— Пора.
Ромуальд вздрогнул.
— Морана. Странное у тебя имя.
— Да.
— Знаешь, что означает твое имя?
— Да.
— Что ты вытворяла в постели! Будто ты не трахалась целую вечность, или, по обычаям твоих предков, тебя завтра же, как блудницу, закопают в землю. Боже, моя голова!..
Ромуальд тер виски.
Морана вдруг вскочила с кровати, голая с распущенными рыжими волосами стала кричать в лицо Ромуальду:
— Не-е! Не говори так! Не-ет!.. Ты ничего не знаешь о наших обычаях. Ты такой же, как и они. Чем ты отличаешься от солдат?.. Ничем. Ты также приходишь и забираешь то, что тебе нужно… — осеклась вдруг.
— Какая глупость! — Ромуальд качался из стороны в сторону, голова трещала и раскалывалась. Все сильнее ломило в затылке. Будь он в другом состоянии, то обратил бы внимание на слова Мораны о солдатах, и провел бы свое журналистское расследование. Он выяснил бы, почему она использовала такое сравнение. И многое бы ему стало ясно. Но головная боль отключила защитные рецепторы, он стал нечувствительным к опасности. Эта невыносимая боль… Его предупреждали, что нужно сделать исследования, а он отказался. Ему нужно было работать — оплата шла сдельно. Болезнь не была предусмотрена в контракте. Ромуальду нужно было достраивать дом. Болела мама. Постаревшая, но все еще неотразимая красавица Астра могла наконец стать его любовницей. Онемела правая ступня, и он стал прихрамывать, будто нога его не слушалась. Начались проблемы с речью. Некоторые слова он просто не мог выговорить, будто язык не хотел слушаться приказов мозга. И память. Он не мог вспомнить элементарные названия предметов. Вдруг забывал, что делал час назад. Все это он не мог осознать в общем, головная боль просто сводила его с ума.
— Простите, я шучу, а вы так волнуетесь, — примрительно сказала девушка. — Вы зря смотрите такие ужасные фильмы. Они глупы. Но я люблю так вот посидеть в темноте и похрустеть попкорном.
— У них хрустели трахеи. Это невыносимо слушать. О Боже!..
Окна их номера выходили на черную Темзу. Встало солнце, пробилось сквозь непроницаемую пелену тумана. Солнце ударило по глазам, и Ромуальд зажмурился. Ему нужно одеться, выпроводить девицу и мчаться прочь из этого города — сначала в аэропорт, потом в эту чертову Вену, к этой чертовой диаспоре. И все! К чему вся эта говорильня, к чему их старания — памятки моджахедам, дурацкие стихи про «Норд Ост». Все это просто нелепица какая-то! Еще эта странная девица. После ее страстных объятий Ромуальд почувствовал, что эта девица все о нем знает, знает особенности его духовного мира и физического образа. Их ночь была будто последняя ночь перед казнью. Будто сейчас поутру идти им обоим на гильотину.
«Бред какой-то — разозлился на себя Ромуальд. — Надо прекращать. Выпить виски. Виски…»
— Где виски, черт возьми?
Девушка натянула чулки и одернула юбку.
Ромуальд надел пальто, обернулся дав раза шарфом и стал похож на добропорядочного англичанина. Они вышли из номера. Ромуальд думал, что, пожалуй, и достаточно. Что тех денег, которые он уже заработал, хватит, чтобы доделать ремонт в гостиной и оплатить маме две недели в Карловых Варах. Басаева жаль… Басаев приносил хороший доход.
— Это будет моя последняя командировка, — произнес Ромуальд. Они вышли на улицу. От солнечного света защипало в глазах. Морана достала телефон.
Подъехало такси в аэропорт.
Ромуальд сел в машину. Вдруг прострелило в висках. Ромуальд судорожно дернул головой, зажмурился. Водитель резко взял с места. Они поехали.
