— Книга, — сказал Матвеев.
— Она самая, — кивнула Зина, — и вообще… Как ты думаешь, почему вокруг этого происходит такая возня в НКВД?
— Ты о чем? — насторожился Матвеев.
— Не прикидывайся! — засмеялась Зина. — Ты неудачно маскируешься под сотрудника уголовного розыска. Думаю, тебя специально прислал ко мне Бершадов. Ты агент, но агент не очень опытный. И вот мне непонятно, почему так засуетились в НКВД, почему происходит такая активность?
— Международная обстановка, наверное, — пожал плечами Матвеев.
— Ты имеешь в виду Германию? Но разве ее агрессивность как-то угрожает Советскому Союзу?
— Все возможно в этом мире. Скажу тебе только одно. Как ты думаешь, сколько на территории нашей страны агентов иностранных разведок?
— Затрудняюсь ответить, — с неприязнью вспомнила Зина, как ее саму называли румынской шпионкой.
— Их немеряно! Они повсюду! Шпионы хитры, они вербуют самых обычных людей. Разговаривая с человеком, ты даже понятия не имеешь, на кого он работает. Опасность повсюду.
— Это уже попахивает паранойей! Я тебе как врач говорю, — зло сказала Зина.
— Нет. Это правда. Поэтому и происходит такое напряжение. Все настороже. В мире не все спокойно, возможно, скоро забушует пожар. И надо принимать все меры, чтобы мы не сгорели в этом огне.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — встревожилась Зина.
— Я позже тебе расскажу, не сейчас, — сказал Матвеев.
— Что ж… Раз ты признался, тогда сможешь мне помочь кое в чем?
— Все, что ты скажешь, — убежденно ответил Матвеев, — для тебя все, что угодно.
— Очень хорошо. Тогда выясни для меня судьбу одного человека. Он был арестован.
— Это твой любовник? — рассердился Матвеев.
— Никогда не был! Не городи чепухи. Это друг… Друг детства, из знакомой семьи. Семья Барг, ювелиры, может, знаешь таких?
— Никогда в жизни не слышал, — на лице Матвеева не было никаких чувств, и Зине подумалось, что, возможно, он говорит правду.
— Человек, о котором я хочу узнать, — Игорь Барг. Он работал в НКВД, потом был арестован. Я хочу знать его судьбу. Был ли он расстрелян, сослан в лагеря, выпущен на свободу… Все, что с ним произошло.
— Выпущен на свободу? — Матвеев в удивлении поднял брови.
— Бывает и такое… — с горечью усмехнулась Зина, — раз в столетие. Но ты все-таки выясни. Хорошо?
Кирилл взял листок бумаги, старательно записал имя и фамилию.
— Я узнаю, — твердо пообещал.
— И, конечно, Артем… — задумалась Зина. — Мы не знаем его фамилии. Ничего не знаем. Где он был, когда его квартира сгорела дотла? Для человека это трагедия. Если квартира была пустой, почему же тогда он не прибежал на пожарище? Или все-таки прибежал? Трудно было разглядеть.
— Ты думаешь, он убит? — прямо спросил Матвеев.
— Вот этого я не знаю, — Крестовская пожала плечами, — может быть все, что угодно. Убит — это когда есть труп. А если трупа нет?
— Значит, найдем, — хмыкнул Кирилл.
— А если нет? Если он жив и скрывается сам, либо его скрывают?
— Человек не иголка в стогу сена! Найдем, — убежденно повторил он.
— Ой, не скажи! — рассмеялась Зина. — Иногда иголку в стогу найти проще, чем человека. Ты себе даже не представляешь, сколько в мире живет людей, которых никто не будет искать! С одной стороны, это трагедия. А с другой стороны — такие люди и сами поспособствовали тому, что нет желания их найти. Впрочем, чего это я ударилась в философию?… Нам нужна криминалистика. Так что придется хорошо потрудиться, чтобы найти Артема.
Она поднялась из-за стола, сложила грязные тарелки в раковину.
— Не вздумай мыть! Я сам! — вскочил Матвеев.
— И не подумаю даже! — рассмеялась Зина. — Больше всего на свете ненавижу мыть посуду и готовить! Такая мерзость… Ты даже не представляешь себе, как ненавижу я обычные дела, в которых души не чают многие женщины!
— Ты самая необычная женщина из всех, кого я встречал в своей жизни, — убежденно произнес Кирилл.
Крестовская пошла в комнату одеваться, думая, что так никогда в жизни и не привыкнет к комплиментам. Особенно когда точно знает, что под самым изысканным комплиментом скрывается элементарная ложь.
— В институт поедешь? — вырос в дверях Матвеев, когда она была уже одета.
Обгоревшая одежда выглядела ужасно и сильно воняла гарью, но ничего другого у нее не было.
— Нет, — Зина сморщилась, увидев себя в зеркале. — Сначала домой, снять все это. А потом пойду в библиотеку.
— В какую еще библиотеку? — не понял Кирилл.
— В самую старинную и большую библиотеку Одессы. Есть там у меня одна знакомая, бывшая соседка. Хочу расспросить ее об этой книге. Я ведь ее видела. В квартире листок забрали. Но я его хорошо запомнила. Смогу описать.
— Это правильно, — кивнул Матвеев, — что узнаешь, расскажешь. Только ходить по улицам в таком виде ты не будешь. Я вызову машину, отвезут.
