Чувствуя, что с каждой секундой она отдаляется, я раздосадовано вздыхаю.
— Ты же прекрасно понимаешь, что я не смогу тебя отпустить.
— А придется, — отвечает Саттон и отстраняется от меня.
Я не отпускаю ее руки.
— Не знаю, что ты ожидала услышать от меня, Саттон. Отношения — это не про меня.
— Ты сам говорил, что я заслуживаю большего, так почему бы тебе хотя бы не попытаться быть этим большим? Почему ты не хочешь попробовать что-то большее... со мной?
Дерьмо. Ей не стоило питать каких-то иллюзий. Никогда.
— Потому что я знаю, что это обречено на провал.
— Потому что ты не можешь... или тупо не хочешь?
— А есть ли какая-то чертова разница?
Она вырывает руку из моей хватки.
— Для меня есть. Первое говорит о твоей слабости, а второе — о безразличии. Я могу принять проявление слабости в мужчине, а вот безразличие... нет уж, увольте. — Саттон окидывает меня печальным взглядом, а затем кивает. — Тебе просто плевать. До встречи в Техасе, Роарк.
В следующее мгновение она молнией покидает мой кабинет, оставляя меня в состоянии полной прострации. Я понимаю, что не могу дать ей того, что она хочет — точнее, думаю, что не смогу, — но я не должен вот так вот отпускать ее из своей жизни.
Раздраженно провожу рукой по волосам, устремляя свой взгляд в окно, чтобы не смотреть в спину удаляющейся Саттон.
— Вот дерьмо, — бормочу я, пока мое тело буквально вибрирует от досады, во рту пересыхает, а организм кричит о необходимости забыться. Если не считать гребаного звонка от моей матушки, я уже несколько недель не испытывал потребности гасить в себе нахлынувшее беспокойство. Почему вообще тот факт, что Саттон вот так вот ушла, вызывает у меня эту гребаную бурю эмоций? Почему, мать вашу?
Все по тому, что она подталкивает к осознанию того, что не всегда нужно потакать своим желаниям.
Я устремляюсь к мини-бару и извлекаю оттуда несколько порционных бутылочек с виски, тут же откупоривая их. Выпиваю содержимое первой одним глотком, отправляю ее в урну, а затем принимаюсь за вторую. Мне не дано сделать Саттон своей, поэтому я нуждаюсь в чем-то, что поможет облегчить мою боль. И это что-то растекается сейчас по моим венам.
Роарк: Я могу приехать?
Саттон: Уже час ночи. Не время заниматься рабочими вопросами.
Роарк: Это не касается работы.
Саттон: Тогда точно нет.
Роарк: Позволь мне приехать. Я нуждаюсь в том, чтобы обнять тебя. Прижать к себе.
Саттон: Ты намерен все же дать мне то, что я хочу?
Роарк: Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос.
Саттон: Тогда тебе тоже известен мой. Спокойной ночи, Роарк.
Роарк: Завтра благотворительный вечер. У меня есть знакомый стилист в Блумингдейлсе.
Саттон: Не стоит беспокоиться. Я все равно не пойду.
Роарк: Приходи в качестве делового партнера.
Саттон: Потому что это максимум, кем я для тебя являюсь?
Роарк: Просто я не гожусь для большего.
Роарк: Прошу тебя, Саттон, приходи.
Саттон: Прости, Роарк. Это не по мне. Слишком сложно.
Роарк: Ну пожалуйста...
Роарк: Я постоянно осматриваюсь по сторонам в надежде увидеть тебя.
Саттон: Меня там нет.
Роарк: Ты действительно не появишься?
Саттон: Да, меня не будет.
Роарк: Хреново.
Саттон: А ты ждал чего-то другого, Роарк?
Роарк: Может, ты отступишь от своих принципов хотя бы на один чертов вечер и все же составишь мне компанию? Мы все-таки друзья вроде как?
Саттон: Мы просто коллеги. Работаем вместе. После лагеря и это закончится.
Роарк: Бред. Ты не можешь просто так взять и разорвать со мной все связи.
Саттон: Могу и сделаю это. Надеюсь, что сегодняшний благотворительный вечер покажет хорошие сборы. И не опаздывай на завтрашний рейс. У нас большой объем работы, и мы рассчитываем на тебя.
Роарк: Прошу тебя, приезжай.
Роарк: Саттон, почему ты молчишь?
Роарк: Я хочу увидеть тебя.
Роарк: Что за чертовщина! Клянусь, ты мерещишься мне тут на каждом шагу.
Роарк: Ты спишь?
Роарк: Я могу приехать к тебе?
Роарк: Ау?
Она запретила мне приезжать. Заявила, что не хочет иметь со мной ничего общего. Саттон желает куда больше, чем я в состоянии ей дать, но... невзирая на все это, я здесь, стою возле ее двери. Отчаявшийся. Гонимый потребностью. Готовый вот-вот совершить то, чего она просила меня не делать: получить то, чего абсолютно не заслуживаю.
Я уже заношу руку, чтобы постучаться, но останавливаюсь и упираюсь лбом в дверь.
Во мне слишком много алкоголя. Черт подери, я конкретно нажираюсь на протяжении последних нескольких дней. С тех пор, как она, не скрывая разочарования, покинула мой офис, я не могу взять себя в руки. Неужели меня действительно настолько страшат отношения, что проще вот так вот выбросить Саттон из моей жизни?
