Осознание того, что между нами никогда ничего не будет, поражает сильнее, чем я ожидала, и слезы начинают наворачиваться на глаза. Я бы хотела, чтобы он увидел того человека, которого вижу я; этого чрезмерно заботливого придурка, но верного человека. Хотела бы, чтобы он избавился от ненависти к себе и понял, что он делает меня счастливой, даже когда подшучивает, а это почти всегда. Блеск в его глазах и тон в его голосе показывают, что между нами есть более глубокая связь.
Глядя на огонь, даю волю слезам, позволяя себе этот момент. Я больше не могу сдерживаться; это слишком поглощает, слишком подавляет.
Наклонившись вперед, упираюсь руками в согнутые колени, а затем кладу подбородок на руки, отдаваясь печали, боли, беспомощности, которые чувствую, когда дело касается Роарка. Если бы только он дал нам шанс, если бы только...
— Ты здесь одна, малышка?
Испугавшись, быстро вытираю глаза и резко оборачиваюсь, замечаю Роарка, стоящего в стороне и наблюдающего за мной. Почему, черт возьми, я не слышала, как он приблизился? Он хмурит лоб, когда опускается на колени рядом со мной, сначала до меня доносится свежий запах мыла, а затем и мятное дыхание.
— Ты плачешь?
— Нет.
Снова вытираю глаза, хотя это явно выдает меня.
Его рот кривится.
— Твои глаза говорят о другом. Что происходит?
— Ничего. Просто дым меня достал.
Он поворачивается к костру, замечая, что дым валит в противоположном направлении. Чертов ветер.
— Ага, ладно. — Сзади он берет стул, подтаскивает его вплотную ко мне и садится, смотря мне в лицо. — Поговори со мной. Ты нервничаешь из-за завтрашнего дня?
— Нет. — Качаю головой. — Я уверена в завтрашнем дне.
— Ладно, тогда почему ты расстроена?
Прижимаюсь щекой к рукам и смотрю на него, грустно улыбаясь.
— Только из-за нас, больше ничего.
— Нас? — Он приподнимает бровь и придвигается немного ближе. — Что насчет нас?
Я испустила долгий вздох.
— Папа спросил, есть ли в моей жизни парни, и я сказала ему...
— Ты ведь не рассказала ему обо мне? — На его лице появляется паника, когда он оглядывается на дом, словно мой отец вот-вот выбежит на крыльцо с ружьем в руках.
— Нет, я бы не стала этого делать, но случайно заговорила о парне, который мне нравится, и рассказала ему, через что прохожу.
Он хмурится.
— Через что ты проходишь?
— Взлеты и падения, от того, что хочется быть с тобой, но ничего не получается. — Я смотрю на огонь, не в силах смотреть ему в глаза. — Ты мне нравишься, Роарк, очень сильно, но не знаю, остались ли у меня силы, чтобы бороться за то, чего хочу. Я эмоционально истощена, но каждый раз, когда ты рядом со мной, я не могу перестать надеяться, желать и молиться, что, возможно, именно в этот момент ты сдашься и пригласишь меня на свидание, наконец, поцелуешь меня. — Пожимаю плечами, прижимая подбородок к рукам. — Девушка может помечтать.
Напряжение наполняет воздух, когда мы оба умолкаем. Если бы я была как Мел Гибсон в фильме «Чего хотят женщины» и могла читать его мысли, то все было бы намного проще. Вместо этого мне приходится неловко сидеть и ждать, пока он скажет что-то, что, скорее всего, в конечном итоге причинит боль.
И наконец:
— Я тоже разговаривал с твоим отцом.
— Что? — я улыбаюсь, не в силах сдержаться при мысли о том, что мы оба разговаривали с моим отцом друг о друге, но не раскрываем, кого имеем в виду. — Когда ты с ним разговаривал?
— На днях, во время верховой прогулки. Он спросил, планирую ли я когда-нибудь остепениться. Прочитал мне целую лекцию о том, как быть мужчиной. — Роарк проводит рукой по затылку. — Это был самый честный разговор, который, как мне кажется, когда-либо был в моей жизни. Он заставил меня задуматься о многих вещах, о будущем, о жизни, которую я хочу, — он усмехается. — Черт, в тот момент он был большим отцом для меня, чем когда-либо был мой.
Мне очень приятно это слышать.
— Он хороший человек. Я рада, что ты смог довериться ему. Ты ему нравишься, Роарк, и он желает тебе только лучшего.
— Да, знаю. — Он смотрит на землю. — Он заставил меня задуматься о том, что происходит между нами, взорвал мой разум.
— Что он сказал?
Роарк складывает руки вместе.
— Ничего, что ты должна знать, но одно обстоятельство бросается в глаза. — Он кивает, словно слышит, что мой отец говорит это сейчас. — Будь мужчиной. — Наши глаза встречаются, и я удивлена тем, что он так пристально смотрит на меня. Я не видела такого выражения раньше. — Я хочу быть мужчиной, которого ты заслуживаешь, Саттон, но не знаю, как это сделать. — Он снова почесывает затылок, выглядя нервным. — Мне ничего не известно об отношениях или о том, как заботиться о ком-то. Знаю только то, что испытываю к тебе, — умопомрачительное, сокрушающее душу чувство, проходящее через мое тело, не исчезнет, поэтому могу либо продолжать пытаться бороться с ним, либо попросить тебя о помощи.
— Помощи? — спрашиваю я, удивляясь тому, что сердце заколотилось в груди.
