Грязная чертовка.
— Снимай их, Роарк, — говорит она, кивком головы указывая на мои джинсы.
Не сводя с нее глаз, опускаю руку и избавляюсь от джинсов, стягивая их с себя вместе с трусами. Они летят в сторону. Следом носки. И вот я предстою перед Саттон во весь рост с торчащим членом наперевес. Ее взгляд тут же скользит к моему «бойцу» и, судя по ее открытому рту, моей девочке нравится, что она видит перед собой.
Она поднимает глаза, и ее щеки заливаются румянцем. Мать вашу, это самое горячая девчонка на свете. Та самая, что встретилась мне случайно в закусочной, с глазами полными чистоты. Я сжимаю свой член в кулаке, поглаживая его, в то время как Саттон продолжает ласкать себя, раздвигая ноги еще шире.
— Ты невероятно красива, Саттон. — Я разрываю зубами упаковку с презервативом, достаю резинку и натягиваю ее на свой, более чем готовый к подвигам, член, прежде чем нависнуть над моей девочкой. — Ты уверена, что действительно хочешь этого? Что хочешь меня?
— Уверена как никогда, Роарк.
Я провожу пальцами по ее щеке, и время между нами словно замирает, делая момент еще более интимным.
— Мне никогда не приходилось испытывать ничего подобного по отношению к кому-то другому. Это ново для меня, но чертовски нравится.
— Если это поможет, хочу сказать, что испытываю то же самое. — Ее пальцы скользят по моим губам. — У меня действительно есть чувства к тебе, и, боюсь, что они куда глубже, чем я могла себе представить. — Глаза Саттон застилают слезы. — Ты очень мне нравишься, Роарк.
Господи.
Я целую ее глаза, а затем нос, стараясь унять эмоции, захлестнувшие ее.
— Ты мне тоже очень нравишься. — Я устраиваюсь между ее ног, касаясь членом ее лона. — Не знаю, откуда ты свалилась на мою голову, но я не хочу тебя отпускать.
И это чистейшая правда, боже. Я не могу представить себе жизни без этой женщины.
Саттон тянется и обхватывает мой член своей рукой, призывая меня войти в нее. Как только я оказываюсь внутри, она всхлипывает, а затем двигает бедрами, давая мне погрузиться до конца.
Черт возьми, как же это здорово.
Какая она узкая.
Офигительный кайф.
— Я сейчас серьезен, Саттон. Теперь ты моя. Понимаешь?
Она кивает и прижимается своими губами к моим.
— Это взаимно. Ты тоже мой, — бросает она перед поцелуем.
Я прекращаю толчки и пристально смотрю в ее глаза.
— Я... черт... — бормочу я, ощущая, как мое сердце оживает, пробуждая мою спящую душу. — Ты даже не представляешь, что делаешь со мной, произнося такие слова.
— В моих словах чистая правда. — Она подает бедра вперед, и я стискиваю зубы.
— Я должен вести, крошка.
— Так чего же ты ждешь? — дерзит Саттон.
Эта девушка просто сводит меня с ума. Мы вновь сливаемся в поцелуе, и я возобновляю движения бедрами, двигаясь плавно, входя и выходя из нее. Одну руку я запускаю в ее волосы, а второй сжимаю ее грудь, массирую сосок большим пальцем. Саттон выгибается, ее стоны заполняют пространство, а ее сладкое лоно заставляет каждую клеточку моего тела полыхать огнем удовольствия.
Невероятно круто.
Горячо.
Прекрасно.
— Как же хорошо, — выдохнул я, отрываясь от ее губ, чтобы перевести дыхание.
А затем я с новой силой вторгаюсь в нее, наращивая темп.
— О, да! — выкрикивает Саттон, ее тело напрягается, а пальцы впиваются в мою спину. — Роарк, боже мой, да.
Мое имя, которое она повторяет сквозь стоны, пульсирует в моих венах, наполняя меня жизнью и приводя мое тело в неистовое движение. Я соединяю наши лбы, мои руки по обе стороны от головы Саттон, моя грудь ходит ходуном над ней. Черт, мой оргазм уже близок. Я чувствую, как он зарождается где-то в кончиках пальцев, поднимаясь вверх по моим ногам, захлестывая меня удовольствием сантиметр за сантиметром.
— Боже, — рычу я, когда мои яйца напрягаются.
Хватка Саттон все крепче, ее киска сковывает меня в тугие тиски, и она запрокидывает голову, срываясь на крик блаженства.
— Роарк, да. О, кайф. Боже.
Мои движения бедрами становятся резкими, яростными, подгоняя меня к финишу. Мое тело обдает жаром буквально через мгновение, словно кто-то кинул спичку в сухую траву. Внутри меня все сжимается, удовольствие фейерверком заполняет мое естество, и я замираю, кончая.
— Вот черт, — бормочу я, делая последние движения бедрами, до тех пор, пока мы оба не посмотрим другу в глаза. И я ловлю себя на том, что всецело чувствую Саттон.
Между нами абсолютное единение.
Это неоспоримо.
И это явно большее, чем мы оба могли ожидать.
То, что возникло между нами, с легкостью может затянуться на вечность.
Я лежу на кровати в крохотной квартирке Саттон, утопая головой в мягкой подушке. Моя девочка прижимается ко мне, и я глажу ее по волосам, пока мой разум захвачен вихрем новых для меня переживаний.
