших заискиваний нас к своим причтут.
«Новое время» № 1751. 12 января/81 г. Понедельник. Письмо студента А. Ф. (в «Новор<оссийском> телеграфе») о правах студентов. К сведению.
«Москов<ские> ведом<ости>» 1881 г. № 9, пятница, 9 января. Передовая о школах и о мнениях «Вестника Европы».
Финансы! Вот что скажут 14 классов «как таковые», говоря философским языком. //
Финансы. Либералы себе противуречат, издеваясь над идеей чиновничества. Они – «даже формула Европы», какая только могла у нас проявиться. Ибо 14 классов за себя стоят и в себе все вмещают, а особливости, своеобразности русского народа и сил его мало признают, а потому и России вне Европы не признают. Как же они не с вами, господа европейцы наши? Это воплощение вашей идеи, ибо и нельзя даже никак стать над народом и заставить его просветиться, как не приняв той же самой власти и того же авторитета, какой у чиновника. Своих не узнали.
Нет, пусть лучше мы станем как-нибудь добродетельны и смягчим кое-что, сообразно с веяниями времени, но зато ничего не уступим.
Азия. Но ведь самое предчувствие Англии, тем самым, и указывает нам нормальное и естественное отношение наше к Азии. Не станет же она даром предчувствовать, она дальновидна. И если хотите, наше мирное культурное движение <в> Азию послужит первым шагом к миротворному разрешению наших недоумений с Англией. Ибо теперь, не двигаясь вовсе, или двигаясь мало от опасения Англии, мы только держим ее в смущении и неведении насчет будущего, и она ждет от нас всего худшего[112]. Когда же мы усилим наше движение культурное в Азию, то она[113] увидит по крайней мере[114] в первый раз настоящий характер движения нашего и очень может быть, что сбавит многое из своих опасений.
Кавелину. Подражательность равна у всех народов (и пятиалтынников все одних вам надают сдачи, так вы сердитесь, а тут народы все одинаковы). Этим только вы доказали, что хоть и много прожили, но мало приметили. //
Кавелину. Вы говорите, что нравственно лишь поступать по убеждению. Но откудова же вы это вывели? Я вам прямо не поверю и скажу напротив, что безнравственно поступать по своим убеждениям. И вы, конечно, уже ничем меня не опровергнете.
Проливать кровь вы не считаете нравственным, но проливать кровь по убеждению вы считаете нравственным. Но, позвольте, почему безнравственно кровь проливать?
Если мы не имеем авторитета в вере и во Христе, то во всем заблудимся.
Нравственные идеи есть. Они вырастают из религиозного чувства, но одной логикой оправдаться никогда не могут.
Жить стало бы невозможно.
Каламбур: иезуит лжет, убежденный, что лгать полезно для хорошей цели. Вы хвалите, что он верен своему убеждению, то есть он лжет, но это дурно: но так как он по убеждению лжет, то это хорошо. В одном случае, что он лжет – хорошо, а в другом случае, что он лжет – дурно. Чудо что такое.
На той почве, на которой вы стоите, вы всегда будете разбиты. Вы тогда не будете разбиты, когда примете, что нравственные идеи есть (от чувства, от Христа), доказать же, что они нравственны, нельзя (соприкасание мирам иным).
Это очень ретроградно от вас, г-н Кавелин. Как это вы недосмотрели и так промахнулись. Что станет теперь говорить княгиня Марья Алексевна.
…Конечно, это не научно, хотя почему бы и нет: огромный факт появления на земле Иисуса и всего, что за сим прошло, требует, по-моему, и научной разработки. А между тем не может же погнушаться наука и значением религии в человечестве, хотя бы и ввиду исторического только факта поразительного своею непрерывностью и стойкостью. Убеждение же человечества в соприкосновении мирам иным, упорное и постоянное, тоже ведь весьма значительно. Нельзя же ведь решить его одним почерком пера, тем способом[115], как вы решили про Россию, то есть у всех младенческих народов и т<ак> далее. //
То есть у всех, дескать, народов в младенческом состоянии и проч. и проч. Это уже слишком была бы легка наука. Это уже петербургская наука, русско-европейская…
Инквизитор и глава о детях. Ввиду этих глав вы бы могли отнестись ко мне хотя и научно, но не столь высокомерно по части философии, хотя философия и не моя специальность. И в Европе такой силы атеистических выражений нет и не было. Стало быть, не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла, как говорит у меня же, в том же романе, черт. Вот, может быть, вы не читали «Карамазовых», – это дело другое, и тогда прошу извинения[116].
Финансы. Экономия. Решительно, как прежние баре – помещики без гроша тону задаем, по Европе кутим. Вот, дескать, смотрите, какие мы богатые и роскошные и как за окно деньги умеем кидать.
Азия. Ибо только от пренебрежения к Азии не замечали мы до сих пор ее для нас необходимости.
39, 50, 49, 48, 46, 41, 38, 31.
Final. Сам знаю, что не экономическая статья.
Я стою за принцип, что оздоровление корней выше забот лишь об одном текущем. А там, как угодно.
Final. Что царь русский есть царь и повелитель всего мусульманского Востока. Пусть приучаются к этой мысли в Константинополе. //
Проект.
– Да как же это: корабли по железной дороге?
– Да ведь это смешно.
– Что смешно? Тот же пар. По морю яко посуху.
Критикам
Я ничего не ищу, и ничего не приму, и не мне хватать звезды за мое направление.
Я, как и Пушкин, слуга царю, потому что дети его, народ его не погнушаются слугой царевым. Еще больше буду слуга ему, когда он действительно поверит, что народ ему дети. Что-то очень уж долго не верит.
Азия. 10 000 – для нас ничто, а там много. Ибо один Урус всегда занимает там первое место. Один Урус первенствует над сотнями и тысячами, и сейчас же становится там господином.
Самостоятельности прибавило бы нам.
На Азию надо бы обратить внимание как можно скорее. Это корень, который как можно скорее надо оздоровить.
Если б по три миллиона откладывать.
Кавелин
Кавелину. Нравственных идей нет.
Ошибочное выражение: доказать их умом нельзя, это правда, но что они тем не менее есть – это опять-таки несомненно. //
«Горе от ума» (Гончаров). Комедия Грибоедова гениальна, но сбивчива:
Пойду искать по свету…
То есть где? Ведь у него только и свету, что в его окошке, у московского хорошего круга, не к народу же он пойдет. А так как московские его отвергли, то, значит, «свет» означает здесь Европу. За границу хочет бежать.
Если б у него был свет не в московском только окошке, не вопил бы он, не кричал бы он так на бале, как будто лишился всего, что имел, последнего достояния. Он имел бы надежду и был бы воздержаннее и рассудительнее.