– Ты далеко собралась? – донесся от дома чей-то голос.
Дорис бросила взгляд за спину. Из темноты светил оранжевый огонек сигареты. Мужчина сидел на завалившейся скамейке, стоявшей возле стены дома, и курил. Когда он затягивался дымом, можно было хорошо разглядеть его лицо, широкое и рябое. Рядом стоял другой человек, в телогрейке и зимней лохматой шапке. На фоне серой стены был отчетливо виден его темный силуэт с длинной палкой в правой руке.
– Я в туалет, – ответила Дорис недрогнувшим голосом, но щеки загорелись румянцем. – Не стала идти через дом, чтобы никого не разбудить. Через окно вылезла.
Мужчины переглянулись.
– Иди, если надо, – сказал тот, что сидел на скамейке, – но в окно больше не лазай.
– Я быстро, – сказала Дорис.
Вскоре она вернулась в комнату, на этот раз через дверь. Легла на кровать и навзрыд заплакала в подушку.
К вечеру Радченко, просидевший у окна целый день, увидел на дороге двухколесную повозку, запряженную ослом. На облучке сидел мужчина с бритой круглой головой, похожей на круглую дыню. Он остановился у дома, сбросил жердь, заменявшую ворота, и загнал повозку на двор. Радченко достал из кармана пистолет и взвел курок. Дрима сидела у другого окна, выходящего на двор, и чистила картошку.
– Это мой брат приехал, – сказала она. – Его зовут Дандай. – Бросила нож и вышла.
Радченко прижался к стеклу, наблюдая за тем, что происходит. Дандай вынес из сарая немного сена и кинул ослу. Затем стащил с повозки длинный и тяжелый куль из лошадиной шкуры, сверху прикрытый старым покрывалом. Дрима встала на колени, откинула край покрывала, открывая одутловатое синюшное лицо Сырбая.
Дима поднялся, собираясь выйти и помочь Дриме, но передумал и снова сел у окна. Во дворе его могли увидеть чужие люди, и тогда быть новой беде.
Дул сильный ветер, приносивший из степи пыль. Дрима неподвижно стояла на коленях посередине двора. Она не плакала, не стонала, просто стояла на коленях и смотрела в лицо мужа. Дандай что-то говорил, но она не отвечала. Он сходил в сарай, вынес оттуда заступ и лопату и, уйдя подальше, начал долбить киркой землю, сухую и твердую. Радченко не сразу сообразил, что он копает могилу. Когда стемнело, Дандай вошел в дом, глянул на Радченко, кивнул в ответ на его приветствие и, сев на табурет, выпил воды из кружки.
– Ты – Адвокат? В нашем поселке возле отделения полиции прикрепили листок, на нем твой портрет. Да, кто-то красиво нарисовал. Я сам в прежние времена год учился в строительном техникуме и умею чертить и рисовать. Но так красиво не нарисовал бы. Очень, очень похож на тебя.
– Точно, я Адвокат, – кивнул Радченко.
– Чтобы ты знал, парень: за тебя большую награду назначили. – Дандай по привычке выкатил глаза, выражая то ли испуг, то ли крайнюю степень удивления.
– Знаю, знаю, – махнул рукой Дима, – пять кило макарон.
– И еще чаю дадут и денег, – добавил Дандай. – Так что берегись теперь. Уходить тебе отсюда надо.
– Еще пара дней, и уйду, – пообещал Радченко. – А почему ты хоронишь человека не на кладбище, а на заднем дворе?
– На кладбище Плющ запретил. Сказал, что вору и убийце с честными людьми лежать не положено. Да… Так и сказал.
Он взял керосиновую лампу и вышел. Зажег лампу во дворе. Поставил на край могилы и снова взялся за заступ. Через час он закончил работу. Спустил в яму труп родственника и помог сестре подойти к могиле. Они постояли немного, потом Дандай отвел Дриму в дом.
Девяткин недолго думал над вопросом.
– Как удалось переквалифицировать убийство с использованием огнестрельного оружия в нанесение телесных повреждений?
– Вы же не первый день в уголовном розыске, – удивился Вова. – Должны знать такие вещи. По бумагам выходило, что стрельбы не было. Заключение судебно-медицинской экспертизы переписали. Появились два свидетеля – я и один молодой человек. Хороший парень, но сидит на игле. Мы с ним показали на следствии и в суде, что у ресторана завязалась драка. Братья Усмановы сделали даме оскорбительное предложение, а Игорь Грач вступился за женщину, он не мог стерпеть оскорблений в ее адрес. Усманов-старший достал нож, полез на заступника. Грач ногой выбил холодное оружие из рук нападавшего, завладел им и в пылу борьбы нанес братьям ножевые ранения, от чего те скончались на месте. И все дела.
– Где фальсифицировали уголовное дело? – спросил Девяткин. – В Следственном комитете Министерства внутренних дел?
– Раньше. В районном управлении. На стадии предварительного следствия. Этим занимался некий Муратов. Он сочинил все протоколы и прочие бумажки. Гражданина Икс отпустили с миром. Место обвиняемого занял Игорь Грач. В протоколах написали, что он сам якобы пришел к ментам с повинной. Признался и чистосердечно раскаялся в совершенном преступлении. Как я понимаю, он договорился с Иксом, что возьмет на себя два трупа. Наверное, получил за это приличные деньги. Муратов «сшил дело на заказ», а потом, когда все было готово, дело забрали наверх, в министерство, чтобы засекретить. Полковник милиции, который затребовал документы, был другом Икса.