Эдди Эдисон был последнее время недружелюбен с ним. Он все время говорил с кем-то по телефону, а потом пропадал на день два. Диана стала меньше варить кофе, и кофе ее был невкусным. Диана дурнела все больше — задница ее заполняла узкие проходы в офисе. Ромуальд тер онемевшую ступню. Пил плохой кофе. Он чувствовал приближение беды.
Они не обнялись и не сказали друг другу теплых слов. Ромуальд спешил в аэропорт. В последний момент он не обернулся, чтобы попрощаться взглядом с девушкой в розовых чулках.
Девушка некоторое время смотрела вслед уезжающему такси, потом набрала номер на телефоне.
— Он уехал. Да, все как было сказано. Я вылетаю через два часа.
Теперь ничто не мешало Одноухой и ее другу Большому Ву стать полноправными властителями своих территорий. Но приходила весна, и Одноухая готовилась вновь стать матерью своих детенышей. Одноухая стояла на краю пропасти, отсюда было хорошо видно всю Харачойскую долину. Ее стая, стая Хулхулау, жила здесь. Но много чужих людей пришли в ее логово, и Одноухая решила уйти из этих мест. Но как было объяснить это Большому Ву? Пойдет ли ее верный спутник за ней, туда, где в высокогорных краях не будет их преследовать ужасный запах людей, пороха и оружейного масла — те далекие и проклятые запахи с берега речки Хулхулау?..
В аэропорту Вены пахло розами и сигарами, которые курил всегда Эдди Эдисон.
Корреспондента с мировым именем Ромуальда Альпенгольца встречали представители чеченской диаспоры. Их акцент раздражал Ромуальда, но он делал вид, что ему теперь все нравится. Его проводили в офис. И там с одним упитанным мужчиной, представившимся лидером диаспоры, Ромуальд стал писать интервью. Все проходило в обстановке дружественной. Вечером был запланирован поход в ресторан, которым владела чеченская диаспора в Вене.
В ресторане после выпитого Ромуальд расслабился: материал у него был — и можно было теперь увольняться со спокойной совестью и уезжать домой в Эстонию. Нет, борьба — это не для него. Он простой журналист. Кстати говоря, русские умело ведут информационную войну. У них есть чему поучиться. «Журналист — объект стратегический». Эту фразу он слышал в одной из телеинтервью с Шамилем Басаевым. Басаев рассуждал о важности сотрудничества комбатантов со средствами массовой информации. Жуналисты помогают им в борьбе.
Предутренний сумрак окутал Вену. Выйдя из ресторана вместе с упитанным лидером диаспоры, Ромуальд вздохнул глубоко. С Дуная пахнуло рыбьими потрохами.
— А, дьявол! — Ромуальд полез в карман, нашел сигару подарок Эдисона. — Фу, как у вас пахнет с Дуная. Nicht gut[4]. Милая черная Темза.
Они шел по набережной. Впереди пьяно шаркал по асфальту толстый лидер диаспоры.
Ромуальда что-то сильно толкнуло в плечо. Он поскользнулся и упал. Увидел розовые чулки. Девушка на мотоцкле толкнула его, проезжая мимо.
— Э, п-послушайте, мадам…
Ромуальд осекся. Да, это была она. Волки, волки… У него вдруг страшно заломило в затылке, он почти не чувствовал правую ногу, он плохо разговаривал и заикался, будто человек, только что перенесший инсульт. Ему говорили, говорили, что надо пройти исследование. Вот уже и алкоголь перестал помогать — боль не проходила.
Девушка на мотоцикле не снимала шлема с черным забралом. Она быстро сунула руку во внутренний карман мотоциклетной куртки. Проезжая мимо, она толкнула коленом Ромуальда, и тот упал. Девушка подкатилась к упитанному лидеру диаспоры. Достала пистолет и выстрелила тому в голову. Грохнуло. Человек рухнул на асфальт, из головы потекло красное. Ромуальд смотрел на происходящее с интересом зрителя кино. Он даже успел подумать, почему пистолет без глушителя.
Было раннее австрийское утро.