Он кивает и разводит мои руки, беря одну из моих ладоней в свои.
— Я хочу этого, хочу нас, но не имею понятия, что делать. Мне понадобится твое руководство, понимание и обещание, что, если я облажаюсь, а такое точно произойдет, ты будешь терпелива. Для меня это все в новинку.
— Роарк... — прижимаю свободную руку к его щеке и провожу по ней большим пальцем. — ...мы люди, поэтому в какой-то момент обязательно облажаемся.
— Но я никогда раньше не получал настоящей любви.
— Что ж, всегда есть чему поучиться. — Провожу большим пальцем по его нижней губе, мое тело зудит от желания быть ближе к нему. — Означает ли это, что ты хочешь пригласить меня на свидание?
Красивая улыбка растягивает уголки его рта.
— Да, думаю, так и есть.
Мое счастье соответствует его, когда мы улыбаемся друг другу.
— И ты больше не будешь обламывать меня?
Он покусывает мой большой палец, заставляя смеяться и отстраниться.
— Бл*дь, нет. Не думаю, что мой член выдержит еще одну пытку.
— И значит ли это, что ты собираешься бросить курить?
Он хмурит брови.
— Бросить курить? Не знал, что это входит в план.
— Да, если хочешь забраться ко мне в трусики.
— Черт. — Он проводит рукой по лицу. — Ты собираешься отобрать у меня все причиндалы, не так ли? Сделаешь из меня правильного мальчика.
Я качаю головой.
— Нет, я хочу тебя таким, какой ты есть, с наклонностями мудака и все такое.
— Тогда почему ты отбираешь у меня сигареты?
— Потому что хочу, чтобы ты мог трахать меня, не теряя дыхания.
Я широко улыбаюсь, глядя на его шокированное выражение лица. Черт, я и сама немного шокирована.
— Беспокоишься о моей выносливости, малышка?
Я небрежно пожимаю плечами.
— Не знаю, ты казался немного запыхавшимся, когда мы занимались петтингом в прошлый раз.
— Запыхавшимся? — спрашивает он, откидываясь на спинку стула. — Ты думала, что я запыхался? — Снова пожимаю плечами. — Я не был, бл*дь, запыхавшимся, я был в отчаянии. Ты хоть представляешь, как мне было трудно сдерживаться? Чтобы не прижимать тебя к стене каждый раз, когда вижу? Мне приходилось контролировать себя несколько недель, так что, если я тяжело дышал, пока терся своим толстым членом о твою киску, это не потому, что я запыхался, — говорит он, и его слова освещают все мое тело. — Это потому, что я отчаянно хотел тебя.
Здесь жарко, или мне кажется?
Я прикусываю нижнюю губу, и его взгляд падает на мой рот.
Я облизываю губы, и он делает то же самое.
Я ерзаю на своем стуле, а он садится на краешек своего.
— Ты собираешься поцеловать меня, Роарк?
— Не знаю, — говорит он, кладя руку мне на затылок и притягивая ближе, прежде чем запустить пальцы в мои волосы. — Ты хочешь, чтобы я это сделал?
— Ты же знаешь, что да. Я целую вечность ждала, чтобы узнать, каково это — чувствовать твои губы на своих.
— Если это так... — Он кивает мне, чтобы я подошла ближе, а затем похлопывает себя по коленям. — Иди сюда, Саттон.
Возбуждение пульсирует в моих венах, когда я поднимаюсь со стула и двигаюсь к нему, прихватив с собой одеяло. Накидываю его на плечи и сажусь к нему на колени, опустив колени по обе стороны от его тела. Он сжимает одеяло и плотнее укутывает меня, прежде чем поднести руки к моему лицу и нежно погладить по щекам.
— Ты так чертовски красива. Не знаю, почему так долго отказывал себе в этом.
— Ну, знаешь, потому что ты старше меня, мой отец — твой клиент, и тому подобная ерунда.
Он усмехается.
— А, мы идем по пути зрелости, как я посмотрю.
— Просто даю понять, насколько ты был глуп.
— Думаю, это то, на что я могу рассчитывать, когда речь идет о нас.
О нас. Это заставляет меня улыбнуться, я устраиваюсь поудобнее у него на коленях.
— Мне нравится слышать, как ты это говоришь. О нас. Я чувствую себя так хорошо.
— Да. — Он прижимает свой лоб к моему. — Господи, Саттон. Я нервничаю.
— Нервничаешь? — Мои руки скользят по его мощной груди. — Почему?
— Потому что не хочу все испортить.
О боже, я могу полюбить этого человека. Наконец-то я чувствую, что вижу его целиком. Он более... чувствительный, менее скрытный. Как он может не верить в себя? Это связано с его ужасной семьей. Если бы они знали, какой ущерб нанесли. Это так меня злит.
Моя рука касается его сердца.
— Ты не сделаешь этого. — Я подталкиваю его голову своей и говорю: — А теперь поцелуй меня под звездами. Подари нам момент, который мы запомним надолго.
Его губы приоткрываются, рука обхватывает мою челюсть, слегка отклоняя ее назад, прямо перед тем, как его губы прижимаются к моим. Я вздыхаю, исследуя связь. Поначалу он мил, скользит губами по моим, осваивается, а затем интенсивность возрастает, он сжимает меня крепче.
Его рот приоткрывается, мой тоже, но он не спешит исследовать меня языком. Он нежно целует меня приоткрытым ртом, удерживает мою голову, ровно наклоняя свою из стороны в сторону, не пропуская ни дюйма моего рта.