– Не верится, что Грач согласился повесить на себя два трупа…
– Почему бы и не повесить? Вот задачка из области занимательной математики. Если бы по нашему Уголовному кодексу к десяти годам, что положены за вымогательство, добавляли пять лет, что дают за неосторожное убийство… Но по закону тюремные сроки, что дают человеку, обвиняемому в двух разных преступлениях, не прибавляют один к другому. Больший срок, то есть вымогательство, поглощает меньший срок, то есть неосторожное убийство. Грач сознался в убийстве по неосторожности, но не отсидел в тюрьме ни одного лишнего дня. Неосторожное убийство списывают со счета, будто его не было. Кстати, сразу после суда Грач написал заявление с просьбой назначить медицинскую комиссию и провести его обследование. Он был уверен, что болен раком легких. Но чем кончилось эта история, я не знаю.
– А куда делась та женщина, которая была в ресторане с гражданином Икс?
– Женщину не искали. Я ничего о ней не слышал.
– А пистолет? Где он?
– Какая разница? Вещественным доказательством по делу проходил нож. Только нож.
Вова посмотрел на часы и нетерпеливо постучал пальцами по столешнице. Девяткин кивнул, мол, иди куда надо. Сам же остался в закусочной, чувствуя, что зверски проголодался.
Глава 21
Юрий Полозов снял телефонную трубку и с тоской подумал, что звонит Крафт. Американец будет задавать все те же вопросы, что задавал вчера и позавчера. Но ответить нечего.
– Дэвид, рад вас слышать. Я как раз сижу и думаю: что-то сегодня Дэвид не звонит. Наверняка уже нашли приличный ресторан. Вы живете в таком месте, где можно хорошо поесть и выпить.
Полозов подумал, что брякнул что-то лишнее. Крафт плохо понимает русский юмор. Особенно если дело касается веселого времяпровождения.
– Я пытался найти приличный ресторан, – ответил Крафт. – Не получилось. Еда и выпивка ниже среднего. Есть новости?
– Поверьте, Дэвид, я ничего от вас не утаиваю. Вы знаете те же факты, что известны мне. Одна новость все-таки появилась. Я получил ответ из городского Управления внутренних дел Самары. За последние две недели в городе и его окрестностях не найдено ни одного криминального трупа…
– Слушайте, я еще раз хочу спросить вас насчет этого Радченко. Ему можно доверять? – отрывисто спросил Крафт.
– Я доверяю ему как самому себе. Если бы у меня была взрослая дочь и требовался человек, чтобы ее защитить… Неважно от кого, от бандитов, от всяких идиотов, которые пачками бродят по улицам… Я бы позвонил Диме. Он честный парень и не трус. Наконец, он служил в специальных частях морской пехоты и умеет постоять за женщину.
– Я не разделяю ваш пафос, – заметил Крафт. – Если бы он был так хорош, Дорис не пропала бы. А теперь я даже не знаю, где ее искать. Не знаю, с чего начать.
– Дэвид, вам не надо никого искать. Не надо предпринимать никаких шагов. Ваше дело – набраться терпения и ждать. Да, это самое трудное дело на свете – ждать. Но ничего другого не остается.
– Я решил так: если к завтрашнему утру новостей не будет, возьму билет до Самары. Радченко сказал вам по телефону, что они отправились в какую-то деревню на свадьбу. Нетрудно будет выяснить, какие свадьбы играли в те дни. Думаю, что в Самаре можно достать подходящую для поездки машину и купить охотничье снаряжение.
– С машиной возникнут сложности, хорошую тачку не так просто найти. А ружье вам не продадут, нужен охотничий билет. Да и вообще ружье вам без надобности…
– Значит, куплю его по объявлению.
– Будь по-вашему, – сдался Полозов. – Может быть, это и к лучшему. Вам не вредно проветриться и разогнать меланхолию. А я дам вам парочку хороших парней, которые помогут…
– Мне не нужны провожатые, – сухо ответил Крафт. – Я поеду один. Если будут новости, звоните. Буду ждать.
– Я постараюсь, – начал Полозов, но понял, что его уже не слушают.
В трубке звучали короткие гудки.
Дандай помог сестре лечь на кровать, поставил чайник на огонь. Затем принес из телеги сетку с картошкой, несколько лепешек и козий сыр. Радченко наполнил рюмки разбавленным спиртом.
После второй рюмки Дандай разрумянился. Он говорил тихо и неразборчиво, потому что во рту не хватало зубов, да еще перескакивал с одного на другое. Зато дополнял рассказ выразительными жестами и гримасничал. Выкатывал глаза, изображая испуг, скалил зубы, когда хотел выразить ярость или ненависть. Радченко напряженно вслушивался в его речь и если понял не все, то общую канву событий уловил.
Вчера Сырбай прискакал в село. На беду, ему навстречу на служебной машине двигался капитан полиции Василий Плющ. Он остановил свой «уазик», вышел и приказал Сырбаю слезть с лошади. Потом между мужчинами состоялся короткий разговор. Плющ закричал так громко, что слышно было в соседних дворах:
– Ты почему при начальстве шапку не снимаешь?