— У тебя и телефон есть? Говорю же, ты живешь в роскоши! — засмеялась Зина. Только смех ее почему-то вышел каким-то мрачным.
Дома, приняв душ и избавившись от обгоревшей одежды, она задумалась о том, что ей предстоит. Крестовская с детства любила книги. Они были частью ее мира и остались с ней на долгие годы. И теперь с огромным удовольствием она предвкушала поход в библиотеку.
Стук в дверь раздался в тот самый момент, когда Зина уже стояла в дверях. На пороге возникла тетя Валя.
— А до тебя приходили, пока ты здесь швендяешься! А де ты швендяешься, гамсерка ты мелкая? Гамсеришь, гамсеришь — до квартиры совсем не бываешь! И спрашиваю — до где? Цельную же ночь! — загремела она.
— У друзей ночевала, — со злостью ответила Зина, думая, что не хватало ей еще оправдываться перед соседкой. Она, в конце концов, взрослая женщина, что хочет, то и делает!
— Да? И столько времени ты там швендялась?
— Говорите лучше, кто приходил!
— А ты как думаешь? — прищурилась тетя Валя.
— Мужчина? — с ужасом спросила Зина, сразу почему-то подумав о Бершадове.
— Ха! Размечталась! Девулька приходила.
— Какая девулька? — не поняла Крестовская.
— А от така! Миленькая, шо у зайца уши! Смазливенькая. И записку до тебя оставила.
— Ну давайте уже скорее! — Зина вырвала клочок бумаги из рук соседки.
— Коль за дом все-таки дошла, то и за то хорошо, — грузно развернувшись, тетя Валя направилась к выходу из комнаты.
Зина развернула записку. «Зиночка, волнуюсь за тебя! Ты два дня не была на работе. Ты заболела? Может, нужна какая-то помощь? Очень надеюсь, что у тебя все в порядке! А твой адрес я взяла в отделе кадров. Твоя подруга Дина Мартынова».
Дина! У Крестовской потеплело на душе. Какой милый, приятный человек! Как давно никто не беспокоился о ней, не обращал никакого внимания на ее отсутствие, тем более, не предлагал помощь! С подругой ей явно повезло. Эта Дина очень хорошая.
Крестовская пообещала самой себе, что обязательно зайдет к новой подруге вечером, после визита в библиотеку. И, собравшись с силами, решительно вышла из дома.
По дороге она вспоминала все, что когда-либо слышала или читала о самой знаменитой библиотеке Одессы.
Датой основания Одесской городской публичной библиотеки следует считать 1829 год. Это стало большим культурным событием в жизни еще молодого портового города. Но общественные инициативы по поводу необходимости такой библиотеки в Одессе были уже давно.
Еще в феврале 1829 года редактор газеты «Одесский вестник», действительный статский советник и бывший градоначальник Алексей Левшин подал генерал-губернатору Михаилу Воронцову докладную записку следующего содержания.
«Я употребил бы во зло снисходительное внимание Вашего сиятельства и даже оскорбил бы Вашу особу, если б стал доказывать перед Вами пользу учреждения публичной библиотеки. Если мысль сия заслуживает одобрения Вашего сиятельства, то позвольте употребить составленный газетой капитал в сумме 15 тысяч рублей на покупку книг, кои составят основание здешней городской библиотеки. Полагать должно, что частные приношения деньгами и книгами доставят значительные средства к достижению желанной цели. Щедрость и любовь к просвещению Ваши послужат первым примером. Подражая оному, и я буду покорнейше просить общество городское принять от меня подношение книгами».
В соответствии с прошением графа Воронцова император Николай I 13 сентября 1829 года издал указ об образовании в Одессе городской публичной библиотеки — второй в Российской империи, после Санкт-Петербурга.
Однако открытию библиотеки помешало страшное бедствие: на Одессу обрушилась эпидемия чумы. Строительные работы были приостановлены. Город мужественно сражался с бедой. Но о библиотеке никто не забыл. Уже 15 апреля 1830 года состоялось ее открытие. К этому времени фонд составлял 5000 книг. С первых лет своего существования библиотека рассматривалась как центральная на юге империи.
Большой вклад в библиотеку сделал сам Михаил Воронцов — он подарил 600 томов французских классиков в роскошном издании Фирмена Дидо. Примеру губернатора последовали и другие богатые одесситы. Количество книг в библиотеке стало быстро расти.
В 1831 году во все одесские типографии был отправлен указ предоставлять в библиотеку по два экземпляра всех печатавшихся книг. Особую ценность фонда составляли следующие коллекции: графа Толстого — более 4000 изданий, Григория Маразли — 10 000 томов, коллекция технических книг профессора Тимонова — 1085 книг, коллекция Борзенко — 851 книга по экономическим и юридическим наукам, библиотека археолога Бурачкова — 3176 томов.
Среди иностранных дарителей, фигурирующих в отчетах библиотеки еще с 1850-х годов, были библиотеки Парижа, Британского музея, Конгресса США, Смитсониатский университет Вашингтона и прочие крупнейшие университеты — Пражский, Пекинский, Парижский, Гарвардский.
Более полувека публичная библиотека размещалась в разных местах: в здании «присутственных мест» на Приморском бульваре, в доме Великанова на Греческой улице, в доме Папудова. И в специально построенном здании на Думской площади, где помещение библиотеки соседствовало с экспозицией музея истории и древностей.