Да. Так и есть.
Я, мать вашу, понятия не имею, что такое любовь. Меня никто не научил проявлять свои чувства. Я в душе не *бу, каково это чувствовать и отдавать себя другому человеку. Но Саттон — девушка, которую нельзя не любить. Она... Видит бог, она чертовски прекрасна.
Длинный светлые волосы, волнами ниспадающие на ее хрупкие плечи, невинные глаза и этот сладкий южный акцент, когда она говорит. Саттон очаровывает, и я хочу иметь при себе частичку этого волшебства.
Я стучусь в дверь, прежде чем мысли сведут меня с ума.
Уже два часа ночи. Слишком поздно, или, возможно, чересчур рано. Не имеет значения, потому что это не терпит отлагательств. Мне необходимо увидеть ее, посмотреть ей в глаза, сжать ее руку в своей. Хоть что-нибудь. Что угодно. Мне просто нужно, чтобы она открыла дверь и впустила меня, даже если это лишено всякой логики.
— Саттон, открой.
Я продолжаю долбиться в дверь и стараюсь говорить как можно громче, хотя прекрасно знаю, что она слышит меня. Но Саттон может не открыть из принципа, и мысль об этом выводит меня из себя. Когда я в очередной раз заношу руку, чтобы обрушиться стуком на дверь, раздается звук открывающегося замка, накрывая меня волной успокоения.
Дверь распахивается, и Саттон предстает передо мной, одетая в одну из двух моих рубашек, которые все еще при ней. Ее волосы растрепаны, а глаза заспанны.
Но, мать вашу, она все равно шикарна.
— Роарк, я же просила...
— Ты перестала отвечать, — прерываю ее я, входя внутрь и закрывая за собой дверь.
— Просто было уже достаточно поздно.
Я делаю шаг навстречу, а Саттон отступает назад. Делаю еще шаг, она продолжает пятиться. Мы двигаемся в этом странном «танце» до тех пор, пока Саттон не оказывается прижатой к стене.
— Я очень хотел, чтобы ты объявилась на сегодняшнем вечере.
— Мы не всегда получаем то, чего хотим, Роарк.
Я беру своей рукой ее руку и виновато опускаю глаза.
— Ты так наказывала меня?
Саттон вздыхает, и я вновь смотрю на нее именно в тот момент, когда она отрицательно мотает головой. Затем она скользит рукой по моей груди, играя с лацканом моего пиджака.
— Я не наказывала тебя, Роарк. Просто пытаюсь уберечь свое сердце. Мне искренне жаль, но я не могу продолжать играть в эту бессмысленную игру.
— Прости меня.
Я скольжу пальцами вверх по ее руке, мимо ключицы, к щеке, прикасаясь к ней ладонью. Она подается навстречу моему прикосновению, и мое сердце замирает. Мое тело начинает гореть огнем, разум мутнеет, и я теряю контроль.
Я хочу ее. Чертовски хочу.
Мне больше невыносимо ждать ни минуты. Я не смогу жить, не познав, какая она на вкус, не ощутив прикосновение ее губ к моим.
Я отчаянно хочу узнать, как она будет звучать, дрожа от моих ласк.
— Боже... Саттон.
Мой пульс зашкаливает, сердце готово вырваться из груди. Я подаюсь вперед.
Ее глаза широко раскрыты, рука крепче сжимает мой пиджак. Она буквально вибрирует, тяжело дыша и ожидая моего следующего шага.
Город погружен в сон. Ни одного шороха из-за отштукатуренных стен, и кажется, что воздух вокруг нас тоже замер, поэтому мой пульс грохочущим эхом отдается у меня в голове.
НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!
Я прикусываю губу, не в состоянии прислушиваться к рациональной стороне своей натуры. Моя потребность в Саттон слишком непреодолима, и именно поэтому я веду ее к кровати.
— Что... что ты делаешь? — спрашивает Саттон, но как только ее ноги касаются матраса, она вынуждена сесть. С ее губ срывается тихий вздох, но как только я нависаю над ней, продвигаясь вверх, она падает на спину и, кажется, расслабляется. — Роарк...
Я кладу свою руку на ее ногу и скольжу пальцами вверх к бедру, задирая подол рубашки на ней. Именно в этот момент обнаруживаю, что на Саттон нет трусиков. Я невольно прерываю ласки и смотрю ей в глаза.
И подобно хрупкой ветке, моя воля ломается в секунду, и я срываюсь с тормозов.
Я убираю руку и отстраняюсь, ловя на себе ее встревоженный взгляд. Но ее тревоги тут же развеиваются, как только я стягиваю с себя пиджак вместе с рубашкой. Довольная улыбка вырисовывается на ее лице, как только я устраиваюсь у нее между ног и протягиваю ей руку. Саттон отвечает на мое приглашение, и я помогаю ей принять сидячее положение, а затем быстрым движением освобождаю ее от остатков одежды на ней.
Она абсолютно нагая передо мной. Это впервые, когда мне выпадает шанс лицезреть ее голой и готовой к тому, чтобы я трахнул ее. Аппетитные упругие груди с торчащими вверх сосками. Такие аккуратные, и я вот-вот смогу потеряться в них. Неудивительно, что я столько времени был буквально одержим этими сиськами.
Я приобнимаю ее, прежде чем снова уложить на простыни.