Во-первых, я хочу защитить Саттон. Мне страшно даже допустить мысль, что с ней что-то может случиться, а учитывая тот факт, что она обитает здесь, в Бруклине, меня еще и угнетает осознание того, что я не могу быть рядом ежесекундно. Я твердо решаю нанять для нее личного водителя. Мне необходимо быть уверенным, что она в безопасности в те промежутки времени, когда мы не вместе. Возможно, звучит смешно, но, учитывая обстоятельства нашего с ней знакомства, думаю, это не будет лишним.
Во-вторых, я реально хочу с ней разговаривать. Черт, я хочу болтать с ней обо всем на свете, хоть я далеко и не любитель трепать языком, несмотря на свое ирландское происхождение. Я бы предпочел опрокинуть в себя пинту пива, чем вести пустые беседы. Но сейчас, когда мы лежим здесь, и едва слышные звуки ее мирного сна нарушают собой тишину, я испытываю реальную потребность разбудить ее, чтобы рассказать о моем детстве, поведать о своем любимом ирландском блюде, пусть оно и на большого любителя, выложить ей все факты о крохотном городкe, в котором я рос. Мне хочется, чтобы она знала обо мне каждую мелочь, и такое желание открыться у меня впервые.
Вдобавок ко всему во мне снова просыпается желание. Если бы я уже не вымотал Саттон в двух раундах на матрасе, мне бы ничего не стоило разбудить ее, чтобы вновь овладеть моей девочкой. Отношения, эмоции — ничто из этого никогда не было для меня в приоритете, но с Саттон я хочу всего этого и даже больше. Мне хочется, чтобы наш секс был преисполнен эмоциями. Хочу, чтобы она повторяла, что я нравлюсь ей... когда я глубоко внутри нее. Хочу, чтобы ее тело трепетало под моими ласками. Секс с Саттон — это выше, чем просто физическая близость и я хочу, чтобы это продолжалось... Все это.
А этот ускользающий от меня раньше запах лаванды. Он ассоциируется у меня с Саттон, сводя меня с ума. Теперь я чувствую его даже тогда, когда мы не рядом. Это сложно, потому что он возбуждает меня, и все же, сейчас, лежа с ней рядом, я делаю глубокие вдохи, чтобы наполнить себя им как можно больше.
Что со мной?
Явно я не тот парень, который нужен ей.
Но даже если это и так, я уже не отступлю, особенно учитывая то, что каким-то невообразимым образом Саттон все же стала моей девушкой.
Она другая, и это вызов для меня. Она милая, хотя и может быть довольно дерзкой, когда ей это выгодно. Саттон побуждает меня стремиться стать лучше, а самое главное, она верит, что я могу этого добиться.
Она, мать вашу, правда тот, кто верит в меня. А я, гребаный мудак, даже и представить себе не мог, насколько мне этого не хватало.
Я нежно целую мою девочку в макушку и крепче прижимаю к себе. Теперь, когда я с ней, отдаю всего себя, мне просто нельзя облажаться. Но если это все-таки случится, я готов разбиться в лепешку, что она сумела меня простить.
— Одевайся, — говорит Саттон, стоя у дверей своей ванной, уперев одну руку в бок, в то время как вторая занята расческой, которой она приводит в порядок свои мокрые волосы.
— Зачем?
— Потому что мы уходим. Уже полдень, а мы ничего не ели.
На моем лице вырисовывается лукавая ухмылка.
— Ну, не знаю насчет тебя, а уже насытился твоей киской, которую пожирал два раза за утро.
Она корчит гримасу, но ее щеки тут же вспыхивают румянцем.
— Ты можешь не выражаться так? Это звучит крайне вульгарно.
— Я напротив стараюсь, чтобы это звучало сексуально. — Похлопываю по кровати, разглаживая рукой простынь. — А теперь возвращайся ко мне. Кажется, я снова проголодался.
Одарив меня осуждающим взглядом, Саттон исчезает в ванной.
— Нам нужно поесть, иначе мне придется откусить тебе кое-что.
— А что мешает заказать еду сюда?
— Нам не помешает подышать свежим воздухом, — возражает она, выглядывая из ванной в своем махровом халатике, который меня так и подрывает сорвать с нее.
— То, что я считал глотком свежего воздуха, теперь под запретом, поэтому мне и так хорошо.
— Роарк, — ее тон становится умоляющим. — Ну, прошу тебя, давай проветримся. Сходим куда-нибудь пообедать. Я угощаю... А как только мы вернемся, ты сможешь делать со мной, что захочешь, обещаю.
Я ухмыляюсь.
— Никаких я угощаю. Когда я рядом с тобой, ты ни за что не платишь.
— Прошу, не становись таким парнем.
— Каким таким? — уточняю я, нахмурившись, но все еще скользя рукой по простыням в надежде заманить Саттон в свои объятия.
— Типа альфа-самцом, который ставит условием, что за все платить должен он. Я как бы тоже зарабатываю и могу себе кое-что позволить.
— И сколько ты зарабатываешь?
— К чему тебе такая информация? — возмущается Саттон, вновь упирая руки в бока.
— К тому, что, наверняка, я за день имею больше, чем ты зарабатываешь в месяц. — И это я жутко скромничаю. В некоторые дни, даже не сомневаюсь, мой часовой доход с легкостью переплюнет ее годовую зарплату. Но я умалчиваю об этом и снова похлопываю по кровати. — А теперь иди сюда, а я закажу нам что-то поесть.
— Мне кажется, это прозвучало очень высокомерно.