Морана развернула мотоцикл и подъехала к Ромуальду. Сняла шлем. Ромуальд чуть приподнялся на локте, смотрел на девушку снизу. Пытался встать, ноги разъезжались. Он был сильно пьян. Морана сняла шлем, рыжие пряди упал на плечи.
— Закопать живьем в землю? За любовь, да?.. Это проклятый народ. Этот народ уже наказан своими правителями. Я ненавижу ни тех, ни тех. И больше всего ненавижу вас, жирующих на смерти моих проклятых богом родственников. Теперь считай свои секунды: Хеда, Зуля, Вагив, Заур, Ахмат, Ахмед, Ширвани, Али, Курбан, Хизир, Тамара, Аслан, Джохар, Малика. Они стали шахидами. Я могу перечислять и дальше. Будьте вы прокляты, безродные кафиры!
Ромуальд подумал о красавице Астре.
— Морана.
Пуля сорок второго калибра разворотила череп, мозги Ромуальда вывалились наружу. Боль прошла — все закончилось. Тело его еще некоторое время подрагивало.
Светало. Погасли фонари ночной Вены.
Взревел мотоцикл.
Перепуганный продавец французских булочек на следствии скажет, что на той девушке были розовые чулки.
На следующий день, ближе к вечеру, из Дуная был выловлен труп девушки. Эксперты обнаружили у нее ранение в области шеи — у жертвы была вскрыта трахея. Патологоанатомами в морге была констатирована смерть не в следствии утопления, а в следствии того, что хлынувшая из перерезанного горла кровь залила девушке легкие. Врачи удивились жестокости убийства. У жертвы не были вскрыты яремные жилы, будто убийца хотели доставить девушке как можно больше мучений. На груди ее ножом была вырезана арабская вязь. И только потом, после наступления мучительной смерти, труп сбросили в Дунай. В пакет были собраны вещи неопознанного трупа и розовые с частями водорослей чулки.
Лондон великосветский, домоустроенный.
Эдди вальяжно устроился в своем кресле у окна. В офисе пахнет сигарами и кофе.
— Диана, милая, как все-таки вы чудно завариваете кофе. Ромуальд не ценил ваше умение.
— Да, печально. То, что с ним произошло, не укладывается ни в какие рамки.
— Мы с вами недооценивали профессионализм русских спецслужб. Нужно быть предельно внимательными и осторожными, милая Диана. Все эти разговоры, полемика по поводу шовинизма и всяких других «измов» никогда не приводят к положительным результатам. Мы должны оставаться на своих нейтральных позициях, только тогда наша борьба…
Зазвонил телефон.
— Диана, оставьте меня, мне нужно переговорить.
Диана вышла.
Эдди поговорил. Снова позвал Диану.
— Диана, это-то должно быть преподнесено с большой помпой: убиты два высокопоставленных лица. Кто убийца, неизвестно. Какая жалость. Она назвала этому дураку Альпенгольцу свой позывной. Я говорил, что мужчины менее эмоциональны. Что ж, она стала шахидом… Погибли лидер чеченской диаспоры и его эстонский друг. У эстонца найдены важные дипломатические бумаги. Какая промашка. Может случиться международный скандал. Убитый лидер диаспоры оказался мунафиком предателем? Это законная месть моджахедов?.. Вряд ли. Скорее это русские. Кстати, на господина Альпенгольца уже покушались в Лондоне, но полиция решила, что это было бытовое ограбление. Альпенгольц последнее время был не выдержан в выпивке, посещал разные непристойные заведения, приводил к себе в дом проституток. Есть фото— и видеосвидетельства его развратной жизни. Может быть, дело вовсе не в политике? Хотя лучше, чтобы в политике было. Покушались на лидера диаспоры, а несчастный журналист попал случайно. При нем ведь обнаружено удостоверение эстонской газеты, командировочные документы. Завтра же должна выйти статья в одной из самых прогрессивных европейских газет. Русские спецслужбы продолжают убивать лидеров борцов с режимом. От их лап не скроешься даже в Европе. Прооклятые русские.